(Не) идеальный отец (СИ) - Невинная Яна - Страница 2

Но мама не стала, посчитав это несущественной проблемой. И правда, я редко когда так позорилась. А порой просто молчала, чтобы избежать неловкой ситуации. Но сейчас я должна говорить, чтобы спасти моего малыша! Я уже всей сутью ощущаю то, что он растет внутри меня, и убить его не позволю!

— Ты же знаешь, что я не спешиально! — чуть не плачу. — Оно само!

— Конечно, — ерничает она, строя противные гримасы, — с ребенком само, с речью — само! Только с проблемами твоими мне приходится разгребаться! И за что мне такое наказание? Выбирай, Варя, или аборт делаешь, или сама по себе! Живешь где хочешь и как хочешь. Ты мне больше не родня, если решишь этого ребенка родить.

— Эляночка, не надо, пожалуйста, ты же не такая, ты так не поступишь, — сползаю с кушетки и на нетвердых ногах подхожу к ней, невероятных усилий стоит говоришь, так и ощущаю, что «с» стремится превратишься в «ш», язык пухнет во рту, слюна становится вязкой. — Не сможешь так поступить, я же твоя сестра…

— Сестра, за которую мне стыдно! Которая принесла в подоле. Легкодоступная! Ты же была девственница, ты перед кем ноги пьяная раздвинула?

— Пожалуйста, Эляна, не надо, я не такая, — холодею и чувствую слезы на щеках, плачу от горечи и несправедливости. Я всегда старалась быть хорошей. Как же больно слышать от сестры оскорбления.

— А какая? Были бы у тебя другие стремления, ты бы не залетела. Ты бы пошла на аборт. Ты бы в принципе думать забыла о тусовках и парнях, — перечисляет без единого грамма вины.

И если раньше я думала, что имела право сходить на вечеринку и ничего такого в этом не видела, теперь ощущаю себя грязной проституткой, отдавшейся первому встречному. Раздвинула ноги. Сестра верно сказала. От правды не скрыться.

— Я не сделаю аборт, — повторяю снова как заведенная.

— Да не делай, господи помилуй. — Сестра окидывает меня оценивающим взглядом. — Но, если сделаем по-моему, работы нам предстоит много.

— Работы?

— А ты себя в зеркало видела? — подходит ко мне, трогает за волосы, лицо, руки. — Волосы мышиные, хорошо, что хоть густые. Брови надо оформить. Кожа чистая, тут ты молодец. Над образом в целом можно поработать. Снять твои железки с зубов. Я не трогала тебя, давала время войти в колею после переезда и поступления, целый год дала, — снова повторяет, — но это время не пошло тебе на пользу. Теперь я за тебя возьмусь.

— Но я еще не согласилась, — неуверенно произношу, почему-то чувствуя неприязнь и не желая ее касаний.

— Тогда что? Родишь самостоятельно? На работу устроишься и универ бросишь? Не смеши меня, Варя, ну что ты как ребенок? — потешается она надо мной. — Родители не примут тебя, ты же знаешь. Им самим тесно в нашей двушке, до потолка прыгали, когда мы уехали с тобой. Уже спальню в нашей комнату обустроили, нас обратно не зовут. Хочешь к ним нагрянуть с нагулянным приплодом?

Не нахожу в себе сил спросить, не позволит ли она жить, как и прежде, с ней и ее мужем, но чувствую, что ответ будет отрицательным.

— Но что же мне делать? — бормочу, опустив голову и гипнотизируя взглядом бледные пальцы. Слезы застилают глаза, а внутри появляется назойливое чувство боли. Она засасывает, как в трясину. Как будто я недостойна заботы, тепла, счастья.

Чувство, вытащенное с глубины души, куда я затолкала его тогда, когда сестра забрала меня из дома и позволила жить с собой в богатом доме ее мужа.

Сестра оказывается рядом, снова садится ко мне, неожиданно нежно убирая прядь волос мне за ухо. Смотрит тепло, как я и хотела. В груди возрождается крохотный огонек надежды. Сейчас Эляна всё решит, разрулит, она поможет решить проблему и не оставит меня в беде одну.

— Ты хочешь, чтобы помогла тебе?

— Да, что нам делать? — объединяюсь нас в одно целое, так мне проще.

— Варь, если я решу тебе помочь, ты должна будешь слушаться. Главное — помни, что я хочу тебе только хорошего. Чтобы ты выучилась, устроилась в жизни. Но с ребенком на руках… Но и тут есть выход…

Варя

— Выход? Какой выход? — стою в ступоре, почему-то подозревая, что дальнейшие слова сестры мне ой как не понравятся.

— Я позволю тебе оставить ребенка, если ты выйдешь замуж за того, на кого я укажу. Варь, есть мужчины, которые очень хотят детей, но не могут их иметь. У моего мужа есть такие друзья. Вдовцы или разведенные. Кому нужна покорная жена, мечтающая плодить детишек, этакая дойная корова, неспособная ни на что другое.

— Ты думаешь, я такая? — с обидой смотрю на сестру.

Эляна лишь покровительственно закатывает глаза, всплеснув руками.

— Да госпожи боже, Варя! Просто некоторые не могут иметь детей по состоянию здоровья, но очень хотят. Такому человеку неважно, что он не будут настоящим отцом. Он будет о тебе заботиться, Варя. И о твоем ребенке.

— Почему мне кажется, что ты говоришь о ком-то конкретном?

— Потому что я знаю такого человека, — поднимает подбородок, как будто гордится этим достижением. — Пашин друг. Валерий Самуилович Трофимов. Владелец автомобильного холдинга, богатый человек, серьезный бизнесмен.

Ужасная догадка приходит сама по себе.

— Эляна, давно ты задумала выдать меня замуж за какого-нибудь друга мужа? –Глупо моргаю глазами. Горло сохнет, что-то нехорошее зреет в голове от слов сестры. Чувствую себя пешкой в разыгранной кем-то шахматной партии.

— Варя, какая разница? Ты сама подумай, это выход, — продолжает она. — Мы можем сделать всё по-умному, исправить твой косяк. Помнишь, я тебя знакомила с Валерием Самуиловичем на недавнем приеме?

Напрягаю память, подняв руку и почесывая лоб.

— Нет, их было много, я не запоминала имена, — признаюсь честно. «И все они были намного старше меня…»

— Ну Варя, он такой, представительный, — упрекает за забывчивость, — слушай… Поедем домой. Здесь нам нечего делать. Поговорим нормально дома. Ты, главное, не распространяйся там, скрывай… Не надо пока, чтобы кто-то знал про твое положение. Согласна со мной, Варь?

Киваю как болванчик, одобряя идею сестры. Хочется убраться из кабинета, по-детски притвориться, чтобы проблемы нет. Хоть на чуть-чуть, хоть на этот вечер. Сяду в своей комнате, подумаю, что делать дальше, позвоню Асе. У подруги, конечно, и своих проблем хватает. Мы проучились вместе первый курс, и она была единственной, кто из группы подружился со мной.

Но на лето она уехала к маме в Липецк, чтобы помогать ей в цветочном ларьке на рынке, и связь мы поддерживали только через телефон, что, конечно, не сравнить с общением вживую.

А в доме меня не приняли. Павел Петрович относился снисходительно, просто не замечал по большому счету, обслуживающий персонал делал свою работу. Часто приходящая с визитом мать Павла Петровича, бодрая старушка, требовавшая называть себя исключительно Нонной, невзлюбила Эляну, и мне тоже перепало ее высокомерного пренебрежения.

Что уж говорить о Тимофее… Он меня просто возненавидел. Как я могла в него влюбиться? Как?! Как только Эляна вышла замуж за его отца, сбежал из дома, вернулся только недавно. Отец поставил его условие, и Тимофею пришлось согласиться.

Но гнев по отношению к нам не угас. Он сбегал из любого помещения, только завидев меня. И пары слов мне не сказал. А если открывал рот, то обязательно унижал.

Еще бы, ведь моя сестра увела мужа у его любимой мамы. Нет, он не маменькин сынок, но у них с мамой такие теплые отношения, которым я завидую. Этот злой мальчишка даже добрее на вид становится, когда о ней говорит. Я за ним порой наблюдаю, пока он не видит, есть в нем нечто притягательное, что не дает оторвать взгляд.

И дело не только в красоте. Просто если ты видишь того самого парня, реагируешь физически. Сердце чаще бьется, дышать нечем и голова кружится. Физическое притяжение, которое нельзя отрицать. И на которое нельзя повлиять. Я старалась. Он же гадкий, противный, ненавидящий меня. Но что поделать, я оказалась над собой не властна.