Магия крадет (ЛП) - Эндрюс Илона - Страница 16

Он кивнул моей тёте, маме и двум другим женщинам:

— Дамы.

Затем он подошёл к ящику для столовых приборов, взял вилку, вытащил тарелку из шкафчика, подошёл к хлебнице, наколол стейк на вилку, переложил его на тарелку, развернулся и вышел.

Этого не было только что. Этого не было.

Аулия посмотрела на меня глазами размером с десертные блюда и одними губами произнесла:

— Ого.

Все четверо уставились на меня.

Я должна была что-то сказать. Я открыла рот:

— Как я уже говорила, я полагаю, что следующими жертвами станут парни из магазина комиксов и владелец курьерской службы. Похоже, что их проклятия уже на месте. Ещё я, потому что сильно его разозлила. Так что, Эйанг Ида пока в безопасности.

— Рада это слышать, — сказала Команг. — Спасибо за всё, что ты для нас сделала. Мы пойдём.

Она встала. Аулия также подскочила.

— Я тоже ухожу, — проговорила тётя не своим голосом.

Я проводила их до двери. Аулия была последней, кто выходил. Она развернулась, указала наверх, наиграно нагнулась, показала большой палец вверх и убежала. Я сделала глубокий вдох, вошла в кухню и села.

— Я знала, — призналась мама.

Что?

— С каких пор?

— Он пришёл ко мне сразу после того, как ты спасла его от той паучихи.

И почему я не знаю об этом?

— Он сказал, что хочет с тобой встречаться и поймёт, если я против, потому что он — не индонезиец, но это его не остановит. Я сказала ему, что ты особенная и если он хочет попытаться завоевать тебя, то пусть сам себя вырубит. Более красивые мужчины пытались и у них не вышло.

— Что он ответил?

— Сказал, что его устраивает, и твоей красоты достаточно для вас двоих. Вот тогда я узнала, — мама улыбнулась. — Истинная красота не в пышной груди, или больших глазах, или милом носике. Это всё временное. Грудь обвисает, кожа покрывается морщинами, талия становится шире, а сильная спина сутулится. Я пыталась научить тебя этому, когда ты была моложе, но, похоже, у меня не вышло, потому что ты так и не поняла. Истинная красота в том, как ты себя чувствуешь с этим человеком. Если мужчина любит тебя, то чем больше времени вы проводите вместе, тем прекраснее ты становишься для него. Когда вы смотрите друг на друга, вы видите не только оболочку. Вы видите всё, что разделили, всё, через что прошли вместе, и каждое мгновение счастья, на которое надеетесь.

На её глаза навернулись слёзы:

— Твой отец умер лысеющим мужчиной среднего возраста с округлившейся талией. Но когда я на него смотрела, для меня он был красивее, чем в нашу первую встречу, когда ему было двадцать и все девицы увивались за ним, — её голос дрожал. — Через тридцать два годы мы были больше, чем любовники. Мы были семьёй.

Я смахнула слезинку.

— У тебя либо есть эта связь, либо её нет, — сказала моя мать. — Если связи нет, то, несмотря на всю вашу красоту, вы пойдёте разными путями. Милая, ты изменилась с тех пор, как вы начали встречаться. Ты реже выходишь из себя. Раньше было достаточно одного неверного слова, и ты выпускала когти. Наверное, он делает тебя счастливой. Поэтому. Если он тебе нравится, он нравится и мне. Если ты ненавидишь его, я тоже его ненавижу. Но мне кажется, он тебя любит. А это то, на что надеется любая мать.

Мама встала и ушла.

Какое-то время я сидела за столом и плакала. Не знаю, почему. Примерно через пять минут после того, как хлопнула входная дверь, Джим спустился по лестнице и обнял меня. Я облокотилась на него и позволила себя обнимать.

***

Магия была на подъёме всю ночь, но телефон всё равно зазвонил. Это не меня, а Джима. Он долго слушал, пока я готовила нам завтрак и удивлялась, почему не напугана тем фактом, что в Стае знали, где именно находится Джим.

— Погоди минуту, — Джим отодвинул трубку от уха. — Дали, у меня есть свой парень в суде. Хочешь послушать, что он узнал?

— Да! — я замахала кухонным полотенцем в его сторону.

— Юридическая фирма, которая разослала письма, существует только на бумаге, — сказал Джим. — Она была активна около восьми лет назад, но пять лет назад Ширли вышел на пенсию и переехал, Садловски умер вскоре после этого, а Эббот умер около года назад. Но фирма всё ещё существует как юридическое лицо. Оно зарегистрировано в Ассоциации адвокатов Джорджии под руководством Джона Эббота.

— Того, который умер?

— Нет, другой номер лицензии. — Джим нахмурился. — Вот тут-то всё и становится интересным. Я также попросил их проверить здание. Оно старое, построено ещё до Сдвига. Записи отрывочны, но, по-видимому, раньше это был стриптиз-клуб.

— Не понимаю, в чём его ценность, — стрип-клубы появлялись в Атлате, как грибы.

— Это был стрип-клуб с полной обнажёнкой, — сказал Джим.

— И?

Джим пожал плечами:

— Я тоже не вижу, в чём здесь дело. Лицензия на такой клуб была дороже, вот и всё.

— Как назывался клуб? — спросила я.

Джим повторил мой вопрос в трубку.

— «Грязный мартини».

— Лицензия всё ещё действует? Могут ли они найти предыдущих владельцев?

— Хорошая идея. Проверь, действует ли ещё лицензия и поищи предыдущих владельцев, — проговорил Джим. — А, и, Тамра? Проверь для меня разрешение на алкоголь.

— Почему разрешение на алкоголь? — спросила я.

— Заведение с названием «Грязный мартини», скорее всего, продаёт алкоголь, — Джим постучал пальцем по столу. Он что-то обдумывал. Я видела это в его глазах.

Минуты текли.

— Ладно, — сказал он. — Спасибо.

Он повесил трубку и посмотрел на меня.

— Не держи меня в неведении.

— Владельца клуба звали Чад Тул. Двенадцать лет назад ему было предъявлено обвинение в отмывании денег, он был признан виновным и приговорен к тридцати годам тюремного заключения, — сказал Джим. — Он умер, находясь в заключении. Угадай, кто представлял его интересы?

— Эббот, Садловски и Ширли?

Он кивнул:

— Ты была права. Лицензия всё ещё действительна. Клуб не работал одиннадцать лет, но очевидно, Джон Эббот каждый год оплачивал лицензию.

— Это должно было влететь ему в копеечку.

— Это точно, — Джим кивнул.

— Итак, давай подытожим. Чад Тул владеет стрип-клубом. Он попадает в неприятности, нанимает Джона Эббота и передаёт ему клуб как плату за юридические услуги. Чад отправляется в тюрьму и умирает. Фирма Джона Эббота разделяет клуб на пять частей и продаёт их как торговые площади.

— Похоже на то.

— Я запуталась. Если Джон Эббот продал клуб, зачем оплачивать лицензию? — я размышляла вслух. — Лицензия связана с адресом. Он, должно быть, продал только четыре помещения, а одно оставил себе. Ему всё ещё принадлежит часть первоначального здания. Только так лицензия будет действительна.

Джим ухмыльнулся:

— Вот именно. Но это не всё. У клуба также есть свежее разрешение на торговлю спиртным, которое полностью оплатил Джон Эббот.

— Он посмотрел на меня.

— Почему это имеет такое значение?

— Потому что, в пределах Атланты в стрип-клубах с полным раздеванием запрещено продавать алкоголь. В топлесс-барах это разрешено, но танцовщицы должны носить стринги.

Я скрестила руки:

— Откуда ты знаешь?

Джим метнул на меня взгляд:

— Это моя работа — знать.

Ага.

— Так, если это незаконно…

— Незаконно. Было небольшое послабление после Сдвига, а после снова ужесточение. Но «Грязный мартини» унаследовал лицензию и стал единственным стрип-клубом с полным оголением, в котором есть алкоголь. В умелых руках он может стать золотой жилой.

— Но клуба больше нет, — сказала я.

— До тех пор, пока все разрешения в наличии и фактический адрес не изменился, не думаю, что городу есть до него дело.

Я облокотилась о кухонный островок:

— Ладно. Джон Эббот, юрист, тайно владеет одним из пяти магазинов. Он решает возродить клуб. Он пытается выкупить четыре оставшихся магазина у их владельцев, чтобы вновь открыть «Грязный мартини» и сколотить состояние. Вот только они не хотят продавать, и он проклинает их, чтобы заставить покинуть здание? Этот Джон Эббот намеревался убить пятерых человек из-за стрип-клуба?