Не время для героев (СИ) - Соломенный Илья - Страница 3

Народ снова шумит, откуда-то из толпы в стоящего на коленях малефика прилетает несколько помидоров и комьев земли, люди заводят себя, готовые разорвать человека, который обманывал их, а сам в это время творил запрещённую магию и пил из них силы, обманывал и… Убивал ради одному ему известных целей!

«Проклятые тёмные!» — проносится у меня мысль — «Что за демоны в вас поселились, раз вы способны на такое!»

— Посему! — толстяк срывает голос, перекрикивая толпу. — Кьянти Белло приговаривается к казни путём отсечения головы! Приговор приведёт в исполнение владетель наших земель, господин Кристиан Слэйт!

Когда отец встаёт со своего места и направляется к эшафоту, народ выкрикивает слова одобрения, вскидывает руки в осеняющих святых жестах.

Я чувствую неладное, когда родитель начинает спускаться по ступенькам. Каким-то внутренним чувством ощущаю — сейчас что-то произойдёт. Внутри будто сжимается пружина, готовая вот-вот распрямиться…

И в этот момент худой, измождённый чернокнижник, ещё секунду назад стоявший на коленях и ждущий своей смерти, вскидывает голову, шарит по толпе мутными взором… и вдруг останавливает его на мне.

Наши взгляды сталкиваются, я успеваю заметить, как глаза приговорённого загораются алым светом. Он растягивает губы в жуткой улыбке… и кивает мне, будто сообщнику!

А через мгновение два солдата, охраняющих пленника с хрипом хватаются за голову. Их лица искажает судорога, а затем они выпрямляются как по струнке. Вскинув арбалеты, направляют их на моего отца, братьев — и нажимают на спусковые скобы.

Каким образом отец успевает уклониться, я даже не представляю. Однако в следующий миг вырвавшийся из груди чернокнижника тёмный луч швыряет его куда-то в толпу. Роберт умудряется магией сжечь один арбалетный болт на лету, но затем его тоже отбрасывает мощный воздушный удар.

Меня цепляет вскользь, но даже так я едва не падаю с помоста, лишь чудом успев схватиться за ближайшее сиденье.

Всё это происходит настолько быстро и неожиданно, что народ на площади не успевает ничего понять.

Третий охранник чернокнижника тоже обнажает меч. С искажённым мукой лицом он спрыгивает с эшафота и набрасывается на своих товарищей, стоящих ниже. Вскрикнув, один из солдат падает на брусчатку, заливая её кровью. Вокруг мгновенно вспыхивает паника.

— Тёмный вырвался, А-А-А!

— Йорган, Йорган?! Где мой сын?!

— Мама-а-а-а-а!..

Толпа кричит от ужаса на все лады, народ пытается разбежаться — но людей слишком много, и на площади возникает страшная давка. В первое мгновение меня тоже охватывает паника, но уже в следующий миг я беру себя в руки и обнажаю меч.

Норман, который стоит в паре шагов, начинает суетливо формировать в ладонях заклинание.

Последний из охранявших «тёмного» солдат невероятным рывком перепрыгивает на наш помост, оказавшись в десяти шагах от меня. Он начинает двигаться так быстро, как обычный человек двигаться не может…

Первый взмах коротким клинком — и оглашающий приговор толстяк падает с рассечённым горлом. Ещё одно движение — и мечник отрубает голову писарю. Следующий удар должен отправить на тот свет Нормана, готовящего какое-то заклинание…

Я успеваю отбить оружие одержимого. Клинок летит снизу вверх и отсекает солдату кисть, но тот и не думает отступать.

Из обрубка хлещет кровь, но мужчина налетает на меня всем своим весом, опрокидывает, и лишь благодаря долгим и упорным тренировкам я успеваю сгруппироваться и в падении оттолкнуть его от себя ногами. Солдат пролетает пару метров и падает в толпу, я вскакиваю — и снова натыкаюсь на алый взгляд чернокнижника, с которым нас разделяет не больше десяти метров.

По спине пробегает озноб. А в следующий миг с пальцев малефика срывается заклинание, направленное прямо в меня.

Уклониться уже не получится, слишком быстро дымное щупальце преодолевает разделяющее нас расстояние… Я не успеваю даже напугаться…

— Осторожно! — кричит Норман. Он, наконец, заканчивает заклинание, и всех нас накрывает светящийся купол.

Вовремя!

Щупальце тьмы бьёт в преломляющийся поток магии прямо перед моим лицом и растекается отвратительной жижей. А через мгновение ещё три «дымных» удара проламывают защитное колдовство. Брат стонет, из его носа начинает течь кровь, и он падает на колени. Только это его и спасает — над Норманом пролетает ещё одно щупальце, разбивает в щепки одно из кресел и насквозь пронзает прятавшегося за ним торговца.

Уши закладывает — я никогда не слышал, чтобы люди кричали так высоко, пронзительно, облекая в истошный визг саму смерть. Одежда торговца начинает тлеть вместе с плотью. Зараза, расползаясь по его телу, превращает плоть и кости в вонючую жижу…

Которая через секунду меняет форму, затвердевает и становится похожа на облитую дёгтем здоровенную собаку с торчащими из спины шипами и провалами глаз, в глубине которых полыхает красный огонь.

Тварь, несколько мгновений назад бывшая человеком, с рыком бросается на ослабшего Нормана. На меня она не обращает внимания — и очень зря. Шагнув вбок, я с силой рублю тёмное отродье прямо в полёте. Рык сменяется визгом, во все стороны летит мерзкая жижа, которая заляпывает мои сапоги, а голова твари падает на помост отдельно от тела. Норман, пришедший в себя, с ужасом смотрит на происходящее.

— Не спи! — рявкаю я, — Где твоя магия?!

Ответить он не успевает. Раздаётся глухой звук, будто в ворота крепости ударили тараном, и мы синхронно оборачиваемся.

Малефик, вставший с колен, вскинул руки со скрюченными пальцами, и держит вокруг себя алый купол, похожий на щит Нормана. А из толпы, ослепляя окружающих, в него бьют мощные лучи света. Они настолько яркие, что мне приходится прищуриться, чтобы разглядеть хоть что-то.

Я вижу, как свет оплетает защиту чернокнижника, сдавливает её, проламывает и, превратившись в крошечные солнечные копья, пронзает малефика со всех сторон. Он кричит, его тело начинает светиться, и через мгновение вспыхивает ярким оранжевым пламенем.

Колдун падает на помост, и лишь тогда свет, заливающий площадь, рассеивается.

Я вижу отца, стоящего на площади, к которому руками тянутся не успевшие сбежать люди. Они уже не кричат, а вполголоса боготворят своего спасителя…

— … Тогда я накинул на нас защитный купол, и чернокнижник не смог его пробить, — продолжает заливать Норман. — Так что мы легко продержались, пока отец не раздавил эту тёмную гниду!

Его слова встречают гулом одобрения, несколько человек из мелкородных дворян панибратски хлопают рассказчика по плечу, а я, наблюдая за этой сценой, презрительно фыркаю.

Норман, как всегда, пользуется возможностью выставить себя в выгодном свете. Ведь кроме меня здесь нет никого, кто видел, как всё происходило на самом деле, и мог бы опровергнуть его слова.

Но мне плевать на то, что средний брат любит придать себе больше значимости, чем заслуживает на самом деле. Когда-нибудь это ему аукнется, но какое мне дело? К тому же, при всех его недостатках — он всё же успел возвести защиту, которая спасла меня от заклинания чернокнижника… Пусть для этого мне пришлось спасти его самого от обезумевшего мечника.

Интересно, как братец вообще умудряется оставаться таким весёлым?

Лично я с трудом перевариваю произошедшее в том городке… Впервые в жизни видел чернокнижника, и уж точно не ожидал, что его казнь выйдет из-под контроля. Погибли люди, а малефик оказался настоящим чудовищем. Ещё и усмехался мне в лицо! И как он взял своих стражников под контроль! Что было бы, если бы он также решил подчинить меня? Также легко превратил бы в послушную куклу? Что вообще чувствует человек, когда с ним проворачивают такое?!

Что заставляет людей идти по пути тьмы? Почему им не хватает светлого дара? И так ли нужна мне магия, раз она так сильно меняет людей? Может, даже лучше, что её как не было, так и нет?