Мертвый и живой (СИ) - Башибузук Александр - Страница 51

Оберштурмбанфюрер стукнул костяшками по двери, оказавшейся закрытой.

Через несколько секунд последовал вопрос на французском языке.

— Кто?

— Оберштурмбанфюрер Скорцени, — спокойно ответил Отто. — У меня для вас есть важное послание от рейхсфюрера Гиммлера.

Из соседнего купе высунулась мужик, Ваня повернулся к нему и широкой улыбнулся. Мужик тут же спрятался.

Время словно остановилось, по вагону уже прошел проводник, объявляя об остановке, а дверь купе все не открывалась.

— В Лугано вас уже ждут. Если вас возьмут там — умрете не только вы, но и ваши семьи. Я — это ваша последняя возможность остаться в живых.

Лязгнул замок, Вольф стал и обреченно заявил:

— Мы в ваших руках.

Остальные так и остались сидеть с каменными мордами.

Дальше все прошло гладко — делегация вышла на остановке, где ее приняли подручные Скорцени, погрузили в машину и привезли в горное шале на берегу озера.

Соратников Вольфа изолировали, первый вопрос, который ему задал оберштурмбанфюрер Скорцени звучал так:

— От чьего имени вы ведете переговоры, обергруппенфюрер?

Вольф выглядел перепуганным, хотя изо всех сил старался этого не показывать.

— Это не ваше дело! — зло огрызнулся он. — Я дам отчет только самому фюреру!

Ваня вздохнул и со всей души заехал Вольфу в солнечное сплетение, а потом поднял за шиворот и спокойно сказал:

— Я буду методично ломать вам каждую кость, до тех самых пор, пока вы не заговорите. Ну...

— Хорошо, хорошо... — с трудом дыша, прохрипел Вольф. — Я скажу...

Скорцени не вмешивался, он делал вид, что с интересом осматривает природу за окном.

— Я вас слушаю.

— Это мое... только мое решение...

— Неправильный ответ...

— Вы арестованы! ­

Кальтенбруннер вздрогнул, попытался что-то сказать, но изо рта вырвалось только нечленораздельное мычание.

Ваня подал знак сопровождению, начальнику РСХА скрутили руки и утащили.

Иван подошел к окну и закурил, едва не свихнувшись от сюрреалистичности ситуации. Еще совсем недавно, он бегал как заяц по немецким тылам, ходил в атаку в советском штрафном батальоне, а вот сейчас, арестовывает самого начальника Имперской безопасности по прямому приказу Гитлера.

— Штурмбанфюрер...

Ваня обернулся.

— Мы готовы выдвигаться, — отрапортовал командир группы захвата.

Ваня поморщился, выбросил окурок в окно и пошел к машине.

Через час сцена с Кальтенбруннером повторилась, только в роли главного героя уже выступал Вальтер Шелленберг. Этот к его чести, воспринял арест спокойно, по крайней мере внешне.

Дальше было короткое следствие, а на следующий день предателей повесили в тюрьме Шпандау в присутствии Адольфа Гитлера и остальной верхушки рейха.

Да, Вольф признался во всем. Переговоры организовали Кальтенбруннер и Шелленберг. За что и поплатились. Фюрер уже совершенно не воспринимал действительность, но предательство соратников подействовало на него как красная тряпка на быка. Он был в ярости, Ваня присутствовал при докладе и думал, что фюрера Кондратий обнимет. Тот реально бился в конвульсиях и пускал пену.

Правда, без Скорцени, Ивану это дело ни за что не получилось бы провернуть. Оберштурмбанфюрер провел просто великолепную организационную работу. Именно он взял на себя беседу с Гиммлером и уже тот, санкционировал устранение верхушки РСХА. Скорее всего, для того, чтобы замаскировать уже свои попытки выйти на союзников.

По итогу почти все руководство Главного управления имперской безопасности сменилась. Скорцени стал обергруппенфюрером и возглавил управление, а Ваню назначили его заместителем в звании штурмбанфюрера. Но по факту, Иван постоянно торчал в Фюрербункере, потому что Гитлер не отпускал его от себя. Чертов наркоман совсем слетел с катушек, а Ваня выступал в роли отдушины, куда фюрер выдавал свой бред. Фюрер даже пытался усыновить Ивана, но, к счастью, очень скоро забыл о намерении.

На этом на зарубежных поездках пришлось поставить крест.

Подобное развитие событий не входило в планы Скорцени, Иван и Гиммлера, но фюрер всегда клал с прибором на чьи-либо планы. Пришлось исходить из того, что есть и сильно корректировать свою дальнейшую судьбу.

Впрочем, Ивану все-таки удалось вырваться на неделю и переправить Варвару с детьми в Швейцарию, а потом он все-таки вернулся в Берлин. Не смог не вернуться, потому что его со Скорцени связывали договоренности, а предать соратника Иван не смог. Несмотря на то, что тот был его врагом.

Шло время, Берлин окружили советские войска, причем это случилось гораздо раньше, чем в реальной истории — уже в середине марта.

Пятнадцатого марта фюрер в последний раз поднялся на поверхность из бункера и наградил Железными крестами мальчиков из Гитлерюгенда. Иван и Скорцени присутствовали при награждении, сразу после этого Отто выбрал момент и остался с Иваном наедине.

— Я ухожу, мой друг... — Скорцени крепко обнял Ивана. — Надеюсь на скорую встречу.

— Все будет хорошо, Отто. Лишние слова ни к чему, — сухо ответил Ваня.

На самом деле он уже успел стать законченным пессимистом. План был, хороший проработанный план, но Иван прекрасно знал, что планы всегда имели свойство проваливаться.

Скорцени кивнул и ушел, Иван вернулся в бункер.

— Привезли! — доложил Ване один из личных охранников фюрера штандартенфюрер Хегль.

Все обитатели бункера уже приняли влияние, которое Иван оказывал на Гитлера и первым делом докладывали ему. Даже генералы.

По знаку эсэсовца, в комнату втащили вусмерть пьяного мужика в гражданской одежде –группенфюрера Фегеляйна,личного представителя Гиммлера при ставке.

— Я здесь не причем! — обреченно выл Фегеляйн, пытаясь схватить за ноги Ваню. — Передайте фюреру, что я не причем, пожалуйста...

Ваня брезгливо отпихнул его сапогом.

Гиммлер наконец прокололся, но Ваня и Скорцени не прикладывал к этому руку. Фюреру доложили по другим каналам из Стокгольма о том, что Гиммлер зондировал возможность сепаратных переговоров с англичанами и американцами за спиной Гитлера. Гитлер пришел в бешенство и приказал арестовать рейхсфюрера, но того уже и след простыл. Тогда фюрер оторвался на его личном представителе при ставке. Фегеляйн тоже успел сбежать, но по дурости остановился в своем доме в Шарлоттенбурге. Где его и взяли.

— Я доложу фюреру, — Иван кивнул Хеглю и пошел в кабинет Гитлера.

Фюрер сидел у радиоприемника и слушал радио. У его ног лежала овчарка Блонди. Рядом в кресле сидела Ева Браун с опухшим лицом, последние дни она только и делала, что плакала. Сам Гитлер выглядел спокойным и умиротворенным.

— Мой фюрер, Фегеляйна привезли...

По лицу Гитлера пробежала нервная судорога, он порывисто вскочил.

— Мой фюрер! — Ева всхлипнула. — Он все-таки муж моей сестры. Отправь его на фронт, разжалуй в солдаты, пусть искупит свою вину кровью, но...

— Замолчи! — рявкнул фюрер. — Не лезь не свои дела. Он предатель! И будет наказан...

Гитлер бегом метнулся в караулку, а там сходу начал орать на личного представителя Гиммлера. Тот пытался оправдываться, но его никто не слушал.

— Мразь, предатель, негодяй... — нечленораздельно рычал фюрер. — Ты... ты... — он захлебнулся гневом и принялся пинать группенфюрера.

Иван не вмешивался, офицеры охраны тоже молча наблюдали за сценой.

Фюрер очень быстро выдохся, сник и тихо бросил Ивану.

— Расстрелять... — после чего сгорбился и застыл.

Фегеляйн бурно зарыдал.

Иван кивнул Хеглю, взял под руку Гитлера, отвел в его кабинет и бережно усадил в кресло. Уже собрался уйти, как фюрер цепко ухватил его за локоть.

— Александр...

— Мой фюрер?

Сверху донесся глухой грохот взрывов, жена Гитлера сильно вздрогнула, но фюрер ничего не заметил. Он подтянул к себе Ивана и горячечно зашептал:

— Побудьте со мной Александр. Я хочу, чтобы вы помогли нам уйти...