Настоящий американец - 2 (СИ) - Живцов Николай - Страница 18

Сразу захотелось назначить виновного в своих бедах и с пристрастием ему объяснить, как он не прав. Вот только эфиопа я, скорее всего, больше никогда не увижу, а именно этот балаганный мститель был главным виновником моих неприятностей.

Себя я, как ни странно, не винил. Ни за дурацкую ревность, ни за устроенною погоню на сельских дорогах и, тем более, ни за то, что не дал убить Вайлетт.

Сегодня, при свете дня, когда эмоции улеглись, мои вчерашние действия, конечно, выглядели дико, но, вернись я в прошлое, я все равно не стал бы ничего менять. Ведь если бы я тогда плюнул на укатившую в даль Вайлетт и вернулся в отель, девушка была бы уже мертва, а ее смерть меня бы точно задела, и я даже стал бы себя в этом винить. К тому же есть еще один фактор – Аньелли – вот кто с ходу обвинил бы меня в смерти дочери. Доказательство тому – наша ночная встреча. Даже выступая на стороне добра в ореоле спасителя, я все равно получил удар под дых. А потом пришла эта дикая ярость, что охватила меня из-за невозможности ответить сразу и симметрично. До сих пор не отпустило. Но ничего, я не всегда буду стоять на слабой позиции. Придет и мое время, я над этим работаю. И тогда я сполна получу с Аньелли компенсацию. Из глотки вырву. Нет, не за спасение Вайлетт. Им придется заплатить за оскорбление, что мне было нанесено.

Ладно, это дело будущего. А сейчас мне надо вернуть машину и валить уже из этого городка в Турин. Дела сами себя не сделают. Но есть маленькая проблема – нет у меня уверенности, что я найду дорогу к той заброшенной ферме.

– Синьор, чем могу помочь? – улыбался мне как ни в чем не бывало портье. Профессионал – уважаю.

– Мне нужна машина с водителем из местных, чтобы округу как свои пять пальцев знал, – озвучил я задачу, когда одетый и причесанный спустился на ресепшн.

– Один момент, сеньор, – портье набрал номер телефона, переговорил с кем-то итальянской скороговоркой и сообщил, что заказанное будет у входа через полчаса.

– Отлично, тогда я пока позавтракаю, – благодарно кивнул я в ответ. – Кстати, – вспомнил я. – А вы сеньора Морияди не видели?

– Так он еще вчера съехал. Спешил очень.

– Ноги значит сделал, – усмехнулся я. Дурачить Аньелли, это ведь не какого-то залетного янки на бабло развести. Беги, Тонино, беги! Может тебе повезет и Вайлетт выкинет эту идею с поиском могилы Энея из головы. Иначе ты попал. Гамадрилы ее папаши из-под земли достанут и представят пред светлые очи увлеченной раскопками сеньориты. Ей же теперь новую должность оправдывать надо, так что выпотрошит тебя по полной. Вспомнишь даже то, чего не знал. Авось и отыщешь остатки прародителя римских патрициев, страх смерти – отличный стимулятор.

Заброшенную ферму долго искать не пришлось. Паскуале, парень, которого мне прислали в помощь, как я и просил, имел способности навигатора и по моему описанию, в переводе портье, сразу же выдал верный маршрут.

Моя Джульета оказалась на месте и в полной комплекции, и даже из салона ничего не пропало, включая грамоту, согласно которой я отныне являюсь почетным гражданином Реджо ди Калабрии.

Избитый почетный гражданин – так будет точнее. Надо бы хоть рентген сделать, проверить целы ли кости. Этим я и занялся, вернувшись в город. Отъезд из-за отвратительного самочувствия пришлось до визита врача отложить.

Рентгеновский аппарат в Реджо ди Калабрии, как сообщил мне портье, был в единственном экземпляре и находился в городской больнице. Туда я и заявился. Без знания итальянского языка мне пришлось нелегко объясниться в местной регистратуре, но я все же сумел пробиться на прием к врачу, который, о чудо, немного знал английский.

Рентген никаких патологий в моем скелете не выявил, и врач выписал мне только обезболивающее и какую-то ускоряющую заживление мазь. Еще велел пару дней не напрягаться и соблюдать постельный режим.

– Сеньор, Ринади…, - дальше было по-итальянски, и я не понял. В кабинет врача заглянула медсестра из регистратуры.

– Прошу меня извинить, сеньор Уилсон, но пришли русские, а они по-итальянски не говорят, вот приходится мне на английском с ними общаться, хотя их английский тоже неважный, – закатил доктор глаза к небу.

– Русские? – удивился я.

– Ага, моряки с сухогруза. Неделю назад их мичман был доставлен в нашу больницу, воспаление аппендикса. На обратном пути из Неаполя они должны были его уже прооперированного забрать. Так что мне нужно идти, помогать нашему хирургу.

– Да конечно. Еще раз спасибо за помощь, сеньор Галли, – раскланялся я с врачом, после чего, немного отстав, пошел следом за ним на первый этаж, якобы в кассу для оплаты медицинских услуг, но на самом деле мне было интересно посмотреть на русских, то есть советских моряком.

Их было двое, судя по трем полосам, одна из которых узкая и ромбу на погонах старший помощник капитана и обычный матрос в синей матросской робе и пилотке.

– Вы не можете забрать пациента Игнатова прямо сейчас, – перевел слова хирурга доктор Галли коверкая русскую фамилию. – Ему только сегодня сняли швы и началось воспаление, так что не ранее, чем завтра я его не выпишу.

– Товарищи, мы не можем задерживаться, к тому же на корабле есть врач и он окажет нашему человеку необходимую медицинскую помощь, – не соглашался с решением хирурга старпом.

Препирательства продолжались минут десять, но победа осталась за медучреждением, так что морякам пришлось уходить не солоно хлебавши, но они обещали вернуться за мичманом уже утром.

Позабыв об аптеке, я рванул на машине в порт, чтобы убедиться в наличии советского корабля. Все дело в том, что я понял как передать Советам свое следующее послание. До этого я думал о том, что вновь придется штурмовать советское посольство, но уже в Риме, а тут такой подарок судьбы. Было глупо им не воспользоваться.

Грузовой теплоход стоял на рейде, а не на пирсе, но я смог разглядеть его название:

– «Нежин». А это не на нем снимали «Пиратов XX века»? – просигналила мне моя память.

Нахлынувшие воспоминания из прошлого и русский сухогруз в зоне видимости сыграли со мной злую шутку – пробудили ностальгию по Родине. Захотелось все бросить и вернуться, обнять березку и разрыдаться на ее белом стволе.

– Брр, – стряхнул я морок. Что-то тебя, Федя, уже второй день на эмоции клинит. Это, наверно, от долгого воздержания. Значит пора решить эту мелкую, но мешающую достижению основной цели проблему.

Причину я, конечно, нашел так себе, но она меня вполне устроила. И в город я уже возвращался в предвкушении праздника для тела. Аптеку удалось обнаружить по общеизвестной вывеске, а вот чтобы найти магазин товаров для художников мне пришлось возвращаться в отель и выпытывать информацию у портье. В этом приморском городишке народ в большинстве своем по-английски не говорил. Слишком недолго, на мою беду, продолжалась оккупация.

– Мистер Уилсон, – ко мне с раскрытой ладонью шагнул Ник Спатари. – Вы тоже рисуете? – его взгляд мазнул по кистям, которые я в этот момент выбирал.

– Ага, вот решил пейзажи пописать. Красивые у вас тут места, – сообщил я местной знаменитости, немного раздраженный тем, что меня отвлекли. Нет, никакого негатива к этому молодому парню я сегодня не испытывал, даже в душе смеялся над собой из-за своих вчерашних кровожадных планов в отношении него. Но у меня появилось важное дело, даже два и я хотел их по-быстрому провернуть, да свалить отсюда. В общем, не до светской трепотни мне сейчас.

– Значит вы тоже художник! – его восторженный тон зародил во мне нехорошие предчувствия. – Вы обязательно должны взглянуть на мои работы! – вот оно. – Я не приму отказа! – надавил он, видимо, уловив желание увильнуть в моих ошарашенных предложением глазах.

– О, как я вам завидую! – воскликнула, греющая уши, продавщица предбальзаковского возраста. – Сеньор Спатари необычайно талантлив! – она утопила Ника в мечтательно-влюбленном взгляде.

Ник смущенно рассвел, но поспешил убраться из зоны поражения и меня за собой утащил, бесцеремонно схватив за рукав моей куртки.