Иммунный (СИ) - Тимофеев Владимир - Страница 1

Пролог

И кой чёрт заставил меня заглянуть в эту дурацкую лавку на окраине Тартуса!

Ну, хорошо. Ладно. Пусть не совсем на окраине, а на продуктовом рынке возле железки, но всё равно — от ППД туда пёхать почти два кэмэ, а если учесть петляния по узким сирийским улочками, то и все три.

И, тем не менее, я до этого рынка добрался. Зачем? А пёс его знает. Наверное, чтобы просто отметиться напоследок. Всё-таки крайний день длинной растянувшейся на четыре месяца командировки, и прожить его надо так, чтобы потом не жалеть, что что-нибудь упустил или поленился.

Сто пудов, второй раз меня сюда уже не отправят. Вдрызг разругаться с куратором от военных — это надо уметь. А всё почему? Да потому что мы строем не ходим. И подполковнику Конашуку это словно серпом по одному месту.

Не, вообще говоря, к воякам я отношусь нормально. Пусть срочную не служил, но на сборах за десять лет побывал трижды, поэтому знаю, о чём говорю. Большинство — очень даже вменяемые. Но есть и такие — сапог сапогом и сапогом погоняет. Устав ему собственные мозги заменил. И вот тогда — туши свет, сливай воду, и кто не спрятался, я не виноват.

А наша команда — это не просто гражданские. Специалисты от оборонки — это не хрен собачий, в Сирию не на экскурсию прибыли, а для полевых испытаний изделий отечественного военпрома. Так что командовать нами — удовольствие ниже среднего. Но господин подполковник старался. Так старался, что чуть всю программу не завалил. Спасибо, вышестоящие в это дело вмешались и осадили чрезмерно ретивого подчинённого, однако обиду он всё-таки затаил — факт. И главным виновником своего позора (а мордой его по столу начальство всласть повозило) выбрал меня. Вероятно, как самого молодого и самого бо́рзого.

Бо́рзым же мне сам бог велел выступать. Единственный в группе универсал-полиглот, на девяти языках балакаю как на родном, в том числе, на арабском и северном пи́джине — смеси английского и сорани́. Поэтому, хочешь не хочешь, приходилось присутствовать на всех без исключения встречах-переговорах с местными военными-предпринимателями-политиками-инженерами, включая коллективные вылазки в город и просто трёп ни о чём с простыми сирийцами.

Ясное дело, не знающего чужие наречия Конашука это доводило до зубовного скрежета, и он всеми силами пытался испортить жизнь наглому молодому «штафирке». Не подписывал пропуска, «забывал» включать в разные «списки», отмечал в докладных...

Мне было плевать. Контракт я заключал не с Минобороны, а с другим ведомством, так что потуги закусившего удила подполковника пропадали впустую.

Так, собственно, произошло и сегодня. Разрешение на выход из ППД я получил не у Конашука...

Чем меня привлекла эта сувенирная лавка? Наверно, своей необычностью.

Дураки те, кто думают, что на Ближнем Востоке торговцы выглядят, как в сериалах про Сулеймана с Хюррем. Хрена лысого. Они сейчас точно такие же, как у нас. Одетые в обычные футболки и джинсы, с планшетами и смартфонами, сидят себе, тычут пальцем в экран, курят, играют в нарды, ожидают с ленцой, может, кто и заинтересуется их разложенным на прилавке товаром.

Фрукты, овощи, восточные сладости, амулеты от сглаза, игрушки, коврики...

Стандартный набор. Ничего интересного.

Возле таких я не останавливаюсь. Иду, глазею по сторонам, алчу чего-то особенного, экзотического... И тут — оба-на! — глухая стена, дверь, а над ней пирамида с глазом. Точь-в-точь как на долларовой бумажке, только без их дурацкого «In God we trust» и прочих «Annuit Coeptis» и «Novus Ordo Seclorum».

Зайдём? — Зайдём. Почему бы и нет?

Лавка оказалась действительно лавкой, а не чайханой или, к примеру, гашишной, как я поначалу подумал. Внутри она, кстати, мало чем отличалось от аналогичных снаружи.

А вот хозяин, наоборот, отличался разительно.

Длиннобородый, одетый в цветастый халат, тюрбан, сафьяновые сапоги с загнутыми носами... Ну, прямо как на иллюстрациях «Тысячи и одной ночи» или рассказов о Насреддине.

Плюс ему в карму за атмосферу и лайк за изобретательность.

— Мир вам, почтенный, — приложил он руку к груди и, коротко поклонившись, уставился на меня из-под кустистых бровей. — Чем я могу помочь уважаемому эфенди?

— Мир вам, почтенный хозяин, — ответил я в том же тоне и тоже приложил руку к груди. — Уважаемый эфенди ищет что-нибудь необычное.

— О! Это вы удачно зашли. Всё самое необычное, что есть в этом городе, вы найдёте лишь здесь, в лавке старого Абдулази́за Аль-Джу́мы...

Терпеть не могу эти восточные славословия, но делать нечего: вляпался — изволь соответствовать.

Любезностями мы обменивались минуты, наверное, три. Всё это время я шарил по полкам глазами, ища, за что зацепиться, а мой визави услужливо выставлял напоказ безделушку за безделушкой.

Поиски и мало что значащая болтовня завершились, когда я упёрся взглядом в очередной амулет. Один в один повторяющий «долларовую» пирамидку на входе, с глазом тёмно-багрового цвета, как будто подсвеченным изнутри, благодаря удачно выполненной стеклянной огранке.

— Прекрасный выбор, эфенди! — угадал мои предпочтения продавец. — Иной такой вы не найдёте во всём Леванте. И всё это за какие-то жалкие четыреста тысяч фунтов.

Очарование момента и места, сказочный колорит восточного таинства слетели с меня в мгновение ока. Десять тысяч полновесных российских рублей за какое-то барахло на шнурке?! А не объелся ли часом ухи этот Абдулази́з?

Нет, я, конечно, всё понимаю, надо поторговаться, без торга в арабском менталитете никак, но, блин, сам подход! Заломить несусветную цену, чтобы потом скинуть её раза в три? За тот товар, который и сотой доли от сказанного не стоит? Нетушки. Фиглярством страдать не намерен. А потому — нафиг! И амулет, и лавку с её хитровыделанным хозяином.

— Спасибо, почтенный, но от покупок сегодня я, видимо, откажусь, — повесил я пирамидку на место и развернулся к двери.

К моему немалому удивлению, торговец торговаться не стал. Пытаться меня удержать — тоже.

— Желание уважаемого эфенди — закон, — сложил он молитвенно руки и грустно вздохнул. — Мир вам, почтенный. Да будет отныне ваш долгий путь усыпан не только шипами.

— И тебе не хворать, — пробурчал я по-русски и толкнул дверь.

А когда вышел наружу и осмотрелся...

Чувствовал ведь: какой-то дрянью в лавке воняет. И так, видать, меня эта дурь вштырила, что ничего теперь кроме глюков не различаю. Мало того что дверь за спиной исчезла, так вместе с ней исчез и базар, и возвышающиеся за дорогой сирийские многоэтажки, и люди в нормальной одежде, и стоящие у обочин авто... и смартфон из кармана... и деньги...

«Ну, ты и сука, торгаш!» — мелькнула в башке запоздалая мысль.

Так круто меня ещё никогда в моей жизни не разводили...

Жаль, блин, что сразу не понял.

А сейчас единственное, что могу — это просто бродить по собственным глюкам и ждать, пока мозги не прочистятся...

Глава 1

Роскошный, изготовленный лучшими мастерами Империи паланкин двигался ровно и плавно — шестеро крепких носильщиков исполняли свою работу отлично. Возлежащая на подушках женщина равнодушно взирала сквозь тонкую бязь на проплывающие мимо дома, на склоняющихся в поклонах простолюдинов, на расчищающих путь процессии стражников.

Шаонар, пятый священный город, родовое владение сиятельной Астии, который по старой традиции посещался последним.

Новая невеста Ашка́рти должна была побывать во всех пяти городах, чтобы волшебные камни Баа́т подтвердили её чистоту и невинность.

Нынешняя претендентка шла в голове кортежа, закутанная с головы до ног в одеяния, из-под которых были видны лишь глаза и иногда показывались кисти рук и сандалии. Никто из простых смертных не имел права видеть её лицо и прикасаться к ней. Только вечно юный император в особый, вычисленный придворными магами день мог снять с невесты покровы и овладеть её телом.