В самое сердце, или Любовь без правил (СИ) - Яфор Анна - Страница 24

— Приходите завтра. Приемные часы можете уточнить в регистратуре. Всего доброго.

Говорит — как режет. И даже возразить возможности не оставляет, потому что разворачивается и уходит, видимо, нисколько не сомневаясь, что я выполню ее приказ. Мне и впрямь следовало бы подчиниться, но при одной только мысли, что с объяснениями и извинениями придется ждать до завтра, становится тоскливо до слез. Я и так столько времени потеряла уже…

Беспомощно оглядываюсь по сторонам, пытаясь сообразить, как можно избежать участи быть выставленной за дверь. Коридор пустеет, лишь в дальнем конце появляется дородная дама со шваброй и половым ведром. Зыркает в мою сторону с таким недовольством, что сразу становится ясно: задержись я здесь еще на минуту, проблем не оберешься.

Но в этот момент ощущаю, как моей руки касаются прохладные пальцы. Алиса. Как же я забыла о ней? Поворачиваюсь к девушке, встречая теплую услужливую улыбку.

— Пойдемте со мной. Я вас проведу через служебный вход и помогу вернуться в палату.

В сердце вспыхивает надежда и какая-то сумасшедшая, детская радость — я едва не кидаюсь ей на шею. Сейчас трудно поверить, что совсем недавно была почти что переполнена ненавистью к этому человеку. Тоже ведь ошиблась в своем отношении к ней. Как и в случае с Егором. Слишком поторопилась с выводами и едва не наделала непоправимых глупостей.

— А у вас… не возникнет проблем? — мне не обойтись без ее помощи, но совершенно не хочется, чтобы из-за меня Алисе потом пришлось разгребать неприятности. Но она продолжает улыбаться, покачав головой.

— Вечерний обход будет после девяти часов, да и то избирательно, врач зайдет только к сложным пациентам. Егор к таким не относится. А уборку в его палате уже сделали. И камер поблизости нет, так что опасаться нечего. Пойдемте! — она хватает меня за руку и тянет за собой.

Узкая стеклянная дверь выводит нас на длинный технический балкон, тянущийся сплошной линией вдоль всего корпуса. Через два пролета Алиса пригибается, жестом показывая, чтобы я сделала то же самое. Кивает на установленную над окном камеру.

— Она единственная в этой части здания. Людей здесь, правда, практически не бывает, поэтому дежурный за ней особо и не следит. Но перестраховаться не помешает.

Я не могу сдержать нервного смешка. Чувствую себя шпионкой, скрывающейся от погони. Как в кино. Кто бы мог подумать, что подобное будет происходить со мной на самом деле?

— Ну вот, пришли, — Алиса останавливается перед очередной балконной дверью. Достает из кармана белую пластиковую карточку, прикладывая ее к ручке, и я слышу характерный щелчок. И сердце синхронно подпрыгивает, потому что осознаю, что сейчас увижу ЕГО. И нам предстоит серьезный, очень серьезный разговор, столько всего нужно объяснить…

— Дверь оставьте приоткрытой, через нее и выйдете. А во дворе корпуса уже можно не опасаться кого-то встретить, пациенты иногда выходят перед сном погулять, поэтому вопросов не возникнет.

Я совсем не заслуживаю такого участия. Про нее думала отвратительно, а те мысли, которые допустила в отношении Егора, и вспоминать стыдно. Но судьба почему-то оказалась очень милосердной. Осипшим от волнения голосом благодарю Алису и тихонько проскальзываю в палату.

За моей спиной закрывается балконная дверь, и я оказываюсь внутри помещения. Наедине с чувством вины, со своими страхами и… с Егором.

Он разворачивается на кровати, впиваясь в меня ошеломленным взглядом. Но изумление тотчас сменяется такой радостью, что делается не по себе. Я так отвратительно с ним обошлась, а он даже не скрывает своего доброго отношения. Не просто доброго — вижу в глазах откровенную любовь. Ту, которую никак, ничем не заслужила.

— Алиса помогла попасть в палату… Время посещений ведь уже закончилось… А я хотела с тобой поговорить, — поясняю тихонько, даже не пытаясь скрыть дрожь в голосе.

Егор становится еще более довольным — прямо светится весь.

— Иди сюда, поговорим. Я только за, Юль.

Приближаюсь, замирая в полуметре от кровати. Как легко было обвинять во всех смертных грехах и как трудно признаться, что была неправа. Особенно когда не вижу с его стороны никакого осуждения.

— Егор… я… — кажется, что никакие слова не будут уместными. Ничто не станет достаточным оправданием.

Вот только он этих оправданий не ждет, каким-то образом умудряется изловчиться и дотянуться до моей руки. И спустя мгновенье уже притягивает меня ближе, заставляя опуститься на край больничной койки.

— Прости… Я не знала, как все было на самом деле. Даже не представляла…

— Алиса рассказала, да? — хмыкает парень. — Я ее об этом не просил. Сам хотел все объяснить, надеялся, что все-таки смогу тебя убедить выслушать. Жаль, что она меня опередила.

Мотаю головой.

— Наоборот, правильно! Я только теперь поняла, какой дурой была. Поверила во все эти наговоры…

Так стыдно, что не знаю, куда деться. Вот ведь парадокс: я мечтала с ним объясниться, а сейчас хочется провалиться сквозь землю.

Но Егор подносит мою руку к губам и целует в середину ладони. Теплое дыхание ласкает кожу, растекается от запястья по венам. В меня будто проникают его чувства, такие надежные, сильные, настоящие. Сердце трепещет, вырываясь из груди. Что-то лепечу, пытаясь объяснить, снова прошу прощения за все грубости и колкости, которые наговорила ему. А он как будто не слышит. Тянет меня еще ближе, прижимая к груди, зарывается лицом в волосы. И, несмотря на то что мы в больнице, и здесь все пропитано лекарствами, чувствую знакомый запах. ЕГО запах. Горьковато-пряные древесные нотки, которые, как тут же осознаю, уже успели стать родными.

Поднимаю голову, оказываясь близко-близко к его лицу, так, что вижу собственное отражение в темных зрачках.

— Ты слишком хороший… — наши губы почти соприкасаются. — Я тебя не стою.

Его ладонь скользит вверх по спине, поглаживает плечи и опускается на шею. Уже понимаю, что будет дальше, ощущаю, как искрит желанием воздух, как подрагивают пальцы до того, как надавить чуть сильнее и сократить расстояние между нами. Позволить слиться внезапно пересохшим губам.

— Я же не покупаю тебя… — скорее угадываю, чем слышу, потому что Егор шепчет едва различимо. Но так сильно нуждаюсь именно в этих словах. А он как будто знает, видит, чувствует мое сердце. Все мои сокровенные мысли. И добавляет, избавляя нас от последних разделяющих сантиметров. — Какая разница, кто и чего стоит? Достаточно того, что мы просто друг другу необходимы. Правда ведь?

Я ведь собиралась поговорить. Просто поговорить. Объясниться, попросить прощения — и отправиться домой. Оставить Егора отдыхать, а самой убраться подальше от соблазна. Как же вышло, что за окном уже совсем стемнело, за дверью палаты стихли голоса, а я все еще здесь? Лежу, уткнувшись в его плечо и мечтаю только о том, чтобы это время подольше не заканчивалось.

Грудь Егора вздымается чуть чаще, чем когда я только вошла. Наверно, даже не заметила бы этой разницы, если бы не еще одна ощутимая деталь. Очень-очень ощутимая. Он возбужден. Ни тонкое шерстяное одеяло, ни одежда не могут этого скрыть. И мне одновременно страшно и невероятно хорошо. Боюсь пошевелиться и раздразнить его — и не хочу отодвигаться даже на сантиметр. Не хочу терять это сладостное ощущение тепла, близость, которую прежде не чувствовала никогда в жизни.

Как же жаль, что мы в больнице! Егор после аварии, у него сотрясение, и я просто не имею права желать большего. Но только как не желать? Его пальцы перебирают мои волосы, поглаживают плечи, то скользят вниз по спине, обрисовывая линию позвоночника, то снова поднимаются, будто бы невзначай задевая чувствительное место за ухом. Оба одеты, мы целовались-то всего несколько секунд, но все, что происходит, до такой степени интимно и волшебно, что я даже дышать стараюсь через раз. Лишь бы не упустить, не прослушать ни одного мгновенья.