Война все спишет (СИ) - Романов Герман Иванович - Страница 20

— Прости за вопрос — у тебя серьезно все?! Значит, в жены возьмешь, раз киваешь — это хорошо, сразу многие вопросы снимает. Так, окрестим ее немедленно, протоиерею скажу. Сам крестным отцом буду, а Вера Алексеевна Стессель тебе не откажет быть твоей супруге крестной матерью. Она та еще моралистка, а тут все чинно и благородно…

Наместник снова задумался, закурил папиросу и выпустил клубок белого дыма. И неожиданно усмехнулся, голос повеселел.

— Иначе сделаем — я поговорю с великим князем Борисом Владимировичем — думаю, он не откажет мне в просьбе стать крестным отцом твоей супруги. Особе императорской крови никакого ущерба для чести нет — твоя жена дочь амбаня, и не простого, а вроде нашего генерал-губернатора, у нее под Бицзыво владения, и на нейтральной полосе, и за оной тоже. Из древней маньчжурской знати, а в области, сам понимаешь, пятая часть маньчжуров проживает, и все вассалы под ее покровительством. Так что вы ровня по положению, как не крути — брак вполне достойный. И еще одно — родители ее смерть выбрали тому позору, и при дворе императрицы это оценили. Старый пройдоха Ли Хунчжан покойный взял над детьми опеку — воспитание достойное при дворе получили. Ведь только она с братом в живых остались, остальные из их рода все погибли. Мне доклад сделали — у них на сто тысяч лян серебра всяческого имущества и денег, не считая земельных владений, деревень и одного города.

Фок сидел молча, от таких сведений, он, как говорится, «припух». Выходило, что целый месяц наместник основательно «копал», благо возможности имел для этого немалые — огромный аппарат чиновников, полиции и жандармов. Мелькнула мысль, что не может Евгений Иванович не догадываться о его приготовлениях, но если молчит, то значит, мысленно их одобряет. А это меняло дело — наместник просто смотрел, подвели ли русскому генералу китаянку, или тут дело случая. Обычная предосторожность сановника, вот и приказал провести детальное изучение объекта.

— Телеграмму с просьбой о браке ты отправишь сразу после крестин, а я буду ходатайствовать. Думаю, отказа не будет, наоборот, в свете пойдут пересуды — юная китайская принцесса ухаживала за русским генералом и они полюбили друг друга. Нет, никто препон в этом случае чинить не будет, и все разговоры утихнут. А нам станет намного легче Маньчжурией управлять, да и иные варианты воплотить в жизнь можно будет…

Наместник говорил предельно серьезно, какие тут шутки — будто политический пасьянс терпеливо выкладывал. А Фок молча курил — а что говорить прикажите в таких случаях — раз попала собака в колесо, то пищи, но беги. Никто его спрашивать не будет там, где завязано все на «большой политике» великой империи.

— Свадьбы не будет, понятное дело — мы на войне. Но тянуть с венчанием не станем — за две недели управиться нужно. Я у тебя посаженным отцом буду — все сразу поймут, на кого куры записаны. Ты со мною согласен, Александр Викторович?!

— Конечно, согласный с тобою целиком и полностью, вон какие иголки втыкали, куда только возможно, зато жить дальше могу. Да еще молодая жена красавица в придачу. Да и ты честь оказываешь немалую — такое ценить надобно, и момент зря не терять.

— Вот и хорошо, — было видно, что Алексеев тронут его словами, заулыбался. — Так что отправляй невесту к протоиерею — только в платье европейском, а на русском языке она у тебя говорит, хоть и плохо. Нельзя вам до брака под одной крышей находится, пересуды пойдут. Я твою будущую супругу к Стесселям отвезу, мне флот готовить к выходу нужно.

— Решил транспорты в устье Ляохе атаковать?!

— Иного просто нет, — Алексеев помрачнел. — Надо японцам еще один урок дать для большей наглядности. Нельзя отдавать им инициативу!

— Это правильно, — кивнул Фок, — стоит сделать паузу, как самураи тут же нас под свои решения гнут. Нужно свою линию проводить пока они в Печилийском заливе увязли. Дагушань брать надо, там армию Оку на плацдарм загнать. А потом и за Нодзу браться, благо железная дорога у нас и перевозку войск можно быстро сделать. Тут как маятник — туда качнул, сюда качнул. Немцы так в мировую войну воевать будут — с западного на восточный фронт целые корпуса за неделю перевозить ухитрялись.

— Ты говорил, — Алексеев помрачнел, — эта война нам не нужна, нельзя губить страну за навязанные чужие интересы. Но как ее избежать — пока не знаю. Надо японцев побеждать вначале, а потом и подумать можно. Но потери в кораблях неизбежны, хорошо хоть что по два новых броненосца заложили на Черном море и Балтике…

— Зачем?!

— Как зачем?

Алексеев непритворно удивился, и Фок сообразил, что он так и не сказал моряку о главном, как то забыл — только говорил с ним про нынешние корабли, но не поведал, какие они будут вскоре. Все больше об армии думал, но так любой кулик только свое болото хвалит.

— Англичане скоро линейный корабль заложат, и к концу 1906 года он в строй войдет, моментально все броненосцы, даже новейшие, «обнулит». А когда флоты таких линкоров появятся, то нынешние броненосцы вроде расходного материала будут. И имя этому линкору «Дредноут».

— «Неустрашимый», — кивнул головой Алексеев, и тут же задал вопрос, — а чем он так хорош?

— Водоизмещением под двадцать тысяч тонн, броня не «размазана», а прикрывает машинную установку, вернее турбинную — у него скорость свыше двадцати узлов, даже броненосные крейсера догонит. И десять 305 мм орудий главного калибра в пяти башнях — любому броненосцу под их обстрелом скверно станет. Сейчас нарисую…

Фок взялся за карандаш, и за минуту нарисовал контуры самого знаменитого линкора, который породил дредноуты, построенные во многих странах мира, в том числе и России.

— В основе концепция — «самые большие пушки», и никакого среднего калибра — бой предлагается вести только на больших дистанциях, потому и защита на самых уязвимых участках, так как весь борт прикрыть толстой броней невозможно. И противоминный калибр вначале 75 мм, потом 102, а позже и все шесть дюймов, ибо миноносцы станут тоже увеличиваться в размерах — за тысячу тонн водоизмещения перевалят.

— Так вот он какой — идеальный броненосец Витторио Куниберти, который в прошлом году предложен был этим итальянцем британскому Адмиралтейству. Хм, несколько другое расположение башен, орудий меньше, но на борт у него стреляет столько же — восемь пушек. Занятно!

Алексеев прикипел взглядом к рисунку, над чем-то серьезно задумался. Потом, словно придя к какому-то решению, мотнул головой. Голос прозвучал глухо, и как-то надтреснуто.

— Ты прав, новые броненосцы не надо закладывать, только деньги на ветер выкинем. Ведь война пять лет должна идти, чтобы мы их успели в строй ввести. Надо отказываться от закладки, но как это обосновать, пока не знаю. Но придумаю, время еще есть. Что я от тебя только не услышал — но о самом главном ты мне так и не рассказал.

— Да все время как-то на свои сухопутные дела скатывался. Ведь сам посуди — по большому счету на Черном море и Балтике такие линкоры, если и нужны, так несколько штук. А зачем их строить, если после войны с японцами мы сохраним броненосцы. По крайней мере, мы оба надеемся на это, такие потери просто недопустимы. Хотя, по большому счету, все наши корабли построены только для одной войны — именно этой, что идет сейчас с японцами. На смену им придут совсем иные линкоры и крейсера, да и война на море изменится — минное оружие, атаки подводных лодок, авиация, торпедные катера и многое другое.

Фок скривил губы, прекрасно понимая как тяжело Алексееву — начал службу под парусами, теперь воюют броненосцы, а умрет, когда над волнами будут греметь залпы эскадр дредноутов.

— А на суше вообще полный набор появится — позиционная война, когда пулемет загонит пехоту в окопы. И тут попрет — ядовитые газы, танки, броневики, тяжелая полевая артиллерия, гранаты, штурмовые группы и много другое. А над головами сотни аэропланов, с теми же пулеметами и бомбами весом в двадцать пудов, которые полетят вниз.