Вознесение (СИ) - Розин Юрий - Страница 13

— Нет, — погрозил я пальцем, — ты меня отведёшь туда.

— Я не хочу, — она замотала головой, делая ещё шаг назад. — Ты стал ещё более странным, чем был.

-Знаешь, — вкрадчивым голосом, в котором, тем не менее, отчётливо звучали рычащие нотки, проговорил я, в секунду оказываясь перед Варной и кладя руку ей на плечо. — У меня сейчас не то настроение, чтобы шутить с тобой. Веди, или я не сдержусь и всё-таки прирежу тебя, как и обещал когда-то!

— Папа, не надо, ты сейчас очень страшный! — Тала вцепилась в штанину, но я лишь холодно посмотрел на неё. Сейчас мне было не до сентиментов.

— Когда?.. — начала была богиня, однако быстро осознала, что сейчас было не время для уточняющих вопросов. — Хорошо, пойдём!

Высвободившись из моих разжавшихся пальцев, она покинула подворотню, повернула направо и скорым шагом двинулась по улице. На втором перекрёстке повернула налево, ещё через пару сотен метров — снова налево. Через пару домов остановилась у большого трёхэтажного здания с завешенными плотными шторами окнами и парой мускулистых охранников у входа.

Я всё это время шёл следом, молчаливый, угрюмый, пытающийся сдерживать рвущееся наружу безумие. Однако, когда девушка указала мне на притон, контролировать позывы стало практически невозможно.

— Спрячьтесь где-нибудь, — бросил я Варне, Тале и Сафи, и это было всё, на что меня хватило.

Подойдя к первой ступеньке лестницы, ведущей к дверям притона, я покрепче сжал своё копьё. Вновь из тайника в древесину бывшего весла хлынул поток энергии. И оружие, и так довольно угрожающего вида, начало расти.

От двух с небольшим метров древко вытянулось до двух с половиной, а также стало раза в полтора толще, чтобы лучше подходить к моим рукам, натруженным сотней тысяч лет в роли лодочника. Листообразное остриё тоже изменилось, став ассиметричным, более широким и толстым с одной из сторон. Теперь это уже сложно было назвать копьём, скорее алебардой.

И охранник притона, крикнувший мне что-то недовольое, стал её первой жертвой.

Сорвавшись с места, одним размашистым движением я рассёк и деревянную балку, на которой держалась крыша крыльца, и грудь бога от левой ключицы до правого бока. Умереть вышибала не умер, однако кричать или тем более защищаться сил у него уже не осталось. А в следующее мгновение пята алебарды, также ставшая более широкой и тяжёлой в противовес лезвию, опустилась ему на висок.

От настолько жестокого и безжалостного убийства губы сами собой растянулись в восторженной улыбке. И от её вида второй охранник, уже готовый напасть, задрожал и выронил из руки свою дубинку. Протянув руку и схватив бога за шею, я приподнял его над полом.

— Праджня! — прорычал я, немного придя в себя после первого убийства. — ОТДАВАЙ!

На ладони до смерти перепуганного бога почти сразу зажглась сфера энергии, раза в полтора крупнее, чем у Варны. Коснувшись сферы тыльной стороной руки с алебардой, я задрожал от накатившей агонии, неожиданно показавшейся чистейшим пущенным по венам экстазом. Блаженно улыбаясь, пока моё тело корёжил приступ адской боли, я вынырнул в реальность в куда более приподнятом настроении.

Однако почти сразу улыбка исчезла с его губ. Прирост силы от Кары боли оказался ниже, чем можно было бы ожидать от такого объёма праджни. Этот ублюдок меня обманул!

— ЧТО ТЫ СДЕЛАЛ?! — проревел я прямо в лицо вышибалы, впечатывая его спиной в стену притона.

— Что сделал?.. — пропищал тот, едва помня как дышать от страха.

— Ничего, — бросил я, после чего разжал пальцы и, размахнувшись, срубил охраннику голову ударом алебарды.

Истекающий кровью кочан отлетел и покатился вниз по ступенькам. А я с ноги вышиб дверь притона и шагнул внутрь.

Меня уже ждали, крики и звуки боя на крыльце не могли не привлечь внимания. В довольно широком холе стояло шестеро вышибал с оружием наизготовку, а со второго этажа на незваного гостя с недовольством взирал низенький и толстый бог в лёгком распахнутом халате на голое тело.

— Ты кто такой?! — воскликнул он тоненьким фальцетом.

— Очень злой лодочник, — буркнул я, устремляясь прямо на ближайшего охранника.

Предел усиления, которого можно достичь во время Кары боли, был разным для разных богов. В среднем первая Кара заканчивалась после семи-восьмикратного увеличения физической мощи.

Однако чем дальше заходил процесс, тем сложнее и мучительнее он становился. Так что в итоге большинство богов Кары боли могли похвастаться лишь четырёх-пятикратным усилением.

Я сейчас за счёт накачки энергией и частичного крещения в Каре боли был где-то в четыре раза сильнее своего обычного состояния. Примерно тот же уровень, но следовало учитывать ещё несколько факторов.

То, что у меня у единственного было полноценное оружие, вышибалы были вооружены дубинками либо кастетами. То, что у меня, в отличие от них, был огромный опыт сражений, полученный в жизни до работы на Аида. А также то, насколько я сейчас был полон ярости и злобы и насколько дико сражался. Своим видом я сто процентов вызывал у не готовых и не привыкших к такому богов неконтролируемый до дрожи в коленях страх.

Так что закончилось всё довольно быстро.

Трое охранников были убиты. Двое тяжело ранены: один лишился руки, а второй получил широкий порез на животе и теперь пытался удержать руками вываливающиеся внутренности. А последнего я, как и вышибалу у дверей, держал на вытянутой руке и тряс как тряпичную куклу. Праджня этого охранника дала ещё меньший эффект усиления. А значит они тут все пытались меня обмануть!

— Почему у тебя такая бесполезная праджня?! Отвечай! Ты, что, какой-то бракованный бог?! Ну, я не слышу!..

— Что тут происходит, мать вашу?! А ну, заткнулись, уроды! — оглушающий голос раздался откуда-то со второго этажа и, услышав его, я тут же разжал пальцы, отпуская уже почти упавшего в обморок от страха и боли вышибалу. Обладатель этого голоса был опасен.

Через несколько секунд с балкона спрыгнул голый по пояс бог с обнажённым мечом в руке. Не произнеся больше ни слова, он бросился на меня со скоростью, явно невозможной даже для пятикратного усиления.

Единственным, что меня спасло, были мои сравнительно бо́льшие габариты, вес и, следовательно, мышечная масса. В мечнике было от силы метр семьдесят и шестьдесят килограммов веса. Так что, когда я принял удар клинка на древко алебарды, смог устоять на месте. И, повернув оружие чуть в сторону и пропустив противника мимо себя будто тореадор — быка, ударил бога в спину.

Тот это предвидел, намеренно не сопротивляясь движению и самостоятельно двигаясь ещё дальше вперёд. Однако длина моего оружия оказалась слишком большой, чтобы он смог уклониться полностью. Слева на спине мечника осталась длинная царапина.

Вот только именно что царапина. Я вложил в атаку почти весь свой немалый вес, а также вес и импульс алебарды. Даже при восьмикратном усилении его тела и при том, что он в момент удара двигался от меня, я должен был оставить довольно глубокую рану. Как минимум заставить бога истекать кровью. Однако несколько капелек, проступивших вдоль алого следа, были всем, чего я добился. А это могло означать только одно.

На первой Каре боги вводили Истину в тело и, когда каждая клеточка организма оказывалась равномерно ей пропитана, первая Кара завершалась. Начиналась вторая Кара — Кара голода. Смысл её был в том, чтобы научиться не только производить праджню с помощью Истины, но и поглощать божественную энергию из внешнего мира.

И, как логично следовало из названия, наказанием за очередную попытку пойти против Великой Плеяды становился дикий голод. Каждую секунду каждого дня боги второй Кары испытывали жуткое желание поглощать пищу в огромных количествах.

В отличие от Кары боли, большой физической мощи эта Кара не прибавляла. Однако по мере её освоения значительно уменьшались потребности в отдыхе, сне и пище, а также во много раз увеличивались выносливость, прочность тела и скорость регенерации. И всего лишь небольшая царапина на теле мечника была недвусмысленным намёком.