Случайная свадьба (+ Бонус) (СИ) - Тоцка Тала - Страница 47

— Только попробуйте меня не впустить, — предупредительно поднимаю палец, — здесь я хозяйка.

— И не подумаю, — серьезно отвечает он, — наоборот, я шел за вами. Ваш муж спит, ему ввели седативные препараты, которые помогут организму отдохнуть и прийти в норму. Но нужно, чтобы рядом с ним постоянно кто-то был. Необходимо следить за его дыханием и периодически смачивать губы водой, чтобы они не пересыхали. Сможете организовать или мне прислать сиделку?

— Что за странные вопросы вы задаете? — с недоумением смотрю на доктора. — У Давида есть жена, ему не нужна сиделка.

Доктор ничего не отвечает, молча распахивает передо мной дверь. Вхожу и, когда вижу мужа, лежащего на кровати, судорожно сглатываю.

Он лежит с закрытыми глазами, руки безвольно вытянуты вдоль туловища. Мой такой сильный телом и духом, такой любимый мужчина. И это все так неправильно, что я не могу сдержаться и слезы сами собой текут из глаз.

Доктор осуждающе качает головой, но я не обращаю внимания. Подхожу к Давиду, сажусь рядом на пол и утыкаюсь лбом ему в бедро. Молча глотаю слезы, нахожу его руку и глажу украдкой. Не хочу, чтобы доктор видел, но и удержаться не могу.

Эти руки не должны лежать без движения, они должны меня обнимать и ласкать. Плотно сжатые губы должны меня целовать — нежно и в то же время требовательно. И он должен стоять на ногах, обязательно должен…

Я внимательно выслушиваю все наставления доктора, и тот, наконец-то уходит. Сама не знаю, сколько здесь сижу. Периодически заглядывает кто-то из персонала, предлагает меня сменить, но я упорно отказываюсь.

Кажется, что в моем присутствии Давид набирается сил, а стоит мне уйти, случится непоправимое.

— Марта Константиновна, идите поспите, — уговаривает меня Селим, принесший мне чай. Есть вообще не хочется. — Я посижу с господином Данилевским.

Мы говорим шепотом, чтобы не разбудить Давида, но судя по его виду, разбудить моего мужа может разве что извержение вулкана.

— Отстаньте, Селим, — сердито отвечаю я, — Давид мой муж. Зачем мне куда-то идти, если я могу поспать здесь, в спальне своего мужа?

За Селимом закрывается дверь, и я задумываюсь над своими словами.

Спать хочется дико. Я сказала чистую правду — это спальня моего законного мужа. И половина его кровати — моя законная половина. Так почему я не могу лечь прямо здесь, на своей законной половине?

Когда я ехала в больницу, натянула спортивный костюм поверх шелковой сорочки. Вот и хорошо, значит, не придется тащиться к себе за ночнушкой.

Раздеваюсь, обхожу кровать и осторожно заползаю на нее с другой стороны. Я не буду спать, я просто полежу. А то совсем затекла спина. И глаза слипаются…

В последний момент малодушничаю и не решаюсь лечь на подушку. Это будет уж слишком.

Сворачиваюсь калачиком на середине ближе к Давиду. Укрыться нечем, но ночи становятся все более жаркими, а кондиционер доктор включать не рекомендовал. Так что отсутствие одеяла для меня точно не проблема. Даже Давид укрыт только легкой простыней.

Подползаю к нему ближе, обвиваю его руку ладонями и прижимаюсь щекой.

— Я умру без тебя, Давид, — шепчу, закрывая глаза, — слышишь? Как же хорошо, что ты не женился на этой крысе Зарине, а дождался меня.

Мне снится, как рука Давида сжимает мои пальцы, но это точно сон, потому что я стремительно лечу по глубокому темному колодцу и до дна не долетаю, потому что крепко сплю.

Просыпаюсь так же как и уснула — резко и внезапно, будто выныриваю обратно из глубокого колодца. Я лежу на чем-то твердом и неудобном, зато мне тепло. Потому что я укрыта простыней.

Щупаю смятую ткань — точно простыня. Это кто же так озаботился мной? Укрыл, подложил под голову эту твердую подушку. Пусть неудобную, но все-таки.

Провожу рукой по подушке и недоумеваю. На подушку мало похоже, больше похоже на живот. Мужской. Твердый и прокачанный, вот и кубики хорошо ощущаются под рукой.

Открываю глаза и остолбеневаю от того, что вижу перед собой…

Передо мной спящий Давид, у которого я лежу на животе. До меня он полностью обнажен, а что там творится за моей спиной, страшно подумать.

Но когда я засыпала, мой муж был укрыт, я лично заботливо поправляла простыню. Теперь ею укрыта я.

Выходит я во сне стащила с мужа простыню, укрылась, улеглась ему на живот и спокойно проспала до утра?

Боги, как я могла? Он же больной! Пострадавший. И я должна была за ним ухаживать!

А я вместо этого нагло на нем разлеглась, еще и простыню на себя перетащила.

«Погоди, Марта, не паникуй! — одергиваю себя. — Может, она просто сползла?»

Приподнимаюсь на локте, осторожно поворачиваюсь и ошеломленно застываю.

Дальше Давид обнажен не полностью, на нем надеты боксеры. Но они мало скрывают то, что я столько раз чувствовала под собой. А вчера чуть не почувствовала в себе.

Внушительный бугор возвышается над пахом моего мужа, его член выразительно прорисовывается под плотно облегающей тканью, и я не могу отвести от него завороженный взгляд.

Это красиво. Это так возбуждающе, что я сажусь в кровати и сжимаю колени. Внизу живота зарождается уже хорошо знакомое томление, между ног сладко тянет.

Жадно рассматриваю Давида, ощущая как немеет все тело. Впервые в жизни я вижу так близко почти полностью обнаженного мужчину. Не в кино, не на фото и не пляже. И не какого-то постороннего мужчину, а своего собственного мужа.

У него все идеально. У него идеальное загорелое тело, даже в расслабленном состоянии видно, какая энергия и сила скрывается в этих рельефных мышцах. И медицинские нашлепки из марли и пластыря, разбросанные по телу, не портят общее впечатление.

Их много, как и поверхностных ссадин и царапин. Доктор назвал это «незначительные травмы и повреждения». Но если представить, что все это необработано и кровоточит…

Да, правильно сделали, что меня не пустили. Это все Давид, он достаточно меня изучил.

Протягиваю руку к лицу мужа, но не касаюсь. Он мерно дышит во сне, а его грудная клетка поднимается и опускается, как будто он качает дельтовидную мышцу.

Его ноги сильные и мускулистые. Даже не верится, что передо мной человек, который несколько лет провел в инвалидном кресле.

На животе и сейчас видны кубики. Тут тоже все идеально. Еще бы, я лично видела, как он пашет в тренажерном зале! Особенно мне нравятся косые мышцы и жесткая дорожка коротких волос, уходящая под резинку боксеров.

Между ног сводит судорогой, и я непроизвольно сжимаю колени. Мне вчера не показалось. Как не показалось в нашу самую первую встречу. Член моего мужа слишком большой, чтобы я уже начала волноваться.

Осматриваю себя внизу живота. Как он вообще в меня войдет?

Тут же краснею и одергиваю себя. О чем я вообще думаю? Мой муж после аварии, он ослаблен, ему нужен уход…

Но взгляд возвращается к налитому под боксерами члену. Разве может у ослабленного мужчины быть такая эрекция? Эти боксеры вот-вот лопнут. А в моей промежности становится так влажно, что она вот-вот начнет хлюпать.

Хочется потрогать себя там, а еще лучше, чтобы меня там потрогал Давид. Сначала погладил складочки, потом покружил вокруг входа, а потом вошел в меня пальцем, как вчера в бассейне.

От этих фантазий становится так горячо, что я начинаю ерзать, чтобы немного унять разгорающийся пожар.

Чтобы отвлечься, снова смотрю на пресс. Ничего же, если я его потрогаю? Я легонько, только пальчиками. Эта косая мышца так натянута, она совсем не дает мне покоя…

Моя рука сама тянется к ней, и когда запястье обхватывает твердая мужская ладонь, я вздрагиваю, будто меня поймали на месте преступления. Вскидываю голову и встречаюсь глазами с Давидом.

Мы оба молчим, и я, и он. Я — потому что в горле пересохло, а почему он — не знаю. Может, по той же причине. Давид смотрит мне в глаза и тянет мою руку дальше от пресса. И ниже. Опускает вниз и кладет себе на пах.