Герои и Злодеи. Ники (СИ) - Смышляева Ольга - Страница 18

— Слушай, крошка, я в этом не разбираюсь, — Лендер тут же попытался замять разговор. — Не думаю, что отходы опасны, забудь...

— Ну уж нет! Если здесь есть радиация, я хочу узнать о ней раньше, чем у меня вырастет хвост.

— Хвост? Не-е. Док говорит, такая мутация может произойти только в период эмбрионального развития.

— Лендер Драйко! Что там? — Для большей наглядности я ткнула пальцем.

— Мыши, — с неохотой признался он. — Отлично? Сотня или две, я не считал. Док проводил какие-то опасные эксперименты на них, и тех, что сдохли, я закапывал сюда. Ты же не из шизанутых защитниц животных?

— Лабораторные мыши? И только?

Можно выдохнуть, мучительная смерть от лучевой болезни отменяется. Сотня или две мышей не идут ни в какое сравнение даже с одной нарисованной фантазией бочкой. В мир снова вернулись тепло и ароматы осени.

— Девчонки жалеют пушистых зверушек, особенно тех, кто отбросил лапки после опытов, — пояснил Лендер, складывая руки на груди и отворачиваясь в сторону океана, чтобы не смотреть на меня.

— Они уже мертвы, какой смысл их жалеть? Но почему вы их не сожгли? Так ведь проще.

— Жареные мыши отвратно пахнут.

— И?

— И вызывают неприятные воспоминания из прошлого. Однажды мы с доком почти месяц сидели на крысиной диете.

Что-то такое припоминаю, этот сюжет был в комиксах. «Великий замысел Дикого» назывался выпуск. В нём лидеру героев удалось загнать в подполье почти всех именитых злодеев, правда, ненадолго. В ту пору власти Республики не одобряли самосуд и сочли инициативу Дикого противоправной.

— Значит, Юлиус облучал мышей?

— Ага, но умерли они своей смертью, если ты к этому клонишь.

Теперь мне ещё сильнее захотелось в лабораторию. Таинственные разработки доктора обрастали любопытными подробностями...

Так, выдыхаем. Если постоянно думать о работе, тем более желать её, то надолго меня не хватит, а надолго это моё второе имя отныне.

— Ленд, может, ну эту стрельбу на сегодня? Давай прогуляемся к океану.

Погода располагала. В Стограде и его окрестностях осень преимущественно сухая, но пасмурная; грех не воспользоваться редким солнечным днём. Вот уже месяц я живу рядом с океаном, а до сих пор даже близко к нему не подходила.

— Идём. — Спектр с лёгкой грустью отложил револьверы, но почти сразу оживился: — Я знаю отличное место, откуда можно прыгать в воду. Всего двадцать метров, как раз для тебя.

Он потянулся, прохрустев едва ли не всеми позвонками, в тёмно-зелёных глазах появился знакомый сумасшедший блеск. Если думает, что я соглашусь на что-нибудь, кроме визуального осмотра, то прыгать будет первым и единственным. Могу даже помочь пинком, но это только в крайнем случае, я ещё планирую пожить.

— За мной, крошка, пойдём напрямик.

Человек не рождается ни Героем, ни Злодеем. Нет никакой судьбы или воли случая — всё внутри нас. И внутри тех, кто нас окружает. Это мы создаём злодеев, чтобы их злом оправдывать нашу трусость и не замечать собственных ошибок. Всё в порядке, пока есть кто-то хуже нас, ведь тогда нам не придётся меняться. Но изменения — это то, что отличает жизнь от существования.

Этого понедельника я ждала почти так же сильно, как свой день рождения. С предвкушением и большими надеждами. Мысли о том, что и финал его может оказаться точно таким же разочаровывающим, упорно гнала подальше. Юлиус уж точно не заявит: «Пора прекратить эту отвратительную игру в работу мечты» или «Давай скажем, что это тебе не понравилось?»

Белый костюм смотрелся на мне очень празднично и преследовал сразу две цели: отметить первый день настоящей работы по специальности и поубавить пыл доктора, если он вдруг решит заставить меня мыть грязные пробирки или перебирать пыльные коробки.

— Каждая клетка в нашем мире стремится к выживанию, и вся ирония новой жизни в том, что путь её лежит через смерть, — начал Юлиус, показательно пропустив между ладонями яркую электрическую дугу. Его белый халат резко пах антистатиком, из кармана высовывались неизменные резиновые перчатки.

Лаборатория доктора впечатляла. Большая и ярко освящённая люминесцентными лампами, исключающими даже малейшую тень, она походила на внутренности иноземного космического корабля. Идеальные чистота и порядок, всё на своих местах. Новейшее оборудование надёжно защищено от случайных электрических искр хозяина экранами, заземлениями, занулениями, разрядниками, нелинейными ограничителями перенапряжения, стоками для статики. На стенах шкафчики со стеклянными дверцами и доски, исписанные вычислениями. А на столе по центру лежит полусобранный механизм, сильно напоминающий здоровенную лазерную пушку из комиксов.

Отдельное место в самом дальнем углу лаборатории занимал рабочий стол доктора. Рядом с ним возвышался узкий металлический шкаф-картотека с множеством маленьких ящичков, на стене под толстым слоем пластикового стекла не засыпали мониторы с графиками и какими-то отслеживающими показателями.

— Скольким пришлось умереть, прежде чем вечный творец Эволюции — Мутация — создала людей и животных такими, какими мы их видим сейчас? — продолжил Юлиус. — Миллиардам миллиардов! Как ты помнишь из школьных уроков, на нашей планете минимум пять раз происходило грандиозное вымирание видов. Ограниченные учителя биологии взахлёб рисуют катастрофу мелового периода, когда вымерло большинство видов динозавров, но она ничто по сравнению с немыслимым биологическим бедствием в пермском периоде, самым масштабным из всех, какие знала Земля. Моя любимая эпоха! Девяносто процентов всего живого на суше и на море погибло. Почему? Да какая разница! Дефектные модели были уничтожены на пути к совершенству, длиной в три с половиной миллиарда лет, и имя ему «супериор».

Не решаясь ничего трогать, я прошлась вдоль узких столов у стены. Пробирки, микроскопы, журналы, графики, мыши... Мыши?! В большой клетке копошилась целая сотня белых мышек, они резво прыгали с полочки на полочку. Ага, те самые, которые потом будут зарыты в саду. Радуйтесь жизни, пока можете.

— Почему у мышей по два хвоста? — не хотела перебивать доктора, но вопрос крайне интересный.

— Потому что мне понадобились мыши с двумя хвостами. Они, кстати, ещё в темноте светятся. Так вот, происхождение гена «супериор» будоражит учёные умы уже почти тридцать пять лет. Ну и пусть будоражит! Мне же хватит того, что ген есть, и цель моей работы заключается в том, чтобы воспроизвести его, а не изучить.

— Клонировать или пересадить даже кусочек ДНК «супериор» невозможно, — заметила я. — Не при существующем уровне развития науки.

— Ты рассуждаешь с позиции биолога, но ты ещё и физик. Включай мозги и думай. В курсе, что значит это слово? Оно значит «обрабатывать информацию и делать выводы, а не тупо повторять за другими». Там, где биологи берут чашку Петри, мы берём детектор Белла.

Юлиус подошёл к одному из аппаратов, нежно провёл по нему рукой и победно посмотрел на меня.

Я знаю, как выглядит упомянутый детектор, это был не он. Точнее, не совсем он. Наверное, доктор его модифицировал. Электрик прославился своими изобретениями ещё до того, как отметил двадцатилетие. Все они с виду уродливы чуть более, чем полностью, но в их эффективности никому и в голову не приходило сомневаться.

— Квантовая телепортация? — я присвистнула. Эта тема не давала мне покоя с самого первого дня, когда доктор рассуждал о ДНК супериоров посреди холла. — Неужели ты всё-таки нашёл решение поляризации генов?

Юлиус расплылся в самодовольной улыбке:

— Не только нашёл, но и добился первых успехов. Впечатлена?

— Не то слово! Это настоящий прорыв в науке, теперь учёные...

— Нет. Никаких учёных. Это моё открытие и делиться им с миром я не собираюсь. Накрепко запомни или до конца жизни будешь разносить еду в третьесортной забегаловке.

— Да, конечно, — быстро кивнула. — Никаких учёных.