На 127-й странице. Часть 2 (СИ) - Крапчитов Павел - Страница 16

«Вот и посмеялись,» — подумала про себя Тереза.

— Но это еще не точно, — поспешил добавить китаец. — Это только предположение журналиста французской газеты «Пресс».

Человек из «Обзервера» увидел, что мисс Одли загрустила, мысленно отругал себя и решил перейти к делу, пока у этой дамочки не потекли слезы.

— Мисс Одли, позвольте мне задать вам вопросы? — попросил он.

— Я вас слушаю, — вздохнула Тереза. — «Ладно. Каких-нибудь пятнадцать минут — и я буду свободна».

Вопросы были похожи на те, что задавали журналисты в Йокогаме. Как стала журналисткой? Как решилась на путешествие? Какие сложности были в дороге? Поэтому с ответами трудности не возникло. Под конец журналист проявил оригинальность и спросил, какая книга у Терезы самая любимая. Надо было ответить что-нибудь умное, но Тереза неожиданно для себя сказала правду.

— Мопра.

— Ммм?

— Жорж Санд.

— О! Это тоже моя любимая книга, — солгал журналист. — Большое спасибо за интервью.

— В Гонконге много газет? — спросила Тереза.

— Девять, — ответил журналист. — Кстати, вон месье Бланкар. Он из газеты «Экспресс Гонконга». А с ним мистер Харрис. Он редактор в «Гонконг Таймс». Очень уважаемая газета.

Тереза посмотрела туда, куда указывал китаец. В другой стороне фойе, с дивана поднимались два джентльмена средних лет. Они приподняли свои котелки и улыбались.

— О! — вслух сказал Тереза.

Но все, и хорошее, и плохое, когда-нибудь заканчивается. Месье Бланкар и мистер Харрис были вежливыми, а Тереза попросила их задавать вопросы вместе. Так что получилась маленькая пресс-конференция, как назвал бы это Деклер, и все прошло достаточно быстро.

Перед уходом, месье Бланкар спросил:

— Мисс Одли, вы уже знаете, что в Сан-Франциско произошло сильное землетрясение. Это известие вчера пришло по телеграфу. Весь город в руинах.

— Нет, — сказала побледневшая Тереза, а мистер Харрис сходил к бару и принес стакан воды.

— К сожалению, подробностей нет, — сказал месье Бланкар, подождав пока Тереза отопьет из стакана. — Но телеграмму получил не только я.

Мистер Харрис в подтверждение слов своего коллеги только кивнул.

Увидев, что Тереза не собирается падать в обморок, журналисты еще раз поблагодарили ее за разговор, попрощались и ушли.

«Что же делать? Неужели это правда? Что с редакцией? Что с моим домом?» — думала Тереза, сжимая в руках пустой стакан.

Генриху было грустно, хотя причин грустить не было. Еще месяц назад он не мог и представить, что его жизнь так круто переменится. Прошлая жизнь казалась ему тяжелым сном. В этом сне ему сначала приходилось долго, почти всю весну и лето, стирать простыни за мамой и кормить ее с ложечки, а в конце сна стоять на краю могилы и смотреть как могильщики, нанятые дядькой Питером, шустро бросают лопатами землю на гроб с телом матери. У Генриха навернулись слезы. Но он был уже взрослым. Ну, почти взрослым. И поэтому не стал распускать нюни.

Генрих шел к морю. Дорогу он запомнил, когда вчера их несли на носилках в гостиницу. Это было смешно и здорово. Но настроение тогда улучшилось ненадолго. Мистер Деклер отвел его в отдельную комнату, сказал, что утром зарядки не будет и ушел. В общем то, понятно. На корабле они освоились. На палубе было место для занятий. Им не мешали, а они не мешали другим. А где здесь заниматься гимнастикой-каратэ? Непонятно. Ка-ра-тэ. Генрих проговорил это слово вслух. Мистер Деклер сказал, что по-японски это значит «пустая рука».

«Был я в этой Японии,» — подумал Генрих. — «Что-то я не видел, чтобы японцы занимались этой самой гимнастикой. Вот саблями размахивают. Важному англичанину располосовали руку. Пришлось им с мистером Деклером повозиться». Об этом вспоминать было приятно. Генрих чувствовал, что быстро движется к своей мечте — стать доктором.

Но он тут же себя одернул. Грустить, так грустить. А заниматься гимнастикой можно было бы и в его комнате. Она была огромной. Наверное, в ней бы уместились три или четыре подвальчика, в котором он раньше жил с отцом и матерью. Отодвинуть к стенкам бесполезные стол и стулья или вообще вынести их на лоджию. Нет, жаль было бы занимать лоджию мебелью. Лоджия была хорошим местом. Когда проснувшись утром, он вышел на нее, то просто задохнулся от восторга. Зеленый склон горы, на котором разместилась гостиница, море с маленькими кораблями вдали, а еще дальше неизвестная земля на горизонте. Как картинка в книжке. Даже лучше.

Море здесь было не такое, как в Сан-Франциско. Там синие волны раз за разом набегали на берег, морякам зевать не приходилось. Здесь же море было темно-зеленым и очень спокойным, словно и не море совсем. Только множество кораблей, разбросанных по всей гавани, говорило, что это море и море глубокое. Вон, к самой набережной подошел большой корабль.

«Не меньше «Звезды Востока» будет или того же «Пасифика»,» — подумал Генрих. — «Может, ну его, становиться доктором?»

Было бы здорово плавать на таком корабле, как «Пасифик» или «Звезда Востока». Может быть, надо было согласиться, когда мистер Деклер предлагал поговорить с капитаном Хемпсоном, чтобы тот взял его юнгой?

Каждый раз уходя с корабля, Генрих чувствовал, что теряет что-то. Так было, когда они переехали с «Пасифика» на «Звезду Востока». Также было, когда они покидали «Звезду Востока» и плыли к берегу на лодке. Все к чему он успел привыкнуть за время путешествия оставалось за его спиной, а впереди была неизвестность.

«Как раз полная «известность», — подумал Генрих. — «Бросит меня мистер Деклер. Все к этому идет».

Раньше его воспитатель каждое утро рассказывал ему про то, как работают доктора, и каждый вечер спрашивал, что он запомнил. Но у мистера Деклера появилась жена. Сначала Генрих потянулся к этой женщине. Она была красивой и гладила его по голове. Но вскоре все изменилось в худшую сторону. Мистер Деклер стал меньше с ним общаться. На «Звезде Востока» они еще продолжали заниматься гимнастикой, но к нему в каюту, с рассказами, мистер Деклер приходил все реже. Видно, что скоро жена мистера Деклера запретит и это.

«И деньги перестал платить,» — подумал Генрих.

На «Пасифике» мистер Деклер дал ему три доллара. Сказал, что это часть платы за помощь ему. Генрих ожидал, что и во время путешествия на «Звезде Востока» мистер Деклер ему снова что-то заплатит. Ну, может быть, и не три доллара. Плыли то за «Звезде» меньше, чем на «Пасифике». И поручений никаких не было. Но он то старался. Всегда, когда мисс Одли выходила на палубу, он крутился рядом с ней. Только выходила она редко.

Генрих даже остановился, посередине ступенек, по которым спускался с горы.

«Был же шторм!» — подумал Генрих. — «А в шторм все сидят по каютам. И следить не за кем. Потому мистер Деклер и не хочет мне платить».

Полученные три доллара, Генрих держал при себе. Как и посоветовал мистер Деклер, он пришил кусочек материи на внутренней стороне брюк, сбоку прямо под карманом. Получился маленький, тайный кармашек. Там и лежало его богатство. Только это богатство никак себя не проявляло. Нет, Генрих не стремился потратить все свои деньги. Но все же хотелось пустить их в ход. Купить что-нибудь. Попросить в магазине какую-нибудь вещь, достать доллар и расплатиться. Самому. Пусть все видят.

Но на корабле покупать было нечего. За еду, за учебу у китаянки платил мистер Деклер. Сегодня на завтраке он попытался заикнуться о том, чтобы расплатиться самому, но и тут его уже опередили. Оказывается, слуг в ресторане уже предупредили, что за все, что съест Генрих, мистер Деклер заплатит сам.

«Ладно, деньги мне еще пригодятся,» — подумал Генрих.

Он уже спустился к морю и стоял у парапета, который ограждал набережную.

«Наверное,» — подумал Генрих. — «Чтобы пьяные не падали в воду».

Он уже знал, что будет делать. Генрих не размышлял над этим. Мысль только что пришла ему в голову, и он с ней сразу же согласился. В бухте стояли десятки кораблей. В тот раз получилось, получится и в этот раз. Только, что делать с тремя долларами, которые ему задолжал мистер Деклер?