В самое сердце, или Любовь без правил (СИ) - Яфор Анна - Страница 4

Наивная, ведь даже не представляю, как сильно ошибаюсь!

Илья оказывается милым и открытым ребенком, к моему величайшему удивлению. Рядом с отцом он другой, сосредоточенный, напряженный, напуганный, ждущий упреков и нравоучений в любой момент. Но едва мы остаемся одни, мальчика будто подменяют. В темных, умных глазках зажигается лукавство, и он пытливо смотрит на меня.

— Ты строгая? Такая же, как папа?

Затаиваю дыхание, не зная, что ему ответить. Не могу, не имею права подрывать авторитет его отца. Арбенин считает, что сына надо воспитывать именно так, не мне с ним спорить. Но, с другой стороны, сама-то я вовсе не обязана тоже быть строгой и непреклонной.

— Думаю, мы договоримся, — улыбаюсь мальчику, опускаясь перед ним на корточки. — Я бы хотела подружиться с тобой.

— Ты красивая, — в детском взгляде столько тепла, что у меня щемит сердце. Будто он мне родной. И, хотя такого не может быть, кажется, что мы знакомы давным-давно. — А друзей у меня нет, кроме Егора, — неожиданно добавляет мальчик и мгновенно грустнеет. — Папа говорит, что мы не можем дружить, с кем попало. И лучше быть одному. А я так не хочу!

В груди раскручивается болезненный клубок. Не стоит даже сомневаться, что сейчас Илья в точности скопировал слова отца — маленькому ребенку самому такое и в голову не придет.

— А кто такой Егор? — осторожно уточняю у малыша. Может, рассказами о друге, хоть и единственном, удастся отвлечь его от невеселых мыслей.

— Мой брат, — глазки снова оживают. — Он очень хороший. Любит меня. Мы всегда вместе играем. Только он сейчас уехал, и я скучаю.

Такое тоже бывает. Распущенный мажор вполне способен испытывать добрые чувства к близким, особенно если на это не требуется особых усилий. Да и потом, ребенку, лишенному нормального общения, любая капля внимания покажется сокровищем.

— Ну, если он тебя любит, то обязательно вернется, — произношу банальные слова, но они выполняют свою роль: лицо мальчика в буквальном смысле начинает сиять.

— Поскорей бы! — радостно восклицает Илья, и в его взгляде снова сквозит лукавство. — Он тебе понравится!

Я не спорю, лишь улыбаюсь, тем более что совсем скоро появляется домоправительница и забирает мальчика на ужин, а мне повторяет сказанное ранее хозяином дома: то, что прислуга ужинает в кухне. На этот раз заявление не обижает, она сама такая же, как я. А еще — милая и очень приветливая. Чем-то напоминает мою бабушку, такие же добрые глаза, красивое, несмотря на морщины, лицо и натруженные руки, глядя на которые, как-то сразу проникаешься к ней уважением. И хоть я не проголодалась, какое-то время провожу за столом, чтобы поговорить с ней и узнать получше и ее саму, и обитателей дома: своего воспитанника и его отца.

А ночью меня ждет сюрприз. Оставшись одна, приглушаю свет и усаживаюсь в кресло в углу комнаты. Есть, о чем подумать и что взвесить. Погружаюсь в мысли, анализируя произошедшее, свое новое место работы, милого и одинокого мальчика и его жесткого отца. И не сразу обращаю внимание на шум за окном. Лишь когда приоткрывается балконная дверь, понимаю, что это вовсе не ветер. Особенно когда вижу высокую темную фигуру, перемахнувшую через ограждение и запрыгнувшую в комнату.

В любом другом месте в такой ситуации я бы заорала от страха, попыталась бы позвать на помощь. Но тут срабатывает здравый смысл. Понимаю, чем это чревато. Уже ночь, и большинство обитателей моего нового жилища спят. Значит, я своим воплем разбужу не только ребенка, но еще и его отца, и всех остальных. И даже если смогу предотвратить нападение грабителя, это вряд ли зачтется мне в плюс.

И я втягиваю воздух, вжимаясь в кресло. Пытаюсь представить, что последует дальше. Что делают бандиты, когда вламываются в богатые дома? Только грабят или заодно избавляются от ненужных свидетелей? И как отреагирует Арбенин, если утром обнаружит мое бездыханное тело?

Непонятно, почему вор забрался именно сюда. Не на первый этаж и не в комнату хозяев. Сложно поверить, что, решаясь пробраться в такой крутой дом, он изначально не выяснил, где и что расположено. Да и потом, тут же полно камер и охраны. Где все?! Как вообще вышло, что ему удалось остаться незамеченным?

Пока прокручиваю все это в голове, грабитель двигается в сторону ванной. Распахивает дверь и безошибочно находит выключатель. Небольшое помещение заливает золотистый свет, а я зависаю, глядя на незнакомца.

Он останавливается в дверном проеме, спиной ко мне, и скидывает рубашку, оставаясь по пояс обнаженным.

Самое глупое, что можно придумать в подобной ситуации — любоваться. Но я делаю именно это. Вместо того, чтобы его обезвредить, позвать охрану или хоть что-то предпринять, рассматриваю, как перекатываются мышцы под бронзовой кожей. Взгляд стекает от широченных плеч по позвоночнику вниз, туда, где над поясом джинсов отчетливо просматривается ямочки на пояснице. Вор явно не склонен к полноте, вытертые штаны сидят, как влитые, и мышечный рельеф угадывается на бедрах и ногах даже под грубой тканью. На какой-то момент кажется, что нахожусь в музее перед статьей греческого бога, сотворенной рукой талантливого мастера. Только статуя эта живая, и от того еще более привлекательная.

И я прямо-таки ощущаю исходящее от незнакомца тепло. Хочется подойти ближе, дотронуться до бугрящихся на плечах мускулов, ощутить бархатную гладкость кожи…

Трясу головой, отгоняя наваждение. Что за дикие мысли лезут в голову? Ведь вижу этого человека впервые в жизни. Вернее, его спину. Только спину, а уже распустила слюни, будто выиграла главный приз в кондитерском магазине, и сейчас мне полагается необыкновенно вкусное лакомство.

А в следующее мгновенье звякает пряжка ремня, и я понимаю, что незнакомец собирается раздеваться дальше. И прямо сейчас у меня будет возможность увидеть идеальный образец мужской красоты. Без преград из одежды. И хотя это более чем соблазнительно, молчать дальше не позволяет совесть. Тем более, этот грабитель ведет себя очень странно. Он не рыскает по шкафам в поисках драгоценностей, а кажется, собирается принять душ.

Тянусь к выключателю, зажигая свет уже в комнате, и выкрикиваю прямо в спину, стараясь, чтобы это прозвучало, как можно более грозно:

— Что вам нужно?

Незнакомец замирает, удерживая руки на талии, но больше не трогая ремень. А потом медленно оборачивается. Делает глубокий вдох, отчего его грудь вздымается, и мой взгляд непроизвольно скользит по литым изгибам. По шелковистым черным волоскам внизу живота, дорожкой убегающих вниз. Требуется немало усилий, чтобы оторваться о завораживающего зрелища. От упругого рисунка на животе, тех самых четких, тугих кубиков, которыми так любят восторгаться девушки. Я никогда не относилась к их числу, и в мужчинах обращала внимание совсем не на внешность. Но сейчас будто в один миг растеряла весь здравый смысл. Пялюсь на живот и грудь незнакомца и думать могу лишь о том, какая на ощупь его кожа.

Он сглатывает, и на шее дергается кадык. Поднимаю глаза выше, только теперь смотря, наконец, на его лицо. Чувствую, как становится тесно в легких. Нечем дышать, а остатки рассудка разлетаются, тают, как мороженое в жаркий день. И тоже, как от жары, пересыхают губы. Потому что ничего подобного я не видела в жизни. Еще и так близко.

Он не просто красив — идеален. Густые черные волосы с естественным блеском, выразительное лицо с точеными чертами. Смуглая, ровная кожа, волевой подбородок. Скулы, чуть тронутые щетиной. И совершенно невероятные глаза. Два завораживающих черных омута, затягивающих в свою дурманящую глубину. Длинные, пушистые, тоже черные, как смоль, ресницы.

И разбитые в кровь губы… Не понимаю, почему не увидела этого сразу, до безрассудства увлекшись рассматриванием всего остального. Но теперь понимаю, что парень совсем недавно дрался: кровь на губах еще свежая. А когда он начинает говорить, течет сильнее. Пират, не иначе. Раненый, пугающий, но от того не менее притягательный.