Todo negro (сборник) (СИ) - Мокин Антон - Страница 36

— Свалим из города. — предложил Володя. — Заляжем на дно, там разберёмся…

— А Петька? Он пока в подвале торчать будет?

— Я уехать не могу! — запричитал Фима. — У меня процессы на контроле. Госзакупка идёт, там такие люди вовлечены… такие бабки! Подвести всех… я не могу. Нельзя.

— О! Вот безопасников твоих и подключим.

— Ага, подключим мы фимину СБ, как же! Безопасники-то его за жопу и возьмут. Срок давности или нет, а карьера с такими фактами биографии гикнется. И нам с тобой достанется: эсбэшники же сплошь бывшие менты или «фэйсы». Все на контакте, все повязаны. В «Макдональдс» оба работать пойдём...

Фима активно закивал. Этот нюанс он понимал прекрасно.

Зная Фиму, я не особо ожидал, что именно он найдёт выход из ситуации. Однако самое слабое звено преподнесло сюрприз.

— Папиному человеку позвоню… оставили мне контакт в своё время. На всякий случай.

— Что за человек?

— Не знаю. Говорят, он из Кемерова. Решает проблемы.

— Надёжный?

— Папин же, говорю!

Значит — надёжный как швейцарские часы, и это не шутливая отсылочка. Раз уж фимин батька до сих пор жив и на свободе, то людям такого персонажа можно доверять. Мы выпили ещё по пятьдесят и велели Фиме звонить.

Предчувствия у меня сложились, конечно, паршивые. Ситуация до боли напоминала знаменитый американский слэшер — он как раз в конце девяностых вышел. И хоть девяностые, понятно, были далеко не прошлым летом… но нам от того не легче.

***

Человек из Кемерова выглядел неприятно. Чем-то напоминал рыбу: никакой мимики, блеклые глаза, плотно сомкнутый тонкий рот. Он тщательно брил лицо и голову, даже бровей почти не было. Да ещё здоровенный — и меня-то на голову выше, не говоря о Фиме с Володей.

— Вас как зовут?

— Неважно.

— Ну, надо же как-то обращаться…

— Хорошо: зови Крестовоздвиженским.

— Очень смешно… — буркнул я, хоть дерзить такому человеку совсем не хотелось.

Особенно в нашем положении.

— Не нравится? Тогда зови как хочешь. К делу, время идёт. Рассказывайте.

— Ну так мы уже обрисовали в общих чертах… вот, фото…

— Не о том. Здесь как раз всё понятно. Вернее, пока ничего не понятно, но я разберусь. Работа такая. Рассказывайте, что в девяностые было. С самого начала. Подробно.

Не хотелось об этом рассказывать, однако деваться некуда. И уж лучше человеку, решающему вопросы, чем ментам. Фима в нарраторы не рвался, Володя тоже предпочитал глушить вискарь. Так что за чистосердечное признание взялся я.

— Ну, в девяносто седьмом дело было. Ехали вчетвером с базы отдыха в области. Ночью. Бухие, конечно. Сбили бабу на дороге. Нам проблемы были не нужны: на отца как раз дело завели, у Фимы с Володей тоже не слава Богу… ну, в общем… одним словом…

— Не мямли.

— А… ладно. Короче, решили её закопать просто. Ну… и закопали, у дороги. Вот.

Человек из Кемерова смерил меня очень тяжёлым, пронзительным взглядом. Этот мужик видел всех насквозь, сомнений ноль.

— Ещё подробности.

— Да нечего ска…

— Говори.

Я тяжело вздохнул. От этого Крестовоздвиженского хрен чего скроешь.

— Баба беременная была.

— Ясно.

Он закурил, задумался. Смотрел то на фотку, то на каждого из нас по очереди, то в потолок. Я за это время сто грамм приговорил мелкими глотками.

— Место найти сможете?

— Какое место?

— Где бабу зарыли.

Хоть столько лет прошло — без проблем, конечно. Место было приметное. Да и воспоминание не из тех, детали которых в памяти без следа растворяются. Мы же только дети бандитов. Сами — ни разу не бандиты. Дураки просто.

— Хорошо. Значит, первым делом едем туда, смотрим… откапываем. Заметём следы, раз те люди всё знают. Остальные шаги позже. Вопросы есть?

Вопросов не прозвучало.

***

Крестовоздвиженский ездил на здоровом чёрном джипе, и номера действительно были именно кемеровские. Машина не новая, но в порядке: пилила по трассе как надо. В дороге благодетель наш молчал, зато из колонок музыка лилась постоянно. Слова мне как-то не нравились.

«Как выпускной экзамен — есть ещё главный судья; он не берёт взяток и судить будет даже царя. Там все получат своё, и это страшнее страшного…»

Приехали глубокой ночью, что разумно. Ночь, правда, была лунная — глядишь, и без фонарей обойдёмся, хотя парочку мощных «Маглайтов» Крестовоздвиженский из машины прихватил. Нам выдал здоровые лопаты.

— Копать будете сами.

Ну да, понятно — он утруждаться не планировал. Ладно, хрен с ним… спорить никто из нас не стал. Пошли.

— Точно место помнишь?

— Да вон то дерево. В жизни не забуду.

Дерево я тоже узнал. Приметное такое, раздвоенное. Ух, сука… будто вчера всё было, а ведь думал — всё далеко в прошлом, забылось. В кошмарных снах ничего подобного, признаюсь, не видел ни разу. Никаких кровавых мальчиков и беременных баб в глазах.

В придорожном лесу было ужасно сыро. Дорогие ботинки тонули во влажном мху и раскисшей земле. Дул холодный ветер, раскачивающий уже сбросившие листву ветви. Добавить ещё волчий вой фоном — будет натуральная картина из хоррор-фильма.

Да, я всё больше ощущал себя героем дурацкого ужастика.

Мы принялись копать.

Получалось так себе. Что я, что Володя, а уж тем более Фима — люди умственного труда. Из физических упражнений — только на любовницах, реже на жёнах. Ну и литрбол, конечно: силовая тяга стакана. По этой дисциплине норматив мастеров спорта давно выполнили. Заслуженных. Крестовоздвиженский-то явно был в отличной форме, мог один с делом управиться быстрее нас троих. Но он только стоял поодаль, подсвечивал фонариком и курил.

Мы кое-как поднимали тяжёлые мокрые комья, стараясь отбросить их подальше — потому как по краю ямы уже вырос приличный вал. Спина разболелась, рук я толком не чувствовал, но копать продолжал. Пёс знает, почему Крестовоздвиженский именно это велел сделать в первую очередь, но он мужик опытный. Ему виднее, как надо. Раз сказал, значит — это важнее всего.

Хотелось сделать перерыв, выкурить по сигаретке-другой, но рубашка и свитшот под моим модным пальто уже насквозь промокли. Я понимал, что если перестану активно двигаться, то сию же секунду промёрзну до костей. Нет уж, лучше работать лопатой. Отдохну в тачке, попозже…

Мои друзья явно мыслили аналогично.

— Работайте, бандиты, работайте…

Наконец Володя объявил: что-то лопатой нащупал. Ему не показалось.

— Молодцы, с первого раза. Я думал, придётся пару-тройку ям вырыть. Ну, чего встали? Доставайте.

Мы наполовину очистили тело от земли, когда в яму то ли заглянула полная луна, то ли упал свет фонарика. В этот момент я обосрался.

Не-а, это не фигура речи.

Я обосрался в прямом смысла слова. Мигом живот со страху скрутило, меня согнуло пополам, и справиться с резким напором изнутри оказалось невозможно. Топ-менеджер крупной компании обгадил штаны прямо в яме посреди леса, стоя на трупе четвертьвековой давности.

Не судите строго, потому что вы бы на моём месте тоже обосрались.

Дело в том, что это оказался не труп.

Прошло больше двадцати лет, но сбитая нашей тачкой женщина совершенно не изменилась. И она, конечно, открыла глаза. Начала приподниматься в могиле, выплёвывая изо рта сырую землю. Вот пролом в черепе справа: кровь оттуда уже не текла, зато по-прежнему виднелись мозги. Как в тот день.

Фима плюхнулся на жопу. Он побелел и, судя по гримасе, пытался закричать — не получалось. Володя, который всегда был среди нас самым решительным, от души приложил неупокоенную лопатой: это не произвело на женщину никакого впечатления. Я же просто стоял, чувствуя, как дерьмо течёт под штанинами.

Героическая сцена, ничего не скажешь.

Ко мне вдруг вернулись остатки самообладания, которыми стоило распорядиться с умом. Мысль родилась только одна: бежать. Из глубокой ямы я вылетел так лихо, что любой прыгун-олимпиец позавидовал бы. Ну и пусть с полными штанами: как говорится, можешь обосраться, но главное — победа!