Трое в долине (СИ) - Лисина Александра - Страница 63

— Обещаешь?! — вскинула на него полный надежды взгляд подруга.

Тот с самым серьезным видом кивнул.

— Клянусь.

После чего пробежался по нам глазами, одобрительно посмотрел на Вилли, подмигнул огорченно сникшему Артису, кивнул задумчиво хмурящему брови князю, после чего наконец повернулся к Ларуну.

— Так что ты там говорил о богах?

— Я всегда презирал жрецов, — тихо проговорил наставник, когда все без исключения повернули головы в его сторону. — За их показное благочестие, за чрезмерное поклонение, за бездумную трату ресурсов на постройку храмов… да много за что. Мне всегда казалось, что нет смысла кивать на богов или божью волю, если ты сам — трус, глупец или криворукий болван. Все, что мы, люди, имеем, мы взяли и сделали сами. И боги не стояли за нашим плечом, не давали мудрых советов… Но сейчас я понимаю — на самом деле этого и не требовалось. Потому что боги…

Он в затруднении обвел глазами храм и остановил взгляд на статуях у алтаря.

— Это мы в своей наивности пытаемся придать им какую-то форму. Это нам для поклонения нужно что-то конкретное… алтарь, идол… место, куда можно прийти и принести дары. Вещь, к которой можно прикоснуться. Чтобы по-настоящему поверить, нам обязательно нужно нечто конкретное, тогда как вера… она сама по себе и не подразумевает чего-то материального. Вера не в храме. Не на алтарях. Она или есть, или нет, и для этого не нужны ни жрецы, ни статуи, ни специально огороженные места.

— Значит, все это, по-вашему… фальшивка?

— Нет, — мотнул головой Ларун на вполне закономерный Ланкин вопрос. — Но для настоящей веры вещи не нужны. Вера живет внутри нас, и этого уже не изменишь. Мы сами, своими молитвами, просьбами, желаниями творим свою жизнь, а иногда, если очень захотим, способны создать из простых вещей нечто действительно святое. При этом мы сами для себя боготворим обличенный в форму камень, придавая ему божественные свойства. Я всегда думал, что это глупости. И что жрецы от нас что-то скрывают. Однако на самом деле они твердят об этом почти открыто, а мы слепцы, которые за кружевом из слов и пеленой из собственных сомнений давным-давно разучились видеть простые истины. Вот ты, Ниэль… когда вы стали по-настоящему едины… что ты почувствовала? Что увидела? Как себя ощущала?

Я поежилась по внимательными взглядами.

— Трудно сказать. Я как бы была и не совсем я, но в то же время понимала, что по сути ничего не изменилось.

— Вот именно. Вы трое стали едины, вы мыслили как одно целое и поэтому смогли сделать то, на что мы все надеялись, но чего до сих пор не понимали. Вы вернули в наш мир светлых богинь!

— Мы?! — озадачилась я. — Да мы просто врата закрыли! Отдали Саану то, что ему принадлежало, и на этом вроде бы все. Я, если честно, о Наа и Раа даже не вспомнила. И только сейчас подумала… Это что же, мы так и оставили их в царстве теней?!

Куратор на это только улыбнулся.

— Нет, Ниэль. Вы их вернули. Но для этого не нужно было бросать во тьму веревку и тянуть оттуда божественные сущности, словно утопшую в болоте карету.

— Но тогда как?!

— Наши боги не там, Корно, — с улыбкой подошел Ларун и выразительно ткнул меня пальцем в грудь. — Они здесь. Всегда здесь были и будут. До тех пор, пока мы верим в себя и в них.

— Все равно ничего не поняла, — потрясла головой Ланка. — Если они на самом деле никуда не уходили, то зачем тогда Норр нам солгал? Если они все это время оставались здесь, то почему же раньше все не исправили? Почему допустили развитие скверн? Как могли позволить Вилли безвозбранно разносить семена? Почему не предупредили жрецов? И по какой причине вся эта история с нежитью затянулась аж на семь тысячелетий?!

— Потому, рыжая, что некоторые вещи не стоит понимать буквально, — тихо ответил вместо Ларуна Вестник. — Богини ушли из мира не так, как вы это для себя объяснили. С появлением Саана их сила утекла в царство теней, чтобы удержать равновесие по обе стороны разделяющего нас барьера. Сами богини после этого ослабли. Уснули. Оказались на грани того, чтобы окончательно исчезнуть. Но боги вездесущи. Причем вездесущи в буквальном смысле, поэтому, чтобы выжить, они сделали почти то же самое, что и Саан — распылили свою сущность на миллионы частиц и вложили их в свое лучшее творение — в человека. Вернее, даже не так — они всегда в вас присутствовали, как и во всем живом, что есть в этом мире. Но тогда у них просто не осталось выбора, им пришлось продолжить существование только там, если вы меня понимаете. Они потеряли возможность воплощаться, давать советы… поэтому мы и говорим, что фактически они ушли, хотя на самом деле это не совсем так. Жрецов, как вы, наверное, уже начали догадываться, никто и никогда не создавал — просто некоторые из нас в момент отчаяния услышали некий… ну назовем это голосом. Или мысленным посылом. Просто особое чувство, которое всегда сопровождает зарождение чуда. И эти люди поверили… разбудили в себе божественную пылинку. А потом с помощью молитв и веры помогли и другим ее пробудить.

— То есть первые маги, колдуны и ведьмаки…

— Это самые обычные люди, — кивнул мальчик. — Одаренные, да, поэтому несколько более могущественные, чем остальные. В отличие от жрецов магический дар дает им бо́льшие возможности и реальную силу бороться с нежитью. Но после ошибки с ведьмами богини решили, что отдавать силу в руки одного смертного слишком опасно, поэтому появились тройки. Одаренные, чрезвычайно разные, но при этом невероятно похожие: колдун, маг и ведьмак… три стороны божественного дара… три судьбы, сплетенные воедино… три крохотных искры божественной силы… всегда только три… ведь только вместе боги когда-то сотворили наш с вами мир и только так его можно было сохранить.

— Трое, — дрогнувшим голосом произнес Ларун. — Да. Теперь и до меня дошло. Как и то, почему мы вообще сегодня справились.

— Самое интересное заключается в том, что на самом деле на это способен каждый, — поощрительно улыбнулся мальчик. — Любая тройка… любые маг, колдун и ведьмак, кому удастся найти эту общность и довериться друг другу так, как сделали сегодня эти ребята. Но люди обычно жадны, завистливы, трусливы. Поэтому для них распахнуть настежь душу и дать ей наполниться чем-то новым — невыполнимая задача. Абсолюты — огромная редкость именно поэтому: у них безупречно чистые души. И напарники у абсолюта всегда такие же, в ином случае они просто не способны стать одним целым. А значит, не смогут объединить то самое божественное начало, что дремлет в каждом из нас… вернее, из вас, делая вас не просто живыми и разумными, но способными на настоящее чудо.

Ланка нахмурилась.

— Тебе все это Саан сказал?

— И Саан, и сам я за эти годы успел кое до чего додуматься.

— Почему же ты тогда не говорил об этом раньше?

— Решение соединить жизни, разумы, магию и души должно быть вашим и только вашим. И оно, что намного важнее, должно быть искренним, — снова улыбнулся Вестник. — Вы должны были захотеть этого сами, стремиться быть ближе друг к другу, довериться полностью, как сегодня. А лишние знания добавляют сомнений. Поэтому я только наблюдал за вами и ждал, пока вы окончательно созреете. Поэтому же и Саан так долго помалкивал, а в нужный момент просто аккуратно вас подтолкнул. Это он научил вас объединять души и разумы. Это он привел вас в то место, куда живым обычно нет хода. Он показал вас друг другу без прикрас. И вы приняли это. Все ваши страсти, ошибки, недостатки. Приняли, и именно это вас объединило. Так что на Саана не сердитесь. Он вовсе не такой, каким его рисует жреческий орден, да и для вас он сделал все, что мог. В итоге мы все от этого выиграли, тогда как боги… боги все еще здесь, в нас… в вас. Они всегда там были. Но если вы трое уже нащупали к ним тропинку, то остальным для этого понадобится время.

— Значит, мне не показалось? — на всякий случай уточнила я и следом за Ларуном покосилась на загадочно молчащие статуи. — Ну что мы на самом деле в какой-то момент стали ими?