Экспедиционный корпус (СИ) - Лопатин Георгий - Страница 35

Думал у фермеров прикупить несколько штук, но тут выяснилось, что армия как раз таки у фермеров и купила все трактора на свои нужды с началом войны используя их как тягачи коих стало резко не хватать для буксировки артиллерии с одного участка фронта на другой.

Зачем трактора, если не для создания эрзац танка?

Для транспортировки пехоты, ну и как подвижная огневая точка, ведь на трактор «холт» из-за его внушительных размерностей, можно легко установить минимум два пулеметных гнезда с правого и левого бота в кормовой части. А транспортировать пехоту Климов планировал в буксируемом… вагоне. Соединить вместе шасси от четырех грузовиков попарно, забронировать борта и внутри можно перевезти до пяти десятков солдат.

И все. Ни о каком преодолении вражеских окопов речи не шло, все-таки нынешние траншеи очень уж широки, так что танк на основе трактора просто провалится в эту рукотворную канаву. Разве что мост с собой тащить…

Одно плохо, если снаряд вдарит в этот «вагон», то все эти пятьдесят бойцов слизнет как корова языком. Братский гроб… даже по форме будет походить, только на колесиках. Но какова вероятность того, что снаряд попадет именно в транспорт? Есть конечно, от случайности никто не застрахован и статистику больших чисел никто не отменял, но все же угроза минимальна. Зато солдаты доставленные под броней да с пулеметным прикрытием окажутся у вражеских позиций полными сил, и что важно — без потерь убитыми и ранеными.

Как бы там ни было, Климов все-таки сделал заказ на покупку пяти тракторов и даже внес предоплату, так что через месяц-полтора технику ему должны были доставить. Как раз помповики должны подоспеть. Главное с «вагонами» успеть и бронирование загодя подготовить. Но там ничего сложного.

33

От тяжких дум его оторвали. Собственно, начался непосредственно музыкальный вечер. Гости пообщались, поделились сплетнями, перемыли друг другу косточки, поели бутербродиков с икрой и прочими деликатесами полакомились, выпили вина и теперь готовы были усладить свой слух музыкой. Климов конечно же являлся не единственным исполнителем, таковых пригласили с десяток, но в какой-то момент подошла и его очередь.

Эпатировать публику он не собирался, обещал ведь командиру бригады вести себя сдержанно. Вот и сам генерал-майор Лохвицкий тихонько общаясь с мужем Юсуповой за ним с усмешкой приглядывает. Хотя конечно на фоне романсов, что пели прочие, «его» песни выделялись манерой исполнения и тематикой. Михаил все же не удержался от исполнения любимого в детстве Высоцкого коим он заслушивался, спев пару веселых его песен: «Почему аборигены съели Кука» и «Про психов», а так же про жирафа, который большой и ему видней.

Получив свою долю аплодисментов, выбиваемых под всеобщий смех, Климов вновь занял свое место в укромном уголке. После него выступили еще трое певцов, а потом объявили перерыв, чтобы гости снова могли пообщаться и поесть всяких трюфелей, да рябчиков с ананасами.

И снова кто-то отвлек его от мыслей, на этот раз женщина. Молодая, невысокая, но стройная. Красивой ее было н назвать, в лучшем случае миловидной, чем-то дочку Боярского напоминала. Стоявшая перед ним вообще не отвечала вкусам Климова, он предпочитал женщин повыше, светловолосых и голубоглазых, с третьим размером груди, лучше даже четвертым, а тут волосы под цвет вороного крыла и кареглазая, а про размер, хорошо если двоечка.

— Мадам?

— Вообще-то мадемуазель…

«Ну и чего надо, мадемуазель?» — чуть было не ляпнул Михаил, не расположенный к общению, но сдержался и натянув на лицо приветливую улыбку, встав, спросил:

— Мы представлены?

Собственнно он конечно ее узнал — дочь посла, Елена Александровна, не настолько он оторвался от жизни. Но этикет есть этикет, его никто не отменял и подойти вот так, да еще женщине к мужчине — моветон.

— Ах, оставьте эти условности…

— И что вас заставило так демонстративно нарушить правила приличия?

— Их замшелость. Двадцатый век на дворе. Почему я не могу сама без посредников с кем-то познакомиться?

— Хм-м, сочувствуете идеям суфражисток?

— А если и так? — с вызовом спросила она.

— Да мне наплевать, если честно.

С этими словами Михаил, стерев с лица маску благожелательности сел обратно в кресло. От девицы несло табаком, а он просто терпеть не мог курящих женщин, ну и бухающих само-собой.

Елена слегка огорошенная поведением Климова, через пару секунд опомнилось и присела на соседнее через столик.

— Итак, чем обязан вашему вниманию к моей скромной персоне?

— Не такая ваша персона и скромная, — усмехнулась она.

— Неужели? — без интереса спросил он.

— Более того, вы прослыли в свете изрядным скандалистом.

— Я — скандалист?! Когда это я успел? — теперь уже всерьез удивился штабс-капитан.

— Ваши слова, что русский корпус выступает в роли сипаев… Потом история с ошейником для собачки одной дамы полусвета, ну и песня конечно из-за который вы в среде офицров практически стали парией.

— Вы меня пугаете, милая Елена. Зачем вам было собирать обо мне все эти слухи?

— Да их не захочешь собирать, все равно узнаешь, — засмеялась она. — А я еще увлекаюсь журналистикой, вот и получилось собрать о вас данные.

— И, в связи с этим, я снова возвращаюсь к прежнему вопросу: чем обязан?

— А вы действительно бука… — деланно поморщилась дочь посла.

— Такой уж я человек.

— Собственно Мишель…

Климов демонстративно обернулся сначала через левое плечо, потом через правое, под удивленный взгляд Елены, а потом, чуть наклонившись к ней, спросил:

— С кем вы говорите?

— Как с кем? С вами…

— Если я ничего не путаю, то меня зовут Михаил. Мама с папой так назвали.

— Хм-м… вы действительно редкостный зануда… Михаил, — сказала она с уже прорывающимся в голосе раздражением, но не уходила.

Елену во время разговора несколько раз пытались пригласить на танец испепеляя Климова гневными взглядами, но она каждый раз отмахивалась от приставучих ухажоров.

— Итак милая Елена, что вам нужно от скандального парии?

— Песня. А еще лучше — несколько.

— Хм-м…

Климов так устал от этой мешающей ему девицы и желая от нее избавиться, вынув блокнотик из внутреннего кармана и карандаш, впал в ступор не зная чтобы написать, в голове вообще образовалась натуральная каша из текстов.

— Что это вы застыли?

— Думаю, какая песня вам лучше подойдет, учитывая ваши феминистские пристрастия.

— А у вас их несколько?

— Да…

— Тогда напишите первое пришедшее на ум!

— Уверены?

— Конечно!

— Ну, вы сами так захотели…

Климов определившись во время разговора, стал быстро писать слова песни исплоненной Ладой Дэнс «Назови это».

Буквально выхватив вырванный Михаилом и протянутый ей листок Елена Извольская стала читать и где-то на середине прочитанного густо запунцовела, после чего бросив на Климова взгляд гневоно-растерянно-смущенный, вскочила и практически не разбирая дороги, убежала, так что ее провожали недоуменными взглядами.

В свое время Климов сам несколькко прихренел от этой песни. Да, в то время уже активно исполняли всякую пошлятину панки и групы типа «Мальчишник», но Лада Дэнс это Лада Дэнс, по крайней мере для него, одна из любимейших певиц его юности. Может потому сейчас вспомнилась хоть и не без напряга, но вполне уверенно, хотя слышал он ее всего пару-тройку раз, потом просто перематывая кассету с песней до следующей композици, как-то такие женские переживания его не вставляли.

Не прошло и минуты, как снова кто-то встал перед ним гневно дыша.

— Что вам угодно, поручик?

— Вы хам, господин штабс-капитан! Вы оскорбили госпожу Елену Александровну, и…

— Это она тебе сказала, что оскорблена мной?

— Нет, но…

— Вот когда узнаешь все точно, тогда и приходи с тем, для чего ты сейчас ко мне приперся. А теперь пошел вон.