Тайный наследник для миллиардера (СИ) - Тоцка Тала - Страница 21

— Тогда кто он? — хмуро спрашивает Роберт. — От кого ты залетела?

— От любимого мужчины, — отвечаю твердо, помня, что меня слышит мой сын. Роберт недоверчиво хмыкает.

— Через два месяца после меня? Кого ты пытаешься обмануть, Полина! Ты хочешь, чтобы я поверил, что ты так быстро сошлась с мужиком и дала ему раньше, чем через год? Вспомни, сколько ты меня динамила!

— Думай, что хочешь, — отвечаю устало, в глубине души признавая его правоту. Мало того, я за все эти годы ни с кем не сошлась, а там всего два месяца.

Но вслух ни за что об этом не скажу, пускай Роберт думает обо мне, что угодно. Для меня главное мой ребенок, и он всегда был на первом месте.

— Я все выясню, Полина, не думай, что так легко от меня отделаешься, — Роберт сверлит меня недобрым взглядом.

— Выясняй, — пожимаю плечами, — выясняй и проваливай.

Он разворачивается и идет к машине, припаркованной недалеко у входа в парк, садится за руль, и автомобиль срывается с места. Дорогой автомобиль, значит, у Роберта с бизнесом все хорошо. Зачем тогда ему Бодька? И откуда он о нем узнал?

В голове крутятся слова Роба, все-таки, он неплохо меня изучил за то короткое время, что мы были вместе. Я оказалась неспособна к кратковременным отношениям.

Когда Богдан родился, мне было не до мужчин, но потом сын подрос, а в моей жизни так ничего и не поменялось. Ленка время от времени меня ругает, уговаривает заняться личной жизнью, но все ее уговоры не находят отклика в сердце.

Все мое время занимают Бодька и работа. И время, и чувства. Я не готова обделять сына, особенно сейчас, когда он так во мне нуждается. А без любви какие могут быть отношения? Просто для здоровья, как советует подруга, я не смогу. Тем более, когда все мои мысли заняты предстоящей операцией.

Ждать, что посторонний мужчина проникнется отцовскими чувствами к моему сыну, глупо. Я достаточно твердо стою ногами на земле. Но и терпеть рядом мужчину, которому наплевать на моего ребенка, не стану.

Вот если бы я посмела хотя бы на секунду предположить, что…

— Мама, — зовет меня дрожащий голосок, — мама, это правда был мой папа?

Меня бросает в жар, потом в холод. Присаживаюсь перед коляской и беру ручку Богдана в свою.

— Нет, сынок, нет. Это не он. Я не знаю, почему он решил, что ты его сын. Мы расстались, а потом я встретилась с твоим папой.

Бодька смотрит с недоверием, и я говорю, стараясь быть как можно более убедительной.

— Это не очень хороший человек, сынок. А твой папа был не такой. Он был добрым и справедливым, как ты. Ты на него в этом очень похож. Ты заступился за Соню, ты всегда хочешь, чтобы было по справедливости. Вот и он таким был.

— Мам, — помолчав, спрашивает Богдан, — он был как Сонин папа?

Меня снова бросает в жар, потому что у нас с сыном мысли сходятся в одну точку. К одному и тому же мужчине.

— Да, зайчонок, он был точно как дядя Тимур, — отвечаю взволнованно.

Мой мальчик обнимает меня за шею и кладет голову на плечо.

— Я бы хотел, чтобы Сонин папа был и моим тоже, — вздыхает он. Глажу его по голове, по спине, успокаивая, а сама мысленно соглашаюсь со своим ребенком.

Я тоже хочу. Очень.

Как жаль, что это не он…

— Бодь, как лучше, сделать хвост или распустить? — поднимаю волосы вверх и кручусь перед зеркалом, рассматривая себя с разных ракурсов.

Сын хмурит бровки, и мне почему-то это напоминает Арсанова.

— Лучше с распущенными, — отвечает он с серьезным выражением лица, и мне снова в его взгляде чудится Тимур.

Мысленно одергиваю себя и ругаю. Это никуда не годится. Полчаса пообщаться с мужчиной и после этого искать его в собственном сыне — глупость несусветная!

— А какое лучше платье? — перебираю вешалки с платьями, у меня есть вполне приличные. Бренды, которые я рекламировала, часто позволяли выбрать в качестве бонуса понравившиеся образцы. Достаю два и прикладываю к себе. — Или, может, брючный костюм?

— Вот это, — показывает сын на бежевое, прошитое золотистой ниткой. Оно и правда шикарно смотрится, особенно если правильно подобрать макияж…

— Мам, ты так хочешь ему понравиться, да? — спрашивает Бодька, и я застываю с вешалками в руках.

Я в самом деле этого хочу? Конечно, даже обманывать себя не буду. Особенно, когда вспоминаю его взгляд — глубокий, обволакивающий. И мне очень хочется увидеть в глазах Тимура восхищение.

Но когда смотрю на своего мальчика, понимаю, что не готова ему в этом признаться. Не хватает духу. И потом, кто вообще сказал, что я Арсанову нравлюсь?

Пока он был просто «мужчиной с ромашками», такое казалось вполне реальным. Но миллиардер Арсанов и простая учительница — это уже совсем другая история. Нереальная.

Зато я совсем потеряла голову. Вешаю платья в шкаф и достаю юбку с блузкой, а волосы собираю в хвост. Как раз то, что нужно. Полуофициальный образ детсадовской училки. Ну ладно, училки с неплохим вкусом. Но все равно официальный.

— Ты же говорила, что распустишь волосы, — бубнит недовольно сын.

— Не ворчи, старый дед! — смеюсь и взъерошиваю ему макушку. — Давай тебя одевать, а то скоро Арсановы приедут.

Я еще и очень стараюсь, чтобы Богдан по максимуму отвлекся от встречи с Робертом. Если для меня это был еще тот стресс, то представляю, каково пришлось моему бедному мальчику.

Наряжаю его в брючки и рубашку, сын с удовольствием рассматривает себя в зеркале.

— Мам, а я высокий? — спрашивает он, и я стараюсь подавить жалость в голосе. Мой сын терпеть этого не может.

— Конечно, сынок, — говорю тоном, каким обычно объясняю, почему Земля вращается вокруг Солнца, а не наоборот, — ты такой как Соня. Вы оба на голову выше остальных. Просто когда ты сидишь, этого не видно.

На экране светится «Тимур Арсанов», и у меня екает сердце.

— Полина, я сейчас поднимусь и помогу снести коляску, — льется из динамика бархатистый голос. И еще через время. — Полина, почему вы молчите?

Спохватываюсь и краснею, как будто он может меня видеть. Я банально заслушалась. У него такой потрясающий голос с хрипотцой, я бы слушала и слушала…

— Простите, — бормочу смущенно, — тут связь пропадает. Не поднимайтесь, мы спустимся лифтом. А там поможете пересадить Богдана в машину.

Дверцы лифта разъезжаются, и мое сердце делает кульбит — перед лифтом нас ждет Арсанов.

— Ну, привет! — он улыбается и протягивает руки к коляске. — Полина, давайте я ее снесу вниз.

— Она тяжелая, — протестую, — лучше берите Богдана, а я свезу коляску по пандусу.

Но он отодвигает меня в сторону, легко поднимает коляску вместе с Бодькой и спускается по ступенькам к входной двери в подъезд.

— Вы дольше со мной препирались, — говорит он, а я растерянно молчу.

Потому что я так не привыкла. Я не знаю, как это, когда у ребенка родителей двое. Когда все заботы можно поделить на двоих. И не догадывалась, что одна из функций отцов — носить своих детей вместе с колясками.

Мы идем к машине, Бодька едет перед нами. Соня радостно машет нам через стекло.

— Давайте, я пересажу Богдана в машину, — говорю Тимуру, — а потом быстро сложу коляску.

Арсанов внимательно меня выслушивает, затем открывает переднюю дверцу и за локоть подталкивает к сиденью.

— Садитесь, Полина, мы с Богданом разберемся.

— Но вы не знаете, как она складывается, — пытаюсь возражать. Тимур поворачивается к Бодьке и говорит ему заговорщицким тоном:

— Сами справимся?

Тот счастливо кивает. Тимур достает мальчика из коляски и поднимает на руки. Мой сын обвивает его шею ладошками, и я поражаюсь, каким маленьким он кажется в руках Арсанова.

Тимур усаживает его на заднее сиденье к Соне, легко складывает коляску, будто она игрушечная, и садится за руль.

— Я справился, Полина? — спрашивает меня с серьезным лицом. Озадаченно киваю.

— Тогда предлагаю перейти на «ты», — говорит он и так на меня смотрит, что если бы я уже не сидела, точно не устояла бы на ногах.