Нейтрально-враждебный (СИ) - Арьков Сергей - Страница 66

— Мне все равно, — заметил Стасик, и взял чистую тарелку. — Сегодня опять поливать огород?

— А как же? Огород — источник пищи. Чем еще здесь кормиться?

Стасик припомнил шайку гоблинов, которые нашли непыльный способ добычи пропитания, никак не связанный с сельским хозяйством.

— А если охотой? — спросил он.

Гамал усмехнулся.

— На кого тут охотиться? — произнес он. — Нормального зверья, считай, нет, разве что какие-нибудь мыши. А монстры сами неплохие охотники. К тому же, я не думаю, что мясо чудовищ является здоровой пищей.

Навалив в тарелку каши, Стасик сел за стол и начал чисто механически запихивать ее в свой рот. Ни вкуса ни запаха пищи он не чувствовал, и ему это совершенно не нравилось. Проглотив порцию, он помыл тарелку и сообщил Гамалу:

— Я на поливку.

— Ступай, — одобрил тот. — Но ты уж себя береги. Помни — то, что ты не чувствуешь усталости, вовсе не означает, что ее нет.

— Ладно, — пообещал Стасик, и покинул кухню.

Следующие два дня были наполнены унылым однообразием. С утра до вечера Стасик вел беспощадную битву за урожай. И эта работа явно шла ему на пользу. Он все лучше контролировал свое тело, а на третий день вполне уверенно держался на ногах и ни разу не упал. Правда, полить весь огород ему так и не удалось, но этого, кажется, от него и не требовалось.

Таская ведра с водой, Стасик старался не думать ни о чем. Стоило ему только дать волю мыслям, как в голову тут же лез сплошной негатив. Начинало казаться, что все в его жизни ужасно, да и от будущего не приходится ждать ничего хорошего. Но Стасик изо всех сил старался не поддаваться пессимизму. Ему отчаянно хотелось верить в то, что череда неприятностей, рухнувших на его голову, не продлится вечно. Должен же и на его улице наступить праздник, пускай бюджетный, без фейерверка и разноцветных шариков. Вот только откуда бы ему было взяться, этому внезапному позитиву? Чтобы изменить жизнь к лучшему в его-то положении требовалось вмешательство настоящего чуда. Но разве этот мир не был миром чудес? Со Стасиком, к примеру, одно чудо уже произошло. Грыжа Антрекотовна — ужасная верховная кухарка с людоедским прошлым и настоящим, каким-то чудом так и не приготовила из него гуляш. А она очень к этому стремилась. Стасик как вспоминал эту невероятную женщину, так ему хотелось кричать от ужаса.

Он поразительно быстро втянулся в здешнюю рутину. Ему стало казаться, что в крепости он провел не несколько суток, а месяца четыре. Гамала он видел только по утрам, во время завтрака, и вечерами, во время ужина. Такая роскошь, как обед, в крепости отсутствовала, но Стасик не тяготился пропуском полуденной трапезы, поскольку не чувствовал голода.

Каждый вечер Гамал менял на Стасике бинты, заодно проводя тщательный осмотр его многострадального тела. На всем протяжении процедуры Стасик стоял с разведенными в стороны руками и плотно зажмуренными глазами. Он не хотел видеть себя таким. Боялся того, что мог увидеть. Ему хотелось верить, что произошедшие с ним жуткие перемены носят временный характер, и вскоре все разрешится само собой. Произойдет некое чудо, и он вновь станет нормальным человеком.

И вновь он уповал на чудо. Вот только откуда ждать этого чуда, он себе не представлял.

Четыре дня в разрушенной крепости пролетели, как один миг. Рутина сельскохозяйственной деятельности затянула Стасика с головой. После самоотверженных поливочных работ он едва находил в себе силы на то, чтобы дотащить непослушное тело до кровати. Вот и в тот вечер, славно набегавшись от колодца до огорода и обратно, Стасик отключился тотчас же, едва его голова коснулась подушки. Он рассчитывал проспать минимум до утра. Но непреодолимые обстоятельства помешали его планам.

В какой-то момент его сон прервался, и Стасик, распахнув глаза, обнаружил вокруг себя кромешную тьму. В левом углу его комнатушки имелась пробоина, ведущая наружу. Днем сквозь нее проникало немного света. Но сейчас Стасик не заметил ни намека на него. Из чего заключил, что снаружи стоит глубокая ночь.

Стасик заворочался на своем ложе, пытаясь понять причину досрочного пробуждения. Он с содроганием решил, что его разбудил рев запертого в подземелье монстра. Если этот звук повторится…. Черт, вот не хотелось Стасику слышать его среди ночи, во тьме и одиночестве. Вместе с Гамалом было не так страшно, а одному ему едва ли достанет храбрости игнорировать завывания соседа снизу.

Стасик лежал во тьме и ждал, судорожно вцепившись пальцами в край одеяла. Это ожидание было сущей пыткой. Стасику уже начало хотеться, чтобы проклятый монстр скорее рявкнул. Что он там тянет, а? Нарочно издевается?

Утекло минут пятнадцать, но ни один звук так и не нарушил ночной тишины. Стасик постепенно расслабился. Похоже, монстр был невиновен в его пробуждении. Причиной мог послужить кошмарный сон. Стасику в последнее время частенько снились разные гадости. Для них имелась солидная почва — на долю Стасика выпало немало тяжких испытаний. Одно знакомство с Грыжей Антрекотовной чего стоило. Эта ходячая психологическая травма легко могла стать причиной кошмарных сновидений. Стоило вспомнить ее тихие шаги во мраке и ее жуткий голос, зовущий гуляша в волшебную страну, как ум заходил за разум от невыносимого ужаса.

Стасик решительно повернулся на бок, натянул на голову одеяло и сомкнул веки. Он сказал себе, что не поддастся страхам. Грыжа чудовищна, но черта с два он позволит ей портить ему сон. В силу отсутствия боевых или магических навыков, Стасик не мог потягаться с реальными монстрами. Но уж со своими страхами он совладать в силах. По крайней мере, ему хотелось так думать.

Он уже почти погрузился в сон повторно, когда в густой тишине древне крепости прозвучал звук, едва не лишивший Стасика рассудка. Если бы это был уже знакомый ему свирепый рев, все обошлось бы просто испугом. Однако трясущийся от страха Стасик четко расслышал в тишине горькие всхлипы какого-то несчастного существа.

Глаза вчерашнего школьника полезли на лоб. Он сжал кулаки, твердя себе, что это галлюцинация, или наваждение, или еще что-то, не имеющее отношения к реальности. Но как можно было обмануть себя, когда в его уши вливался тихий, леденяще кошмарный, плач. Притом, как показалось Стасику, источник этого плача находился где-то поблизости. То есть вот совсем рядом. Либо в коридоре, сразу за дверью его комнатушки, либо внутри нее.

Отчаянно боясь рехнуться от ужаса, Стасик протянул дрожащую руку в сторону стоящего перед ложем стула, и уронил ладонь на округлую поверхность стеклянного шара. Стасик нарочно клал шар в одно и то же место, и уже научился находить его в темноте. Он схватил его, притянул к себе и быстро встряхнул.

Яркий белый свет тотчас же залил всю комнату. Стасик быстро окинул ее взглядом, с громадным облегчением убеждаясь в том, что кроме него в ней нет ни одной живой или не до конца мертвой души.

Опасаясь худшего, а именно того, что его детские страхи обретут материальное воплощение, он свесил голову за край и не без трепета заглянул под кровать. Вплоть до седьмого класса Стасик свято верил в то, что пространство под его ложем является порталом в мир детоядных чудовищ. Вот он теперь и подумал — а вдруг его детские фобии родились не на пустом месте? Вдруг, будучи малышом, он что-то знал? Что-то страшное, что впоследствии предпочел забыть. А они, жители зловещего подкроватья, ничего не забыли. Они ждали удобного случая. Ждали той заветной ночи, когда смогут добраться до маленького вкусного Стасика. Или, что хуже, ждали, пока маленький Стасик подрастет и нагуляет мясца.

Но никто не таился под его кроватью. Там было пусто.

Стасик медленно поднялся на ноги и приблизился к двери. Приложил ухо к ее поверхности и прислушался. Снаружи было тихо. Набравшись храбрости, он взялся за ручку и отворил дверь. Затем осторожно выглянул наружу, осветив коридор светом шара. Но и там не оказалось никого постороннего. Он увидел только серые каменные стены и черный от копоти потолок.