Герцогиня Пять Мешков (СИ) - Юраш Кристина - Страница 37

- Просто карамелизировалось! – по слогам произнесла красавица слово, которое явно где-то слышала и запомнила.

Пока герцог не мог точно определить, что так задорно хрустит. Еда или его зубы.

- Я назову в честь него первенца, - послышался шепот среди слуг. – Пусть вырастет таким же храбрым и отчаянным, как наш герцог.

Бертран понял, что все ждут, когда он проглотит, поэтому сделал над собой усилие и не смотря на протесты желудка – проглотил.

- Вкусно? – спросило прекрасное создание.

- Очень, - согласился Бертран, кивая. – Очень вкусно…

По зрителям прокатился одобрительный рокот. Когда-то герцог мечтал, чтобы люди смотрели, как на героя. Мечта сбывалась.

- Ну, раз вкусно, - порозовела красавица. – Завтра я еще приготовлю!

- Не надо, - взмолился герцог, ласково глядя на жену. – Для этого есть слуги.

- Ну что ж такое! – возмутилась герцогиня. – А жена вам на что? А? Если готовят слуги? Убирают слуги? И все делают слуги? Женились вы зачем?

Герцог и сам задавал себе этот вопрос, вспоминая, как выбрасывал кольцо в пропасть. Он посмотрел на всхлипывающую жену и выдал:

- Наверное, для того, чтобы она была рядом, - тонко намекнул Бертран.

- А потом скажут, что жена – неумеха, - едва ли не плакала Пять Мешков. – Что в хозяйстве от нее проку никакого! И когда вы соберетесь мужиками, как начнете жен своих обсуждать, вам и сказать будет нечего!

Герцог не помнил, чтобы он собирался с мужиками и обсуждал жен. Может, потому что жены у него тогда не было. А может, единственный мужик, с которым он мог собраться, это – древний враг его семьи – дракон. Но дракон холост. И обсуждать ему некого. И вряд ли дракон будет смотреть осуждающе на Бертрана, узнав, что Пять Мешков не готовит, не стирает, не убирает!

- Ну нельзя же так весь день по замку валандаться в ничегонеделаньи! – вздохнула новоявленная герцогиня.

- Можно, - загалдели слуги, переглядываясь. – Вы же … эм… Герцогиня! Они ничего не делают!

- Но ведь… - с надеждой протянула Пять Мешков, глядя на старину Гиоса, который громче всех уверял, что герцогине не пристало работать. На то она, собственно, и герцогиня!

- Вы должны как бы … ухаживать за вашей половинкой… - тщательно подбирал слова старина Гиос, пытаясь донести до очаровательной головы важную мысль о том, что слуги уже устали бояться.

- Ухаживать?! – обрадовалась она, а слезы, которые вот-вот скатились бы по ее щечкам, похожим на персик, тут же высохли. - О, тогда я буду за скотиной ухаживать!

Нет, Бертрана, конечно, называли «скотиной». Особенно это любили делать рогатые мужья. Они гордо трясли толстыми животами, тыкали в него пухлыми пальцами и на кривых ногах бежали в спальню красавиц- жен, чтобы поймать их на горячем герцоге.

- Я уже начала! Вот! – гордо произнесла Пять Мешков, доставая из соломы полный кувшин. – С утречка встала… Пейте! Я его специально спрятала и укутала, чтобы тепленькое было…

 В руки Бертрана вложили кувшин, обмотанный тряпками.

- Всегда так делала, чтобы свеженьким было, - гордо произнесла Пять Мешков. – Пейте, пейте… Козье…

Бертран не успел поднести ко рту кувшин, как вдруг замер.

- Козье? – переспросили слуги.

- Ну да! Самое полезное, - гордо произнесла Пять Мешков. – Все руки стерла, пока подоила. А козу еще поймать надо! Шустрая она у вас! И голосистая! Я ей говорю, что доить буду! А она ни в какую! У нас ведь коз не было. Папка очень хотел купить, да все деньгами никак не разжились. Я вот всю жизнь о козочке мечтала.

- Мадам… Наша коза сдохла три месяца назад. У нас остался один козел, - произнес Гиос, а у герцога дернулся глаз.

Солнце уже  поднималось из-за высоких гор, окрашивая их снежные шапки в нежно розовый цвет. Стоило солнцу выползти из своего ночного убежища, как в комнату супругов постучался мрачный Гиос.

- Двое учителей, которых я выписал по вашей просьбе, скончались по дороге сюда. – произнес старик. – Только что доложили, что видели на пути перевернутую карету. Видимо, кучер гнал что есть силы, узнав, сколько вы готовы заплатить за обучение своей супруги.

«Счастливчики!», - подумал Бертран, прижимая к себе рыжее бедствие. Та устала от домашних хлопот и спала у него на плече.

- За скотину можете не волноваться. Коровы переведены в другое стойло. Теперь там два замка! Она их нипочем не откроет. Бык теперь живет за тройным засовом, - отчитывался Гиос не без гордости. Старику очень нравилось  отчитываться так, словно он лично колотил эти засовы  все утро.

Бертрану это все было мало интересно.

- Козел отошел, - добавил Гиос, привыкший первым сообщать новости хозяину.

- Ну и славно, - согласился Бертран, радуясь за козла.

- В мир иной, - загробным голосом произнес Гиос так, словно лично знал этого козла и вместе с ним провел лучшие годы своей жизни.

Бертран вспомнил, что предшествовало гибели несчастного, и понял, что с мужской точки зрения эта смерть – не самая худшая.

- Свинья выживет, - продолжал Гиос, глядя с укором на хозяина.

- А со свиньей что? – спросил Бертран, не помня, чтобы в списке пострадавших была свинья.

- Понимаете, ваша супруга очень экономная. Это все заметили. Особенно свинья, - осторожно и издалека начал Гиос. Обычно он редко начинали разговор издалека. В его возрасте уже вполне можно заблудиться на пути к истине. И забыть самое главное, что собирался сказать. Но в свете событий, старик решил рискнуть.

- И? – спросил герцог, пытаясь представить, как можно экономить на свинье. В жизни Бертран никогда не экономил. Он привык жить на широкую ногу. И некоторые подмечали, что нога не просто широкая. А еще и с плоскостопием.

- Вашей супруге для того изысканного блюда понадобилась свинина, - продолжал старик, глядя на герцога так, что Бертран понял. Зря он спросил.

- Совсем чуть-чуть! – внезапно вставила красавица- герцогиня. – Капельку. Оно там по рецепту было. Чтобы бульон наваристей был!

Бертран не помнил в готовой стряпне наваристого бульона. Он вообще бульона не понял. Он помнил только хруст угольков на зубах.

- Суп же на бульоне делается? -  удивилась Пять Мешков.

«Так это был суп!», - вздохнул Бертран, наконец-то узнав, что он ел.

- Так что ваша супруга … хм… зарезала свинью, но не полностью, - дрогнувшим голосом произнес Гиос. – И соорудила ей костыль из подручных материалов. Так что если вы услышите «хрю-хрю, грюк-грюк», это она.

- Нет, ну а что? – внезапно возмутилась Пять Мешков, глядя  на старика, как на живодера. -  Ради окорока всю свинью резать?! Она может тоже жить хочет! И радуется каждому дню! А вы предлагаете ее всю «чик-чик». У нас, в Мэртоне, три свиньи на костылях ходили. А все почему, потому что нам их жалко было!

Герцог никогда в жизни не встречал таких интересных личностей. Все предыдущие красавицы, которые проходили через его жизнь и заглядывали ему в постель, показались ему ужасно скучными и одинаковыми. Одни и те же жесты, одни и те же манеры. Все они выстроились в памяти длинной вереницей одинаковых скучных дамочек. Они не могли часами рассказывать истории из жизни, не были настолько добры, что приделали свинье костыль, они не вставали рано утром, чтобы сжечь кухню и порадовать герцога новым блюдом.

В этот момент Бертран понял. Он начинает гордится своей женой. И тем фактом, что он еще жив. И тут его мысли вернулись к цифре двадцать семь, которая прочно засела в мозгах герцога.

- А правда тебе уже двадцать семь? – спросил Бертран. И в этот момент он ожидал услышать слова утешения. Его глаза выискивали признаки тех самых «двадцати семи». Но не находили. На вид ей было не больше двадцати.

- Эм… - внезапно замялась Пять Мешков, глядя на герцога. – Нет, что вы… Мне … эм… двадцать пять!

- Скажи честно, - Бертран настаивал. – Сколько тебе лет?

Она молчала, изредка поглядывая на герцога.