Слово короля. Часть первая (СИ) - Фабер Ник - Страница 27

Как бы смешно это не прозвучало, но смена политического режима пошла военной базе только на пользу. Во время правления королевской династии Аль Ханов, король так и не смог протолкнуть через правящий совет увеличение бюджета на строительство. Когда же к власти пришёл Рустал, то при поддержке и активном вливании средств Рейнского Протектората базу достроили и доработали в кратчайшие сроки, превратив это место в надёжную тюрьму для военнопленных, политических заключённых и других людей, что были неугодны новому правительству. Отсюда им было некуда бежать. С одной стороны скальное плато и кажущаяся бесконечной пустыня с другой. Ближайший населённый пункт находился в трехстах киллометрах к востоку, и добраться до него пешком у беглецов не было ни единого шанса.

Халид лично убедился в этом, несколько раз устраивая для себя и своих людей своеобразное «сафари».

И теперь, Халид безоговорочно правил этим местом. Превратил тюрьму в свою собственное, маленькое королевство, полное чужой боли и страданий. Его простая, жестокая и послушная натура была как нельзя кстати, делая Халида прекрасным и благодарным подчинённым для его господина и ужасающим ночным кошмаром, для всех, кто мог сюда попасть.

Идя по коридорам, он рассматривал три четырёхэтажных блока с камерами для заключённых, которые их рейнские союзники быстро возвели здесь всего за месяц. Сейчас, они уже более чем на две трети были заполнены людьми. Бывшими королевскими военными, политиками и неугодными новому режиму аристократами. Всеми, кто отныне был ненужен и не важен для будущего Сульфара. В который раз глядя на эти здания и представляя людей запертых внутри них, Халид радовался тому, что в ближайшее время работа у него не закончится.

Потому что свою работу он любил.

***

Люди в чёрной форме подхватили его под руки. Без какой либо аккуратности они выволокли всё ещё парализованное тело Шехара из флаера. В лицо принца ударил сухой, горячий воздух. Куда бы его не привезли, здесь было невыносимо жарко и душно. Покрывавший посадочную площадку бетон был подобен раскалённой сковороде, отдавая накопленное за жаркий день тепло.

Мысли в голове Шехара сменяли друг друга одна за другой с такой скоростью, что его сознание напоминало диапроектор, быстро переключающий слайды один за другим. Картинки в его мозгу сменялись, но лишь одно оставалось неизменным. Чувство глубокой боли и злости от предательства близкого человека. Оно не оставляло его ни на секунду. Мозг Шехара цеплялся за эти чувства, с такой же силой, с которой утопающий цепляется за спасательный круг. Лишь кипящая злость, смешанная с гневом, не давали ему провалиться в пучину отчаянья.

Дядя Ашиит. Человек, которого он считал самым близким из всех, кто у него остался. Он предал его. Отдал в руки этих мясников. Как подобное могло случится?!

Солдаты протащили его внутрь какого-то здания и дальше, по коридору до лифта. Шехар с трудом воспринимал действительность, представшую перед ним потоком образов и размытых картин. Он даже не мог поднять голову, чтобы оглядеться и понять, где именно он оказался. Организм по прежниму находился под действием выстрела из парализатора и отказывалось подчиняться ему, как бы сильно он этого не хотел. Мир мерцал вспышками, которые чередовались чёрными пятнами, когда тащившие его солдаты вышли из лифта и потащили Шехара по коридору, проходя под расположенными на потолке светильниками. Стоило ему оказаться в коридоре, в нос ударили гнилостные запахи пота и человеческих отходов.

Раздался писк дверного замка и звук отодвигаемого тяжёлого засова. Его втащили в крохотную, два на два метра камеры и просто бросили на пол. Всё, на что у Шехара хватило сил, это болезненно зашипеть сквозь сдавленные зубы, когда его лицо ударилось о грубый бетонный пол. Дверь за его спиной закрылась, отрезая единственный источник света, что освещал крохотную, грязную камеру.

Не способный пошевелиться, он лежал на полу, вдыхая полный поднявшейся с пола пыли воздух. Ему хотелось кричать от несправедливости, но он не мог даже разжать собственную челюсть.

Он даже не мог сказать, сколько он так пролежал. Минуту? Час? Этот вопрос терзал его сознание, ещё сильнее усугубляя липкое, всепоглощающее чувства страха от неизвестности. Он даже не заметил, когда коридоре раздался глухой звук тяжёлых шагов, неумолимо приближавшихся к его камере.

***

Синангар.

Одетый в дорогое и богато украшенное белое сари, Рустал Имран Хашми вошёл через предусмотрительно открытые двери. Этот кабинет в который раз поражал его своей чрезмерной аскетичностью и практичностью. Когда-то, это помещение занимал один из виднейших деятелей города. Теперь же, это место сменило своего хозяина. И, вспоминая вычурный стиль и отсутствие какого либо вкуса у предыдущего владельца, помещению это пошло только на пользу. Лишь один единственный рабочий стол, стоящий около широкого, панорамного окна. Кресло с высокой спинкой, стоящее за ним. Несколько мелочей, вроде личного рабочего терминала да и аккуратный, без каких либо украшений, мебельный гарнитур, состоящий из низкого кофейного столика, дивана и ещё одного кресла около одной из стен.

Хозяин кабинета уже ждал его, сидя в кресле рядом с диваном. При появлении Рустала он поднялся на ноги и протянул ему руку.

— Шейх, — произнёс он грубым и хриплым, низким голосом.

Рустал мягко улыбнулся и принял рукопожатие.

— Генерал.

— Прошу, присаживайтесь. Кофе? Или может быть вино?

— Я бы не отказался от чашки, генерал.

Кровель криво усмехнулся и указал ладонью на стоящий у столика диван. Вместе с этим, за спиной Рустала открылась дверь и молодой человек в военной форме рейнского протектората вошёл в кабинет генерала с подносом в руках. На подносе уже стояли исходящий паром кофейник и две чашки на белоснежных блюдцах.

Рустал отреагировал на это ещё одной улыбкой, хотя внутренне поморщился. То, как этот человек просчитал его желания решительно не понравилось сульфарцу. Генерал, как хозяин кабинета, разлил напиток по чашкам, в то время как Рустал в очередной раз рассматривал своего... Коллегу? Партнёра? Надсмотрщика?

Рудворт Кровель. Генерал рейнских вооружённых сил и в тоже время главный и полномочный представитель Протектората на Сульфаре. Высокий, с широкими плечами и манерой держаться от которой за милю разило военной службой. Скупые, экономные и отточенные движения. Наливая кофе в обе чашки, этот человек не сделал ни одного лишнего или ненужного движения. Строгая практичность, сплавленная с опасной плавностью и уверенностью. Его лицо лишь дополняло это впечатление. У Рустала при всём желании не повернулся бы язык назвать этого человека красивым или хотя бы приятным глазу. Жёсткое, словно грубо вырезанное из куска мрамора лицо. Короткие тёмные волосы. И пара шрамов. Один спускался от тёмных волос по правой стороне лба, через глаз, к правой стороне губ. Второй же проходил под линией глаз через переносицу и уходил назад по левой стороне лица к левому уху. Из-за пересекавшего губы шрама, Русталу всегда казалось, что лицо генерала искаженно в лёгкой, презрительной усмешке.

Этот человек не нравился Русталу.

Сульфарец не любил вести дела с людьми, которые могли оказаться умнее, опаснее и, что было важнее всего, могли быть более жестокими чем он сам. У шейха уже сложилось достаточно объёмное мнение об этом человеке, чтобы опасаться его. И Рустал ждал, когда же его заменят на месте рейнского представителя на Сульфаре. Ему было куда удобнее и проще работать с политиками или же дурачками вроде покойного Каспара, бывшего начальника местной рейнской резидентуры, решившего, что он может играть в эти игры на одном уровне с Русталом. И сульфарец терпеливо ожидал, когда же генерал наконец займёт положенное ему место верного цепного пса и предоставит разбираться с важными делами другим людям.