Во все Имперские Том 6. Дриада (СИ) - Беренцев Альберт - Страница 13

Поскольку ложа Маши была лицейской, то оделась баронесса для ритуала инициации в черный лицейский мундир. Еще она надела короткую юбку, подпоясанную кожаным ремнем со стальными заклепками, а на ноги — свои лучшие туфли на острых шпильках, от которых теперь и страдала. Волосы Маша заплела в жидкую косицу, едва доходившую до плеч, рубашка на девушке была белоснежной.

Сейчас ритуал инсталляции новой Лицейской ложи уже подходил к концу. Маша прошла все испытания, ответила на все вопросы, князь Золоченков теперь вводил её в центральное помещение Ритуального Зала, куда допускались лишь Мастера.

Золоченков остановился, потом, старчески кряхтя, снял с Машиных глаз черную повязку. Ну наконец-то! Еще минута похода с завязанными глазами и Маша бы точно споткнулась и упала, опозорившись.

Баронесса огляделась — она стояла в просторном прямоугольном зале, отделанным карельским мрамором. Окон в зале не было, как и электричества, но на стенах горели яркие факелы.

Отсюда вело четыре двери — по двери в каждой из стен, ибо четыре — священное число консервативных масонов.

В ориентированном на север углу Зала возвышался золотой бюст Павла Вечного, в других углах — такие же скульптуры Рюрика, Софии Багатур-Булановой, первой царицы из этой династии, и князя Внутрянова. Видеть бюст Внутрянова было странно, ибо настоящий живой Внутрянов стоял здесь же, недалеко от своего изваяния.

Потолок был украшен изящной росписью, во всех деталях изображавшей коронованный трон — эмблему правящего рода Буланидов, на южной стене располагалась сделанная из золотых букв надпись «Per Voluntatem Primae Arboris Revelatur».

В самом центре помещения стояло оно — Перводрево, точнее, его скульптура, сделанная в натуральную величину из чистого золота. Верхушка Перводрева уходила к самому потолку, листья на золотом дереве были из серебра, причем настолько тонкой работы, что они трепетали и издавали тихий мелодичный звон. Рядом с Перводревом на мраморном алтаре лежала книга — «Сага о Рюрике», этот экземпляр был без сомнения древним, возможно еще эпохи викингов.

Маша вспомнила свою собственную ложу в темной кладовке Лицея — Перводревом там была сирень в кадке, вместо золотого бюста Павла Вечного использовался портрет изменника Михаила, а «Сага о Рюрике» была куплена Машей у волхва за шесть рублей.

Баронесса невольно усмехнулась. Впрочем, это все ерунда, а Внутрянов — просто идиот. Священные символы работают независимо того, сделаны ли они из золота или нет. Магии плевать на такое, так что золотые цацки служат не ей, а лишь тешат чувство собственной важности участников ритуала. Об этом даже Владимир Соловьев писал. Впрочем, Маша сомневалась, что князь Внутрянов читал Соловьева или вообще читал книжки.

Великий Маг, глава консервативных масонов страны, князь Внутрянов был сегодня в сером мундире, расшитом серебром. Как и все остальные присутствующие, поверх мундира он накинул кожаную куртку, украшенную зеленым орнаментом — униформу средневековых лесничих, от которой и вели свою родословную масоны.

Внутрянов держал в руках длинный золоченый топорик, рукоять которого была украшена крупным алмазом. Слева от князя стоял его сын, вроде младший — мрачный парень, в глазах которого, как и у князя, было нечто обезьянье. Справа от Внутрянова расположилась Лида Медведянская, женщина в годах в длинном бежевом платье, ставшая главной клана Медвядянских после того, как прошлый глава неудачно сдох, пытаясь отнять трон у Павла Стального.

Еще тут присутствовал её сынок — Дмитрий Медведянский, молодой парень, который явно впервые участвовал в масонском ритуале и поэтому с восхищением вертел головой.

Еще был Золоченков, старый князь, снявший с Маши ритуальную повязку, закрывавшую её глаза, и теперь стоявший рядом с баронессой.

Кроме них, Маша узнала еще Оживлялова, Псобчакова, Огневича и Здравурова. Остальных присутствующих Маша в лицо не знала, но их можно было опознать по гербам на мундирах — Ломоносов, Салтыков, Меньшиков, Камнекожин. Третьей женщиной в Зале, кроме Маши и княгини Медведянской, была Алиса Багатур-Буланова — какая-то мелкая принцесса, причем мелкая во всех смыслах, для Булановой она была слишком невысокой.

Возле четырех дверей Зала замерли еще восемь человек, с мечами и в белых одеяниях, на этих гербов не было, так что Маша не знала, из каких они кланов.

Но они точно все были магами и консервативными масонами, баронессе было известно, что это Белые Рыцари — боевое крыло местной ложи, готовые в случае необходимости немедленно порвать любого либерала, холопа или иностранца, который посмеет рякнуть в сторону русской короны.

— Назови имя свой ложи, сестра! — потребовал Внутрянов, подойдя к Маше.

— «Л»-Восемь, — ответила баронесса, как и было положено, — Верная Государю, Верная России, Верная Магократии!

Оживлялов, игравший роль казначея Царскосельской Центральной Ложи, записал название Машиной ложи в тетрадь серебряным пером. Тетрадь была обита оленьей кожей — очередной ритуальный предмет, с такими тетрадями в средневековье ходили лесничие.

— Что ты готова отдать ради Государя, ради России, ради Магократии? — спросил Внутрянов.

— Все, — ответила Маша, — Свои труды, свою жизнь, свою душу!

— Да станешь ты Мастером и Великим Драконом региональной ложи, сестра! — провозгласил князь Внутрянов и подошел еще ближе к Маше.

Маша отлично знала, что сейчас должно произойти, но ей было не по себе. Впрочем, тут бы любому стало не по себе.

Топорик в руках князя Внутрянова тоже был ритуальным предметом — такими топориками средневековые лесничие отсекали больные ветви в княжеских лесах. Только у лесничих топорики, конечно, были без алмазов и не золотыми, как у Внутрянова…

Баронесса запрокинула голову, князь мощно рубанул Машу топориком по горлу. Крик застыл в Машиной глотке и обратился в булькание, острая боль окатила шоком и адреналином, кровь брызнула на мраморный пол и черный мундир из разрубленной глотки баронессы…

Маша упала на колени.

— Провозглашаю Марию Нагибину Великим Драконом! — проорал Внутрянов, — Волей Явленного Перводрева! Да умрет она как старый человек, да возродится, как Сестра Вольных Лесничих!

Маша хрипела и истекала кровью, но к ней уже спешил Здравуров. В воздухе заметалась алая магия целителя, через несколько мгновений рана на Машином горле затянулась. Вот только на мундире так и осталась кровь, как и на мраморном полу.

Внутрянов помог Маше подняться, потом расцеловал её в обе щеки. После этого он надел баронессе на мундир небольшой значок — золотую корону консерваторов.

— Я раскрою тебе Первую Тайну, — сообщил Внутрянов, — Первую из четырех! Тайну мощи консерваторов, тайну темного умножения. Но ты должна заплатить. Готова ли ты платить?

— Готова, — кивнула Маша.

В горле у неё все еще стояла собственная кровь.

Огневич воздел руки и кастанул заклинание, факелы на стенах Зала зачадили, потом их свет стал приглушеннее. Помещение погрузилось в полумрак.

Открылись южные двери, еще двое Белых Рыцарей втащили в зал перепуганного молодого холопа. Парня поставили перед Машей на колени.

— Узри Первую Тайну! — провозгласил Внутрянов, — Неписаную, но передаваемую из уст в уста! Это тайна нашей мощи. Есть темная энергия магии, энергия страдания, именуемая также гаввахом! Мы её не видим, ибо она происходит из других миров. Но мы можем использовать её ради своей мощи.

Наш Запретный Ток под сердцем собирает эту энергию, и это множит нашу магию! Вот почему консерваторы сильны и непобедимы! Вот почему мы устраиваем погромы. Вот зачем нужны холопы, зачем нужны разночинцы, зачем вообще нужна страна — чтобы мы могли мучить их всех, извлекать из них гаввах, пожирать его и становиться сильнее!

Это не обычный понт магократов, который тоже питает силу, это нечто глубже. Это путь к непобедимости. Клан Салтыковых открыл эту тайну в седой древности и передал первым консервативным масонам. Я сам получил её от Салтыкова — прошлого Великого Мага всех консервативных лож.