Илька из Закустовки (СИ) - Леденцовская Анна - Страница 2

«Отвратительный цвет! — взвизгнул в ее голове голос Гремы, а он сам, подскочив мячиком, схватил-таки вожделенную тряпочку с пирогом и со всех лап кинулся на выход, хихикая и советуя вылезать из кустов. — Там обед, между прочим, стынет. И исправь, что натворила, мать простит. Хвост не тронь, паразитка!»

Визг колючего воришки ввинтился в мозг, и девушка выпустила роскошный хвост, за который успела поймать беглеца. Правда, пара длинных игл остались в ладони, а убегающий зверь пообещал ей все кары мира за такое надругательство.

— Вот прихлебатель вредный! Вроде и матери убежище не сдал, но ведь теперь до вечера не досидишь, голодной-то, — посетовала Илька на проныру, прибирая иглы в ящичек. — Одними ягодами сыт не будешь. Наверняка матушка ему что-то пообещала, если блудная дочь раньше отыщется. Придется собирать ежлену, чтобы хоть не с пустыми руками возвращаться, может, тогда и наказывать не станет. И чего разозлилась? Ну подумаешь, сорняки вымахали до колена. Так и корняшма вместе с ними тоже. Ее повыдергать, раз созрела, а сорняки пусть вон Люк упокоит, что ли, или Ален, когда в гости приедут, обещали ведь скоро наведаться.

Илька не особо интересовалась, в чем заключается магия братьев, но почему-то считала, что упокоить можно все что угодно, если оно живое. Ей и в голову не приходило, что это подходит только для ожившего мертвого. В чем Илька была уверена, так это в том, что к некромантии ее дар не имеет никакого отношения.

И вот тут ее мысли как раз и вернулись к проблеме, которую она, отлынивая от работы по хозяйству и прячась от матери в кустах, обдумывала уже не первый день. Стоит ли поступать в академию и какой же все-таки у нее дар?

— Илька! — Новый крик, но уже другим женским голосом заставил ее подскочить на месте, и пряди светло-русых волос запутались в колючках ежлены. — Иль, вылезай. Я там твое художество исправила.

— Грета? Это что же, значит, Ален с ней в гости приехал, а может, и Люк с ними. Наконец-то! — Такой удаче Илька обрадовалась.

Во-первых, мать сменит гнев на милость и не будет наказывать, тем более что гномка в огороде уже похозяйничала, порядок навела. А еще можно будет посоветоваться по поводу академии, да и ежлену тоже не собирать.

Не любила Илька все эти огородные работы и сборы даров леса. Хотя трудно сказать, что вообще она любила. Ей все время казалось, что где-то в городе жизнь гораздо интереснее и там нет таких нудных ежедневных дел, народ живет весело и беззаботно.

— Вот в академии всяко лучше, — рассуждала она, сворачивая одеяло и укладывая в ящик. Туда же был сунут толстый блокнот, в который записывались важные, на взгляд хозяйки, события и где хранилась полезная информация.

Например, рецепт маски для волос с рясчаткой болотной и рассуждения о неком Франеке, который, по мнению ее отца, вполне годился на роль мужа дочери.

Парень, как считал родитель, имел несомненное достоинство в виде надела земли, гончарной мастерской отца и дяди караванщика, а по мнению Ильки — был прыщавым занудой с бесцветными рыбьими глазками и соломенными прямыми волосами, расчесанными на прямой пробор и торчащими за ушами.

Достоинств, как полагала Илька, этот прыщ не имел совсем, а его появление она и вовсе считала крайне вредным для себя фактом, в свете которого академия манила ее все больше.

Только вот факультеты, на которых там обучали, Ильке совсем не нравились. Быта ей хватало дома, природный как альтернатива огороду ее не привлекал, некромантский, благодаря братьям, был более знаком и даже окутан каким-то романтическим налетом, но вот кости и трупы разной степени свежести по понятным причинам вызывали брезгливость. Такое же отношение она испытывала к целительству, поскольку помнила, как лечили самого старшего брата, которому падающим деревом раздробило плечо. Боевой, по ее мнению, и вовсе был не для девушек. Оставался только артефакторский, да вот беда: не ладилось у нее с расчетами и цифрами, а без них какие артефакты.

Отцепив волосы от мерзких крошечных колючек, Илька змейкой выскользнула из кустов. Низенькую фигурку Греты рядом с домом было сложно не заметить.

Во-первых, природница, завидев ее, запрыгала упругим мячиком, махая руками, а во-вторых, волосы жены брата ярко-рыжими пружинками скакали вместе с ней, словно огромный кучерявый прыгунок на фоне темных бревен дома.

— Илька, Илька, я привезла определитель! Ты же собираешься поступать? И еще Марк Радимирович просил привезти твоего Грему. Правда, Виолетта Дифинбахиевна не знает, куда его селить, если ты поступишь, но, может, к Марии Спиридоновне в ее мирок или в склеп к самому профессору Рорху, он там все равно уже почти не живет.

Энергичная и деятельная Грета не могла устоять на месте и кинулась к золовке.

— Представляешь, в прошлом году на бытовой, оказывается, поступил какой-то парень! Бедолага. Наверное, тяжело ему было, одному среди этих желтых куриц. Тем более он с фронтира, из семьи гарнизонных военных. Манефа Ауховна уехала с мужем в пустоши, но вернется к началу учебы. Здорово будет, если ты на природный поступишь. Сейчас определителем посмотрим и все узнаем! Ален считает, что, зная свой дар, ты лучше подготовишься. Пошли скорее! — Грета, схватив Ильку за руку, как маленький гномий тарантасик на магической тяге, потащила ее в дом. — Вот Люк от Винни вернется, и мы тебя отвезем. И зачем он к этому пустоголовому троллю поехал? Опять там натворят что-нибудь.

К своему давнему поклоннику со времен студенчества, троллю Винни, гномка относилась с пренебрежительной снисходительностью. Для нее в нем всего было слишком. Слишком большой, слишком лысый, слишком много ест и слишком много пьет. Дружбу мужа и его брата-близнеца со здоровенным оболтусом она не одобряла, но не вмешивалась, предпочитая все знать и контролировать по ходу дела.

Не разделяя радостных порывов Греты, Илька тем не менее поплелась за ней в дом. Видимо, пришла судьба узнать, на что же она годна и повезло ли ей с магией.

Как назло, в калитку в это время проскользнул прыщ Франек, разодетый как на именины, да еще и с букетом. За ним маячил его отец с братом караванщиком, тоже при параде, а завершал эту процессию ее, Ильки, родной папаша в весьма благодушном и не совсем трезвом состоянии. Точнее сказать — в абсолютно нетрезвом. Братья, может, в лесу и задержались, а вот родитель загулял в гостях и, судя по всему, всерьез решил выдать дочь замуж.

Как говорится, если утро не задалось, то день и вовсе пропащий.

Тучи сгущались над русой головой Ильки с какой-то решительной неумолимостью, заставляя выбирать дальнейший жизненный путь здесь и сейчас.

Смотря на маслено-прыщавую, нездорово красную рожу тоже хмельного Франека, Илька поняла: что бы ни показал магический определитель, в академию она поедет! Даже несвежие зомби казались ей уже вполне симпатичными ребятами на фоне новоиспеченного женишка.

«Грему на него натравлю, в розовый его покрашу, сорняки вместо патл ему на тупой башке выращу! — разозлилась Илька. — У меня магия неконтролируемая, и братья некроманты! А папочка еще от матери получит!»

Что произошло потом, никто так и не понял.

Из дома выскочил малиновый колючий шар, жутко клацающий зубами, за ним хозяйка дома с деревянной скалкой, в небе громыхнуло, и букет Франека вырос на пару метров, придавив тщедушного «прыща» ворохом гигантских стеблей.

Иереней Лисовский пьяненько свел глазки в кучку, посмотрел на грозно нахмурившуюся жену, на будущего зятя и его родню, пятившуюся задом к калитке от грозно трясущего иглами Шуршогрема, и, покосившись в сторону замершей рядом с невесткой дочери, махнул рукой.

— Вот же затейница! Ик… Загадо… гадно… загадочни…ность строит, завле…ик…ает. Жених должен… ик… испытание и напор, и заво…ик…евать!

Жених сучил ножками под огромным букетом и трудности преодолевать явно не желал.

Ален, выйдя на крыльцо за матерью, расхохотался.

— Надеюсь, в академии ты наведешь шороху, сестренка. Потенциал есть. Сейчас женишка поднимем… Хотя, чтобы поднять, надо же сначала упокоить.