Верни мне крылья, любимая (СИ) - Жнец Анна - Страница 37

— Тебе не будет больно, — пообещал Дьяр, чуть приподняв голову, чтобы видеть ее соски, розовые до прозрачности. — Со мной не будет.

За окном клубилась дождливая тьма. В тишине раздавался металлический звон — потоки небесной воды грохотили по карнизу.

Чувствуя в волосах пальцы возлюбленной, Дьяр наклонил голову и наконец сделал то, о чем так долго грезил, когда был рабом в плену, — вобрал в рот нежный венчик ее соска. И не сумел сдержать тихого стона, такой сладостью растекся на языке вкус женской груди.

Внезапно Дьяр понял, что безумен, что готов без устали поклоняться телу Арабеллы, как священной реликвии. Этой молочной коже, этой безупречной красоте, этой невинности, принесенной ему в дар. И он поклонялся, дрожащими от страсти и восхищения пальцами повторяя изгибы идеальной фигуры. Полоски ребер, проступающие под кожей при дыхании, аккуратная выпуклость маленького животика. Ему нравилось, что она, эта выпуклость, у Арабеллы есть, такая трогательная и женственная. Она напоминала ему о чуде, на которое мужчины не способны. О чуде, которое однажды зародится в теле его жены и наполнит их совместную жизнь новым смыслом.

Благодарный за то, что еще не случилось, но когда-нибудь обязательно произойдет, Дьяр прижался к животу Арабеллы губами, а потом скользнул ниже, к развилке ног, к средоточию удовольствия, к ее нежному и беззащитному лону, открытому для него, доступному лишь ему, такому уязвимому под мужским алчным взглядом.

Он услышал приглушенный стон Арабеллы, почувствовал, как задрожали мышцы раздвинутых бедер, когда язык коснулся розовой плоти, набухшей и влажной от возбуждения.

— Подожди, я…

Напуганная шквалом ощущений, любимая попыталась отстраниться, выползти из-под Дьяра, но он не дал. Смял пальцами ее ягодицы, подтянул к себе ближе и набросился на долгожданный подарок.

Он набрасывался на нее снова и снова, жадно, без передышки, размазывая ее влагу по своему носу, губам и подбородку, заставляя Арабеллу кричать и содрогаться, комкать пальцами простыню и умолять о пощаде. Свободной рукой Дьяр доставлял удовольствие и себе, часто и судорожно двигая кулаком в районе паха.

— Это… это у нас уже было, — нашла в себе силы выдохнуть его истинная. — Хочу по-настоящему. Хочу тебя всего.

Разве мог Дьяр отказать будущей жене?

Когда он навис над Арабеллой на локтях, то увидел, что ее прекрасное лицо блестит от слез, а губы сухие и искусанные, все в мелких трещинках. И не было ничего более правильного, чем накрыть эти губы своими, делая их влажными и податливыми, нежными и готовыми размыкаться в ответ на ласку.

— Предупреди меня, — попросила Арабелла.

— Сейчас, — шепнул Дьяр, а затем резко и в то же время аккуратно толкнулся внутрь ее тела. Любимая под ним дернулась, болезненно всхлипнула, крепко вцепилась пальцами в его плечи, но сразу же попыталась расслабиться. На миг Дьяр почувствовал давление, преграду. Девственное тело сопротивлялось вторжению, а потом раскрылось, уступило его напору. Тугие мышцы сдавили член так плотно, что перед глазами замелькали темные точки.

— Я… я готова. Ты можешь…

Он не мог. Надо было остановиться, замереть, переждать. Наслаждение обрушилось с такой силой, что от малейшего движения все рисковало закончиться слишком быстро.

В горле пересохло. Сердце долбилось о ребра, как чудовищный молот. По вискам от напряжения заструился пот.

«Люблю тебя», — прошептала Арабелла беззвучно, одними губами, и, оглушенный удовольствием, Дьяр наконец качнул бедрами. Раз, другой, третий, пока любимая не подхватила этот неспешный ритм, пока не начала подаваться навстречу его толчкам, пока до боли не сжала ногами его бедра, а ногтями не впилась в плечи.

На стене сплетались воедино их тени, за окном в темноте яростно грохотал ливень.

Дьяр двигался, глотая стоны любимой, пока наслаждение не ослепило их обоих.

Не успев отдышаться после оргазма, Арабелла скатилась с любовника и с тревогой во взгляде подняла руку. С ее пальцев тут же сорвался и устремился вверх крохотный огонек. В воздухе он обернулся бабочкой, которая принялась порхать под потолком, испуская слабое пульсирующее мерцание и разгоняя ночную темень.

Дьяр не сразу понял смысл этих манипуляций: тело пело от удовольствия, а голова была звеняще пустой. Мозг размягчился и поплыл, не хотелось ни шевелиться, ни думать. Единственное, на что Дьяр нашел силы, — вернуть истинную в свои объятия. Зачем она отодвинулась? Не порядок.

— А говорили, что это воля не людей, а богов, — задумчиво протянула Арабелла с неподдельным облегчением на лице. Она снова провела рукой в воздухе, рисуя над постелью горящий узор, и Дьяр вспомнил, о чем они говорили до того, как сначала занялись поясом верности, а затем — любовью.

Магия. Теряя невинность до брака, колдуньи лишаются и волшебного дара. Но способности Арабеллы все еще были при ней. Вон какое красивое световое кружево получилось в полумраке.

— Выходит, Совет врет? — спросил Дьяр, любуясь тонкими, изящными пальцами своей пары, наслаждаясь теплом ее тела и цветочным запахом волос.

— Они выдают собственные желания за желания великой Афлокситы. Потому что волю богини не оспоришь, в отличие от человеческой.

— Так же они лгали и про нелюдей. Рассказывали всем о том, какие мы опасные, пока каждый человек в Имании в это не поверил.

Некоторое время они лежали молча. Дьяр не собирался продолжать грустный разговор, он до сих пор не понимал, зачем любимой понадобилась эта рискованная проверка, и думать о причинах не хотел, но Арабелла у него под боком выглядела напряженной. А должна была светиться от счастья!

— В чем дело? — спросил Дьяр, мечтая разгладить хмурую морщинку, прорезавшую любимый лоб.

— Волшебницы должны узнать правду. У них должен быть выбор.

— Разве это настолько важно?

— Но ведь у мужчин этот выбор есть.

Дьяр не смотрел на проблему с того ракурса, с которого ее видела Арабелла, люто ненавидящая любую несправедливость. На Драконьем острове и мужчины, и женщины были в равном положении: никаких связей до брака, кроме трехдневного обучения в храме любви.

— Ты что, вознамерилась устроить в Имании, — он долго подбирал слова, — сексуальную революцию?

Арабелла смутилась.

— Нельзя просто выйти на улицу и начать рассказывать всем подряд, что переспала с мужчиной до свадьбы и не потеряла способность к магии, — продолжил Дьяр.

Щеки любимой запылали ярче.

— Во-первых, тебе не поверят, и во-вторых…

— Это неприлично, — подсказала избранница.

— И во-вторых, не поверят. — На приличия Дьяру было плевать, он всего лишь хотел внести в их разговор нотку здравого смысла.

В этот раз молчание вышло еще более долгим. Арабелла хмурилась, кусала губы — и вдруг просияла.

— Я сварю зелье! — Возбужденная, она села на кровати, выскользнув из объятий любовника под его недовольный вздох. Руки Дьяра тут же потянулись вернуть ее на место.

— Зелье?

— Зелье, приняв которое, колдунья может позволить себе, — Арабелла хитро блеснула глазами и закончила едва слышно: — Пошалить без последствий.

Дьяр восхищенно рассмеялся.

— Новое чудо-средство? Предсказываю, оно тебя озолотит. Гадюка-садистка из «Лотоса» все локти себе искусает от зависти.

— Нет-нет, — замахала руками Арабелла. — Это же зелье-пустышка, цена будет символической.

— Боюсь, тогда никто не поверит в его эффективность, — возразил Дьяр, и Арабелла вспомнила, что говорила ей предательница Присцила, когда они открывали «Счастливую колдунью»: «Выше цена — больше доверия».

— Но ведь это будет обман, — расстроилась она.

— Почему обман? Ты ведь не зелье им будешь продавать, а свободу, выбор.

— Но ведь и без зелья они могли бы…

— Не могли. Не поверили бы, не решились бы проверить. К тому же не обязательно продавать просто подкрашенную воду. Свари ободряющее или укрепляющее зелье, зелье для хорошего самочувствия или настроения. Будет у твоего нового чудо-средства дополнительный эффект.