Выбери любимый жанр

В шаге от вечности (СИ) - Доронин Алексей Алексеевич - Страница 12


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

12

Добравшись до своего номера, Ларсен открыл его магнитным ключом, который получил внизу в автомате, заплатив дневную таксу. Внутри номер тоже напоминал каюту, но очень маленькую. В Японии, где эти отели придумали, тот был бы вдвое меньше – там умудрились бы вместить еще одно спальное место над его головой. Но европейскому менталитету это было не совсем по нраву, и такой дизайн остался островной экзотикой.

Но все равно потолок низок. Стоять нельзя, только сидеть или лежать. На человека отводится лишь около трех кубических метров пространства. И кроме универсального порта (и розетка, и сетевой линк в одном) и выдвижного ящика для вещей и одежды – никаких удобств в капсуле нет.

Зато было окно. За окном – которое по понятным причинам нельзя было открыть –жил своей жизнью новый деловой центр одного из главных европейских городов. Между светящимися, как пики Гималаев, вершинами башен мелькали красные и желтые огоньки коптеров, похожие на роящихся светлячков. Медленной тенью пролетел цеппелин – большой, пассажирский, похожий на сигару... для того, кто чист и не извращен. Скорее всего прибыл из Британии. Там в гондоле люди только что с комфортом пересекли море. Для них существовал специальный порт в трех километрах отсюда с огромными эллингами и причальными мачтами, расположенный на крыше двух соединенных вершинами небоскребов-близнецов.

А вот рекламные дирижабли сновали туда-сюда без остановки. Под одним из них висела гигантская фигура рок-звезды, стилизованная под Курта Кобейна, хотя наследникам вряд ли что-то перепало. Сходство было неглубокое. Да и остались ли у того наследники?

Когда Ларсен посмотрел в его сторону, волосатый музыкант улыбнулся персонально ему и произнес хриплым басом: “Live fast, dude! Try our pills of pure refined happiness! Keep yourself alive!”

Лучшебы сказал: «Better than suicide».

Человек в капсуле чертыхнулся и отключил Д-реальность. Мертвый музыкант замолчал, а дирижабль из разноцветного стал серым, как эта комната. «Свинцовый дирижабль» – почему-то вспомнилось ему.

«Спасибо чувак, я уже купил», – подумал тот, кого когда-то звали Олаф Ларсен.

А через полчаса ему пришла реклама. Интерактивное письмо было оформлено в жизнеутверждающие тона: «Устали от проблем? У нас вы всегда получите помощь и поддержку. Обращайтесь в ближайшее отделение Эвто-корп».

Сначала он расхохотался. А потом стукнул кулаком по межкомнатной перегородке со всей силы, оставив вдавленную дыру, почти сквозную. За стеной кто-то ойкнул. Но вмятина быстро «заросла», выправилась.

А Олаф представил себе, как выглядела бы эта же реклама, будь она правдивой.

«Устали от проблем? Жена ушла к другому? Не можете выполнить проект к дедлайну? Нечем платить кредит? Суицид – вот лучшее решение».

«Всё-то вы обо мне знаете, – подумал он, – Но у вас устаревшая информация. Эвтаназия, говорите? Я устрою вам такую эвтаназию, что даже ваши дети кровавыми слезами будут плакать».

У него были свои поставщики дури. И они позволят ему обставить свой уход с большей помпой, чем прыжок из окна.

От скуки Олаф почитал про эту корпорацию. Оказалось, что она транснациональная, но в основном оперирует в Скандинавии и здесь в Голландии. А также на территориях Японских островов. И ее годовой оборот – четыре миллиарда глобо. Число клиентов не разглашалось. Девиз: «Ваша жизнь – ваше право».

Конечно, вряд ли много людей его возраста воспользовались бы этим предложением. И в основном по этой дорожке уходили смертельно больные и те, чей возраст приближался к сотне. Но процедура была недешевой – и даже один клиент принес бы фирме прибыль. Прецеденты, как он знал, были – и среди людей моложе него, огорченных любовными драмами, поражением в борьбе с лишним весом. Или проигрышем в казино или в чемпионате по виртуальной игре.

В других частях континентальной Европы, а тем более в Восточной и обеих Америках вот так в лоб пропагандировать уход из жизни было нельзя, и можно было подать в суд за такое письмо. Все-таки национальные законодательства отличались в важных мелочах – где-то были запрещены сигареты с никотином и крепкий кофе, где-то – разрешен даже героин и бои без правил до смерти.

Тут была Северная Европа, где чужие права – это святыня, а отношение к смерти – философское. При этом именно этот сектор стабильно занимал первые-вторые места в рейтингах продолжительности жизни. Сколько там она была, средняя? Девяносто пять?

Молодцы, голландцы. По крайней мере, честные. Это лучше, чем когда с баннеров и экранов на тебя всюду смотрят счастливые семьи (ребенок строго один, но все же он есть, а родители выглядят так, будто вместе давно и все еще друг друга не ненавидят).

Да где вы такие семьи видели? Средний брак живет всего четыре года, а восемьдесят процентов распадаются в течение десяти лет. «Такова плата за свободу индивида», – твердят политики со всех трибун и амвонов.

«Да имел я такую свободу, – подумал Ларсен, – Верните мне старую замшелую традицию, сукины дети. Верните мне мою жизнь! А такая мне не нужна даже на сто лет».

Внезапно он услышал резкий дробный стук шагов по коридору и свист, похожий на шум маленького пропеллера. Потом короткую фразу, похожую на команду на незнакомом ему языке. С гулким звуком открылась дверь комнаты, соседней с его капсулой. Потом был звук, похожий на глухой удар и вскрик, который было слышно, несмотря на неплохую звукоизоляцию. Потом шаги загрохотали обратно к лестнице (которая тут тоже была, помимо лифта). Затем все стихло.

Он вспомнил как в толпе на движущейся дорожке перед отелем какой-то человек, он даже не запомнил его лица, вклинился к нему в интерфейс и начал грубо впаривать какой-то антиквариат. Это была грубость, все равно что толчок в спину. Абдул-Рашид послал ему в ответ короткую угрозу обратиться в полицию, и тот отстал. Мелкий жулик или воришка. А вдруг нет?

Он выждал два часа. Потом решил, что горизонт чист, и выходить уже можно.Приходили не за ним, а за каким-нибудь мелким нарушителем. Или активистом оппозиции – неважно, Фронды или Авангарда – и тех, и других арестовывали по всему миру в последние дни пачками. Но он не был ни тем, ни другим, и презирал их всех. Разве это борьба? Это говорильня. А борьба – это когда течет кровь и гремят взрывы.

Говорили, что половина городской полиции сектора была укомплектована теперь сотрудниками из Восточной Европы. То ли из Польши, то ли из Чехии, то ли еще откуда. Они там в Мировом Совете умом тронулись в связи с этими протестами? Перетасовывают свои силы. Неважно. Братьям эта грызня только на руку.

Потом он вышел в туалет, который все-таки имелся тут – один на каждый этаж.

В коридоре он слышал, как за закрытыми дверями «кают» кто-то плачет, кто-то заунывно напевает под нос на незнакомом языке, гнусавя и причитая. Переводчик в браслете услужливо подсказал – «язык тамильский, произведение – «Курал», собрание нравоучительных и философских афоризмов…». Перевод: «Беспечность, порождаемая головокружением от успехов, более опасна, чем ярость».

Индуисты, конечно, жалкие язычники. Но вдруг языком их древних лжемудрецов с ним говорит судьба? Стоило прислушаться и быть вдвое бдительным. И не позволять себе больше того, что он допустил сегодня, подумал Олаф.

В изрисованной похабщиной каморке (стены самоочищались каждый день, но надписи обновлялись быстрее) он справил малую нужду. Но не стал доставать предмет, который передал ему связной «Меча Пророка», помня о том, что здесь видеонаблюдение установлено со стопроцентной гарантией – даже вероятней, чем в номерах. Поэтому ничего запрещенного здесь делать было нельзя.

Выйдя из пахнущей едкой жидкостью для дезинфекции кабинки, он прошел чуть дальше, в слепой тупичок. Ему говорили, что в таких отелях окно в конце коридора рядом с сортиром обычно не блокируют и его можно открыть. Хороший лайфхак для самоубийц и любителей подышать воздухом. Мол, это нужно для легкого проветривания. А иногда, чтоб служитель – универсальный робот-мойщик, похожий на паучка – мог вылезать на карниз для чистки и обслуживания внешнего освещения – и залезать обратно.

12
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело