Целый осколок (СИ) - Ясный Дмитрий - Страница 19

Он не последовал в трапезную за оживленно переглядывающимися друг с другом отцами-инквизиторами — братом Олонсоном и братом Родригесом. Не пошел и за старшим секретарем на верхнею галерею любоваться пасторальным пейзажем и видом на парк. Какая ранней весной пастораль и что может быть красивого в еще голых, без листьев, деревьях? Возможно, очень даже возможно, старший секретарь хотел с ним пообщаться с глазу на глаз, как говорят францы тет-а-тет, но ему это было не нужно. Вместо этого Леонардо вышел почтительно последним, коротким движением ладони поднял с табурета, терпеливо ожидающего его у двери допросной Бруно, и быстро направился в сторону правого коридора. Поворот, коридор, еще поворот, долгий спуск на минус третий уровень, сухой кивок слабо знакомому коридорному, демонстрация своей Печати Вопрошающего и перстня караульным. Еще пара десятков шагов мимо массивных дверей, обитых полосами священного железа, с часто зарешеченными хмурыми овальными окошками. Очередная разделительная решетка, очередной пост караула — отдел строгого содержания исследуемых. Несколько быстрых шагов и Леонардо замер перед камерой с грубо выкованным из плохого железа номером одиннадцать над дверью.

— Открыть. Конвою удалиться на три шага. В камеру не входить. Пункт тридцатый Кодекса — тайна следствия. Бруно, ты тоже.

Лязгнули наружные запоры, неприятно скрежетнул провернувшийся ключ в замке, зазвенела натягиваясь стопорная цепь. Леонардо отстегнул оружейный пояс, снял перевязь со шпагой, передал все это Бруно. Боком, сильно наклонив голову, протиснулся в камеру, шаркнув тканью куртки по холодному металлу косяка двери внося перед собой вытянутый ромб переносного светильника. Неуместно ярко белый в густой черноте камеры круг света извлек из мрака обнаженное тело крупного мужчины у торцевой стены. Мужчина слабо шевельнулся, нехотя поднял голову, подслеповато моргая и сильно сужая веки глаз.

— Мальчик-инквизитор? Не-неожиданно. Мальчик-инквизитор зачем-то решил навестить меня? Мальчик соскучился по мне?

Леонардо в молчании и не обращая внимания на заговорившего с ним, пару раз прошелся по камере — девять коротких шагов от двери до стены, на полпути остановился в центре помещения, повернулся вокруг себя. Сделал невероятно широкий и быстрый шаг вперед, встал лицом к прикованному цепями к стене теперь уже не такому массивному и огромному как тогда на тракте, осунувшемуся и похудевшему Совершенному. Протянул вперед руку, обхватил ладонью влажные от сырости и неприятные шероховатостью поверхности крупные звенья цепи. Хорошее, но недостаточно хорошее священное хладное железо. Для него полностью безвредно — не та сила, не на то воздействие. А вот на сотворенных алхимией тварей может оказать негативный эффект. Эффект весьма низкий по КПД, но атаку может прервать или если угадать с ударом в ранее уже нанесенную рану, то и отгонит тварь на краткое время. Особенно тех, что без хитинового панциря или без шерсти. Сообразительность сотворенных тварей прямо пропорциональна их инстинкту самосохранения. В будущем это необходимо учесть. Цепь недовольно звякнула, небрежно выпускаемая из ладони и ударяясь об стену.

Широко раздувая ноздри, Леонардо втянул стылый воздух камеры, смешанный с четко ощущаемыми запахами дерьма, мочи, пота и безысходности. Поймал на себе изучающий взгляд, поставил на пол светильник, сам пристально вгляделся в приноровившиеся к свету глаза Совершенного с ясно различимым красноватым оттенком в далекой глубине.

— Ко мне пришел очень странный мальчик-инквизитор. Или уже не мальчик? Или уже не инквизитор?

Леонардо близко-близко наклонился к лицу Совершенного, выдохнул-прошептал, касаясь его лица зноем своего дыхания, что иссушало не хуже пекла пустыни Коррибана и обжигая расплавом золота глаз:

— Ты что-то видишь? Ты что-то чувствуешь? Тебе это дано, Совершенный? Это твой личный дар? Или это у всех вас? Ответь мне!

Совершенный оглушительно лязгнул в струну натянувшимися цепями в попытке отклониться, отодвинуться от него, напряженно вытянулся телом. Его рот почти распахнулся в крике, но ладонь Леонардо вхлопнула, вдавила обратно почти вырвавшийся в тишину камеры громкий вскрик:

— Не надо, не шуми. Еще рано, еще не пришло твое время кричать. Да и не услышат тебя отсюда те, до кого ты хочешь дозваться.

Леонардо легко, невесомыми прикосновениями подушечек пальцев, тронул лоб и щеки закаменевшего в оцепенении Совершенного. Ласково, с той лаской с которой треплют загривок пса, коснулся-обвел овал рта Совершенного. Поймал взглядом дерганное биение жилки на его шее, непроизвольно обмел языком шелуху своих вздернувшихся в оскале губ. Кончиком языка осторожно коснулся тонких игл неожиданно заострившихся клыков. Странно, страшно для других, функционально, но это ему не нравиться. В дальнейшем таких неожиданных трансформацией следует избегать. Он не Зверь.

Вновь втянул в себя воздух, стараясь захватить, впитать в себя запах Совершенного с возбуждающим и волнующим кислым оттенком откровенного страха и ужаса. Какой это оттенок по порядковому номеру? Пятый или двадцать пятый? Для него он всегда первый.

— Ты прекрасен Совершенный, ты просто восхитителен. Столько Силы! — пальцы Леонардо пробежались от шеи к ключицам и обратно вверх по губам, по щеке Совершенного. Замерли на висках — Я чувствую ее запах. Запах Силы! Чудно, чудно, чудно! Береги ее, сбереги ее для меня, не растрать ее. И жди меня. Скоро, это будет скоро!

Леонардо резко отшагнул от застывшего в онемении Совершенного. Оглядел его еще раз, наклоняя голову в одну сторону, в другую. Сильно ткнул кулаком в бицепс руки Совершенного, безжалостно ухватив пальцами-клещами потянул кожу над ключицей, заставляя его встать на цыпочки, недовольно поморщился:

— Тебя плохо кормят. Я распоряжусь увеличить твой рацион.

Совершенный, все так же напряженно вытянувшийся, сверкнул глазами, булькнул пережатым горлом, просипел затухающим в стенах звуком, истек бесцветной краской бессильных слов:

— Не боишься, что я расскажу о тебе, неведомый враг, что занял место мальчика-инквизитора?

— Боюсь? — Леонардо коснулся указательным пальцем ямочки на подбородке, ненадолго задумался, копаясь в мыслях, предположениях, предпосылках — Нет, я не боюсь. Я опасаюсь твоей глупости. И я тебе не враг Совершенный. Я буду беречь тебя, я буду оберегать тебя от всего и всех. Слово Владыки!

— Для чего оберегать, враг?

— Для чего? Узнаешь. Скоро узнаешь. Все скоро!

Леонардо широко и открыто улыбнулся, и искренне, не тая чувств, подмигнул Совершенному:

— Благодарю тебя за эти мгновенья. Дух мой ныне спокоен и ровен. А то эти низшие так утомляют! Ну ты то ведь понимаешь меня, Совершенный? Ты точно меня понимаешь! Моя прелесть!

И не дожидаясь ответа и более не обращая внимания на прикованного к стене человека, Леонардо покинул камеру. Только его немного беспокоила произнесенная им последняя фраза: «Моя прелесть!». Фраза была бессмысленной и одновременно осмысленной и даже двусмысленной. Она была полна символизмом и значением, но каким и для кого?

А кода Леонардо вернулся в камеру, его ожидал неожиданный сюрприз. Приметный ростом служитель канцелярии приората возвышался вытянутой в небеса башней у секретарского пюпитра брата Олонсона. Энергично шелестел листами бумаги и попеременно быстро и недовольно тыкал пальцем то в начертанные на них строки, то в висящего на ремнях арбалетчика, словно он о чем-то спорил с секретарём и что-то ему доказывал. Брат Олансон не соглашался, отрицающее взмахивал руками и тут же скорбно кивал головой и елозил пальцем по подсовываемым ему служителем листам. В конце концов они пришли к неведомому консенсусу. Брат Олонсон пожал плечами, внес несколько записей в протокол допроса, встал и громко откашлялся:

— Внимание малого трибунала! — голос секретаря прервал любопытствующее ожидание отцов-инквизиторов.

— Сей исследуемый — рука секретаря указующе вытянулась в сторону арбалетчика — предположительно еретик и пособник врага Веры и рода людского, твердо и точно опознан! Согласно показаниям добрых людей, чьи имена не раскрываются согласно Кодексу, что подтверждены ими клятвой на Святой Книге, augustus juratum, это есть Ксандр по прозвищу Стрелок. Он является уроженцем селения Лакемо епархии Сабарте, рода Укку. До года Ясного Неба он проживал на улице Тюльпанов в съемной комнате в Сером доме, что принадлежит почтенному горожанину Есику Тоззе и должен сему домовладельцу семь с четвертью флоринов включая проценты за задержку платы. Сей Ксандр по прозвищу Стрелок имеет жену по имени Паккета, рода Фоте, также уроженицы селения Лакемо епархии Сабате, и дочь примерно девяти-одиннадцати лет именуемую Сюззи по-прежнему живущих в том доме и той же комнате. Жена и дочь сего Ксандра уже взяты под стражу и вскоре будут доставлены в приорат. Согласно пункту три дробь девять Кодекса Инквизиции, первый круг вопросов к исследуемому может быть пропущен, как необязательный, о чем внесена соответствующая запись в протокол. Малый трибунал в лице легата-следователя Леонардо может приступать ко второму кругу вопросов и второй ступени допроса вплоть до первой, буде исследуемый позволит себе не отвечать на задаваемые ему вопросы и упорствовать в своем молчании.