Стражи волшебных миров (СИ) - Лавров Владимир - Страница 115

Дядька приуныл:

- У меня нет столько времени. Послушай, вас же учат на священников, может, ты мне ответишь. Вопрос простой и частый. Можно сказать, типовой. Меня родители в детстве сильно давили, оскорбляли так, чтобы сбежал в самостоятельную жизнь сразу, как только появилась возможность. А теперь они стали ветхими, жить сами не могут, пришлось взять их в дом. А они остались какими были, командуют в оскорбительной форме, жену обижают и вообще жить рядом невозможно. Иногда хочется их прибить. Я нашего святого отца спрашивал, а он только одно может твердить: “Почитай родителей твоих, и тебя Бог вознаградит!”.

- А вы знаете, что происходит с человеком после того, как он принимает правило полного беззлобия, правой и левой щеки?

- Про то, что такое правило есть, слышал, о том, что надо жить любовью и других людей не обижать, знаю, но такого правила не принимал.

- А происходит то, что ничего не получается. Что-то пересиливает и в каждом конфликте действуешь так, как привык ранее - оскорблениями и грубостью. В житиях святых отцов полно историй про то, как у них первое время ничего не получалось. Да и к концу жизни они тоже себя ещё больше грешными считали. Жития святых читали?

- Да, я люблю почитать. Есть такое дело, встречал в житиях.

- О чём это говорит? Что управление человеком осуществляет чаще всего не сам человек, а животная часть. А там только гнев, гордость и подражание ранее виденному поведению. Даже после отказа от гордости очень тяжело выйти из-под этого давления. Вот к чему я рассказываю вам про правило правой щеки. Так что если ваших родителей в детстве шпыняли их родители и гоняли ровесники, то и они себя по отношению к вам будут вести деспотично и безжалостно. Даже если в детстве обещали себе быть хорошими. У них просто неоткуда было взять идею о том, что не стоит добиваться дома абсолютного послушания способами крайней жестокости. Ужасные жертвы ужасных жертв - так о них пишут в нашей литературе. А потом такие дети, униженные и оскорблённые в детстве, болеют от того, что заедают горе вкусностями или запрещают себе все радости из-за обиды на весь мир. Единственный способ это остановить - любовь и прощение, как Господь учил. Не забивать собственных детей, как бы не бесили, не выбивать из всех вокруг абсолютного послушания. А со временем и вовсе отказаться от гнева и любых унижений, начать жить только полной любовью.

Я посмотрел на дядьку и увидел, что он плачет.

- Ужасные жертвы ужасных жертв. Это значит, что их можно простить, но не слушаться. Молодой человек, вы сказали всё, что мне было нужно. Цель моей поездки достигнута. Вас всё-таки неплохо учат. Я предполагал потратить десять монет на жертву монастырю и ещё двадцать святому отцу за общение, но теперь я могу десятку отдать вам. Берите, вы их честно заработали. Я знаю, что у студентов тяжело с деньгами. Так что берите.

Мы как раз приехали к гостинице, в которой Орден недавно уничтожил хозяев - убийц, к гостинице, где я познакомился с Орденом. Гостиницу после этого передали паре, которая была очень обязана магистру, и которая сильно бедствовала. Предполагалось, что они подкормятся, содержа эту гостиницу, но паломников отпугивала плохая слава. Я провёл дядьку к хозяевам. Те были невероятно рады неожиданному постояльцу. Гостей у них было мало.

Я взял деньги, пожелал всем всего хорошего и пошёл домой пешком. На выходе из гостиницы возникла Вамташпа, потребовала пять монет, так как она обещала мне только пять, а я получил десять. Послал её ко всем чертям, сказал, что это было непредсказуемо и что мы ни на какую конкретную сумму не договаривались. Чертовка ездила по ушам и попрошайничала аж до ограды Лавры.

ххх

На следующий день сразу после выполнения домашнего задания я заполз на койку в надежде, что уж сегодня точно смогу додумать мысли, так жестоко прерванные вчерашним вторжением. Ничто не предвещало неприятностей. Серен готовился зажечь свечку, чтобы заглотить очередную порцию философской литературы, все домашние задания были сделаны…

Не тут-то было! Стена опять начала раскрываться. Я подумал, что это опять Вамташпа, и недовольно пробурчал:

- Ну, что ещё опять?

- Как всегда, спасение мира, - весело ответил Одрамас.

- Ой, простите, примите моё глубочайшее…

- Скидывай всю одежду и пошли, времени нет.

Я послушно разделся. Одрамас взял меня за руку, и мы перенеслись. Я успел заметить только круглые глаза Серена.

Это было очень странное помещение. Самое странное из всех, которые я когда-нибудь видел или увижу. Стены помещения создавала некая пелена, больше всего похожая на грозовые облака. При этом они ещё текли, как настоящие облака, границы помещения из-за них всё время менялись. Пол состоял из массы того же цвета, но плотной. Ноги в ней утонули на палец, как в ковре. Потолка не было, вверху можно было увидеть звёздное небо. Очень длинный стол находился между хаотично поставленных колонн, на которых лежали мощные каменные балки. Похоже, именно этот периметр из колонн и балок считался здесь стенами. За столом стояли и сидели мужчины и женщины разной степени одетости и раздетости. Я узнал Васту и Здраваланию.

Одрамас посадил меня на стульчик на узкой части стола, напротив главного места. Сказал сидеть и молчать. Я успел спросить, почему именно я. Одрамас шепнул:

- Ты один из немногих, кто не умрёт от восторга и не обрыдается.

Стульчик оказался очень неудобным, ноги не доставали до пола, а никакой перекладины для ног не было. Чтобы ноги не затекли, пришлось ими болтать.

Появился Ара. При виде Здравалании он традиционно восхитился и кинулся на сближение:

- Великолепная!

Здравалания взвизнула и спряталась за Васту. Васта схватила Ару и швырнула в сторону стола. Одной рукой! Ара перевернулся в полёте, приземлился точно на стул недалеко от меня, достал длинное перо и начал писать прямо на столе. Золотые буквы из-под пера бога войны взлетали и выстраивались над столом во фразу “Безжалостная, неспособная снизойти к простым восторгам простого мужчины, источник всех мамизмов и нелогичностей, …”.

Тут рядом со мной появилась ещё одна женщина. Эта дама была крайней степени раздетости. Она не просто была раздета, на ней были кое-какие кусочки ткани и украшения, но они были сделаны так, чтобы не скрывать, а подчёркивать все интересные места. В результате она казалась даже более раздетой, чем самая нагая женщина.

Дама сразу направилась ко мне и запустила в волосы руку, стала гладить по голове:

- Ой, какой красавчик! Беленький, кудрявенький! Откуда у нас тут смертный? Такой миленький!

Ара сразу перестал писать, насторожился и с угрозой проговорил:

- Нума, а ну-ка отойди быстро от малого!

Женщина даже не подумала его послушаться, она положила мне на плечи огромные груди слева и справа от моей головы, так, что они свесились аж до моей груди, и прижала мою голову к своей груди. Получилось, что я лежал на ней, как на кресле с подголовником. Теперь женщина гладила меня по голове уже двумя руками. Насколько я мог понять, не просто гладила, а очень быстро нажимала на какие-то особые точки, делала массаж.

Я понял, что молчать в таком случае будет непочтительно, и спросил:

- У вас великолепные груди. Можно погладить?

- Тебе? Конечно, можно.

Я возможно более нежно провёл руками по огромным сиськам. Они были мягкими и нежными, но под кожей чувствовалась огромная энергия. У меня было такое ощущение, будто я погладил реку. Реку энергии. Нума в это время закончила с головой и начала массировать плечи и шею. Ара занервничал ещё больше:

- Нума, пошла вон от мальчишки! Ишь, распустила руки! Как он потом жить будет, с таким количеством энергии? Он и так получил больше, чем может выдержать смертный. Из него троё боевых девчонок силу год сосали, так и не высосали.

Нума отвела мне назад плечи и упёрлась коленом в позвоночник, так, что в спине что-то хрустнуло. Почти как моя двести пятая в первую встречу, но посильнее. Пока я вертел головой, пытаясь привыкнуть к новому чувству лёгкости и свободы, Нума схватилась за мужской орган.