Нейтрально-враждебный (СИ) - Арьков Сергей - Страница 89

— Возьмите меня в армию! — умолял Васек, обращаясь к Ильнуру. — Я же жить спокойно не могу. Ночами не сплю, кусок в горло не лезет. Ничего мне не мило. Не видать мне покоя, пока не отомщу за убитых друзей.

Ильнур заверил Васька в том, что хорошо понимает и разделяет эти чувства, но в армию его принять не может.

— Ты же проходил проверку на способности, — напомнил верховный паладин. — В тебе не выявлено ни воинского, ни магического потенциала. Если действительно хочешь помочь делу добра, занимайся своим ремеслом. Так будет лучше всего.

— Да как вы не понимаете? — сквозь слезы обиды закричал Васек. — Как я могу заниматься своим делом, когда этот гад, эта змеюка подлая, где-то там живет и здравствует, и ничего у него, паразита, не болит? Нет, не могу! Пока жив на свете Свиностас, не видать мне покоя.

Но Ильнур остался непоколебим и решения своего не изменил.

Еще дважды обращался Васек с просьбой зачислить его в армию и дважды получал решительный отказ. Ему стало ясно — так он ничего не добьется.

Но и смириться он тоже не мог. Каждую ночь ему снились кошмары, в которых, снова и снова, оживали ужасные картины кровавой бойни. И всякий раз, просыпаясь во тьме, в холодном поту, Васек выкрикивал с гневом и ненавистью одно единственное имя — Стасик. Это он, подлый Свиностас, обрек на гибель всех его друзей и грудастую доярку. Это он подло втерся в доверие, а сам, в то же время, планировал жуткое дело. Васек не мог ни простить своего бывшего коллегу, ни смириться с невозможностью воздать ему по заслугам.

И тогда он решился. Если уж паладины не хотят принимать его в армию, он отомстит Свиностасу сам. Отыщет его, в какой бы норе тот ни прятался, и по самую рукоять вонзит клинок в его черное сердце.

В рамках подготовки к осуществлению жуткой мести куплена была тощая, заморенная трудом, кобыла, которую Васек успел немного откормить. Тайно куплен был меч. Абы кому оружие в Форинге не продавали, приобрести его могли только герои. Пришлось пойти на преступление и приобрести меч подпольно.

Все уже было готово, когда Васек внезапно узнал о том, что войско Форинга готовится к походу на нейтральную полосу. У свинопаса не возникло ни тени сомнения в том, что герои отправляются на поиски Свиностаса. А если так, то ему следует поехать с ними. Точнее — за ними. Так у него будет больше шансов отыскать злодея Стасика и собственноручно выпустить тому кишки. Ваську хотелось сделать это лично, он никому не желал уступать священного права поквитаться с гнусным предателем.

И вот, дождавшись в роще, когда войско проскачет мимо, Васек выехал на дорогу на своей кобылке и двинулся следом. Впервые со дня разрушения Форинга на душе его было светло. Наконец-то он шел верной дорогой, ведущей к долгожданному отмщению. Свиностас обречен. Васек намеревался лично погрузить клинок в его тело, глядя предателю в его бесстыжие глаза. Только это могло утолить ярость Васька.

— Скоро свидимся, Стасик! — процедил он сквозь зубы и вновь пришпорил лошадь. — Скоро. Очень скоро. Жди. Жди и бойся!

Несмотря на то, что все шторы были распахнуты, а окна отворены настежь, в личных покоях лорда Мортуса все равно царил полумрак. Снаружи тянуло вечерней прохладой, в воздухе пахло скорым дождем. Со двора доносились голоса людей, скрип тележных колес, приведенная на заклание коза непрерывно блеяла, будто предчувствуя ожидающую ее скорбную участь.

Лорд Мортус сидел в своем любимом кресле и, мрачно нахмурившись, рассматривал лежащий у него на коленях лист бумаги. Послание доставили час назад, и за это время владетель черного замка успел перечитать его уже раз двадцать. Дело оказалось нетрудным — письмо от императора было как всегда лаконичным и сугубо деловым. Дакрос Безжалостный не относился к числу людей, имевших привычку поздравлять знакомых с днями рождения или иными праздниками. Он был не из тех, кто напишет просто так, чтобы доставить удовольствие и себе и другому. Единственные письма, которые рассылал правитель черной империи, это письма с приказами. И несладко приходилось тем, кто игнорировал поступившее повеление, либо же исполнял его ненадлежащим образом. Дакрос любил повторять, что незаменимых подданных не бывает. И постоянно подтверждал этот тезис экспериментальным путем. Притом, как правило, процедура замены включала в себя публичную и запредельно жестокую казнь замененного, дабы его приемник точно знал, что ждет его в случае ненадлежащего исполнения императорских повелений.

Письмо из столицы доставил отряд жутких типов в черных одеяниях, чьи лица скрывались под железными масками. Это были гвардейцы императора, лучшие из лучших, отборные воины. Отбирали их по тому принципу, что чем большая сволочь и изверг, тем оно предпочтительнее. Самые конченые мерзавцы, душегубы и садисты состояли в гвардии, и засиживаться без дела им не приходилось. Они постоянно разъезжали по империи, тут и там чиня расправы над неугодными, изменниками, просто вольнодумцами, в общем, над всеми, кто так или иначе не нравился их повелителю.

Все боялись этих черных душегубов. Даже такой бывалый и жестокий вояка, как лорд Мортус, не мог не испытывать трепета при виде отряда черных всадников, въезжающих в ворота его замка. И думал он, глядя на них из окна: с чем они пожаловали в этот раз? принесли ли послание от императора, или приехали по его, Мортуса, душу?

Лорду Мортусу не в чем было себя упрекнуть. Верой и правдой служил он империи и делу зла. Но даже самая искренняя и безупречная преданность не гарантировала защиты от черного навета. Могли ведь и оболгать. Такое случалось постоянно. Донос в империи являлся исконной традицией. Им пользовались, чтобы разобраться с соперниками, устранить препятствие на карьерной лестнице, или просто поквитаться с тем, на кого накопился зуб. Нередко доносы строчились просто так, по зову гнилой души, а уж в гнилых душах в темной империи недостатка не было.

Так что сегодня, когда черные гвардейцы въехали в его замок, Мортус слегка оробел. Уж не сочинил ли кто-нибудь грязную клевету и о нем?

Но страх его оказался напрасен. Командир отряда вручил ему конверт из плотной бумаги, скрепленный печатью, и бросил одну лишь короткую фразу:

— От императора!

Этого было более чем достаточно. Дополнительных пояснений не требовалось. Раз от императора, то в конверте содержится приказ, который следует исполнить максимально быстро и точно.

Когда мрачные посланники удалились, лорд Мортус заперся в своих покоях и осторожно вскрыл конверт. Внутри оказался всего один лист бумаги, исписанный меньше, чем наполовину. Мортус узнал подчерк императорского секретаря.

Как и ожидалось, письмо содержало в себе приказ. То, чего последнее время ожидал и опасался лорд Мортус, началось. Намечалась грандиозная военная операция, подготовка к которой шла уже давно. В черный замок ежедневно приходили обозы с провиантом, амуницией, стрелами. Мортус все ждал — когда же? Его и возбуждало и пугало предстоящее дело. И злило собственное неведение. Подготовка проводилась в условиях строжайшей секретности, и даже он, правитель приграничных земель империи, не имел никакой конкретной информации.

Но вот, кажется, его неведению пришел конец. Скоро он все узнает. Более того, ему-то и предстояло начать все дело. Честь, конечно, высокая, но Мортус не спешил радоваться. Он по-прежнему не знал всей картины и это его беспокоило.

Но в том, что грядет полномасштабное наступление на Ангдэзию, сомневаться не приходилось. Император приказывал ему выдвинуться вглубь нейтральной полосы и занять старую крепость, в незапамятные времена принадлежащую силам добра. Эти руины Мортусу надлежало превратить в опорный пункт, укрепить их по мере возможности и начать концентрировать там свезенные в черный замок припасы.

Перечитав полученное из столицы послание в двадцать первый раз, Мортус поднял взгляд и поглядел в окно. Близилась ночь. И едва ли в эту ночь кому-то в черном замке удастся выспаться. Потому что сейчас он встанет, выйдет из своих покоев и начнет отдавать распоряжения. Следовало готовиться к походу, чтобы выступить завтра, чем раньше, тем лучше. Но прежде всего Мортус обратился к картам и изучил предполагаемый маршрут. Ему было известно, о какой крепости шла речь в послании. Он даже видел ее издали еще по юности, когда отправился вместе с отцом в свой первый набег на земли добряков. Давно это было. Давно. И Мортус никак не мог вспомнить, что именно отец сказал ему о той крепости. Кажется, что-то важное. Запомнилось лишь одно — родитель строго-настрого запретил отпрыску приближаться к тем развалинам. А потом еще что-то добавил. Но прошедшие годы стерли его слова из сыновьей памяти.