Наши попаданки лучше всех! (СИ) - Бриз Фреш - Страница 18

В этот день нам встретились два посёлка подряд. Если в первый я, как и прежде, входила одна, договорившись с оборотнем о последующей встрече за селом, то на подъезде ко второму решила плюнуть на все предубеждения местных жителей против оборотней, тем более, что дело шло к вечеру, и найти нормальный ночлег. Семейная пара, у двора которых мы остановились попросить воды для лошадей, показалась мне довольно симпатичной. Вокруг них бегала детвора, да в таком количестве, что я засомневалась — все ли дети их? Доставая несколько мелких монет, чтобы отблагодарить людей за воду, рискнула:

— Может, и нам с другом по кружке молока да куску мяса дадите? — и тут же заменила мелкие монеты одной золотой.

Нас накормили, даже не побоявшись впустить Тэваза в дом. Впечатлённая успехом, я выложила перед хозяевами на стол ещё одну золотую монету:

— Может, и переночевать пустите?

Мужчина с женщиной переглянулись, потом попеременно переводили взгляды с монеты на моего спутника, не решаясь сказать ни да, ни нет. Тогда я решила сделать «ход конём» и достала ещё один такой же золотой. Это возымело эффект.

— Я вас в свой старый дом пущу, — скоренько подобрав монеты, поспешила схватить удачу за хвост женщина. Она заметалась по дому, собирая нам постель и полотенца, затем повела нас к дому, стоящему неподалёку от того, где проживала с семьёй.

Этот дом начинался предбанником, затем шла огромная кухня с огромной же печью, так напоминающей мне старые русские избы. За кухней располагалась такая же по размеру комната. Вся небогатая деревенская мебель тут была в наличии: и стол, и стулья, и кровати. Застилая нам постели, хозяйка щебетала о своей трудной и, до недавних пор, не слишком счастливой жизни:

— Тут я раньше с первым мужем жила. Замуж-то по малолетству скоро выскочила, да только не долго радовалась — муж пил, бил, а детишки — кожный год по одному, уж думала, что после младшенького не встану более. А прошлого лета Марлын покойный, муж мой первый, напился сильно, да и упал пьяный в колодец. Вытащить — вытащили, да только не откачивать, а хоронить пришлось. Думала, по миру с детьми пойду, мал-то ещё сиську сосёт, куда ж мне на поле да за остальными глядеть, кормить. Так Хаврон меня к себе позвал, — его жена лет пять, как сбежала, — тут она глянула украдкой на Тэваза, — с оборотнем каким-то. С тех пор и не знает о ней никто. А у Хаврона на шее тоже трое детишек осталось. Так мы и стали жить. И мне так боле нравится, уж совсем не такого склада мужик, как первый мой был.

Показав нам, где колодец да миски в сараях, женщина поспешила домой. Тэваз вылил на себя несколько вёдер с колодца, растёр водой тело, а я по старинке — в мисочке мылась. Мы с ним ещё немного посидели на крылечке, наслаждаясь покоем и деревенскими краевидами. Вдоль дворов бегали дети, и мне подумалось, глядя на подпёршего спиной косяк прохода парня, как здорово было бы вот так сидеть с ним возле своего дома по вечерам, наблюдая, как копошатся рядом наши дети… И сразу встрепенулась, отгоняя от себя это наваждение. О чём я думаю? Это невозможно! Я так же как и Тэваз не хочу становиться матерью тех ужасных чудовищ, что гнались за нами с Ит-Тевы.

Отругав себя мысленно за ненужную сейчас романтику, отправилась спать, пожелав Тэвазу спокойной ночи.

— И ты идёшь? — спросила, увидев, как он подхватился на ноги.

— Нет, мне перекинуться надо. Я за деревню пройдусь. Не жди меня, — ложись спать.

— Зачем тебе перекидываться? У нас, вроде, есть еда, и в охоте сейчас нет нужды.

— Помяли меня сильно прошлым вечером. Хоть ран и нет, но для синяков и ушибов один оборот — лучшее лекарство.

С теми словами он вышел со двора, а я зашла в дом. Разделась до трусиков и, накрывшись одеялом, попыталась заснуть. Но сон всё никак не шёл. Вместо него перед глазами мелькали картинки: вот Тэваз дошёл до кромки деревьев, вот он скинул свою одежду. Пыталась представить, как именно он превращается в зверя, как бежит сквозь деревья, и каменные мышцы перекатываются под тёмным мехом, как светятся в ночи его дикие глаза… В конце концов, это превратилось в муку. Я полночи ворочалась с боку на бок, отгоняя от себя мысли об оборотне, заставляя себя думать о светлом будущем. В конец измученная бессонницей, перевернулась на левый бок, уткнувшись при этом носом в стену, и услышала, как открылась и закрылась входная дверь. Далее скрип половиц под мужскими ногами приблизился к самой моей кровати. Я заставила себя лежать не двигаясь и не открывая глаза. Какое-то время Тэваз стоял рядом, а потом я услышала, как он пошёл к своей кровати, что находилась у противоположной стены, услышала шорох снимаемой одежды и скрип железных пружин под тяжестью его тела. А потом — тишина, нарушаемая лишь нашим мерным дыханием.

Опять скрипнули пружины соседней кровати и, вроде, я не слышала звука шагов, только что-то мне подсказывало, что он снова рядом, стоит и смотрит на меня. От неожиданного прикосновения рук к своей талии вздрогнула. Тут же Тэваз прижал меня спиной к себе и прошептал на ушко:

— Тш-ш-ш…

А вслед за этим развернул к себе моё лицо и поцеловал, лаская при этом одной рукой мою грудь, а второй забираясь под трусики. И я не смогла ему отказать. Нет, правильнее будет сказать — я не смогла отказать себе! Себе — в том, чтобы почувствовать себя желанной и необходимой, хотя бы на эти несколько ночных часов. Ощутить внутри себя твёрдое мужское тело, дарящее мне небывалое наслаждение. Я захлёбывалась в своих эмоциях, царапая его спину в кровь. Я искала губами его рот и, приникнув к нему, чувствовала себя самой счастливой в эти мгновения. Мы дышали одним дыханием на двоих и выпивали влагу друг друга, и не было на свете ничего более естественного и жизненно необходимого, чем то, что происходило в те минуты.

Мой сон прервался криками петухов, проникающими в дом даже сквозь закрытые окна, лаем собак и смехом детей. Протянув руку туда, где ещё недавно чувствовала Тэваза, ощутила лишь холод смятой постели. Рывком села — на соседней кровати его тоже нет. Опять? Он снова ушёл. Не захотел разбудить меня утром своим поцелуем. Не дал мне увидеть самым первым сегодня непоколебимую уверенность в его глазах в том, что он ничуть не жалеет, что его ко мне тянет.

Засунув свою печаль как можно глубже, оделась и вышла на двор. А там уже Тэваз готовил нам завтрак: на невысоком огне жарил тушку какого-то небольшого зверька, по очертаниям похожего на зайца.

— Ночью словил, — сказал он, когда я подсела рядом. — В углях картошка.

— Здорово! — ответила я, чуть улыбнувшись.

И никаких слов о том, как хорошо ему со мной было. Никаких телодвижений в мою сторону, кроме протянутого куска мяса и картошки.

Так и продолжалось наше путешествие: мелькали сёла и таверны, леса и реки, мы побывали ещё в нескольких городах, один из которых населяли преимущественно эльфы. Уж в этом городе я смогла в полной мере прочувствовать на себе всё высокомерие эльфийского народа! Тэваз только тихонько хихикал, глядя, как я пыталась отстоять своё право отужинать в заведении, по его словам открытом только для высшей расы — эльфов. Один раз мы даже помогли караванщикам отбиться от бандитов. Точнее, это Тэваз помог, наказав мне спрятаться подальше за деревьями и не высовываться. Издалека я увидела как сбросив одежду он в мгновение ока потерял человеческий облик и кинулся в чащу сражения. Думаю, что напуганные нападением разбойников торговцы чуть не описались со страху, когда вдобавок к их несчастью увидели ещё и раскидывающего людей направо и налево зверя. Немного погодя они заметили, что он нападает исключительно на разбойничью братию. Когда повозки с товарами были отбиты, Тэваз удалился, чтобы подойти к караванщикам уже человеком и в одежде. Перебросившись с ними парой слов, поспешил за мной. Счастливые люди поспешили отблагодарить нас сытным обедом возле костра. Предложили дальше держать путь вместе, тем паче, что и им и нам в одну сторону. Даже предлагали Тэвазу небольшую сумму денег, если он согласится сопровождать их обоз. Но мы отказались. Отказались потому, что…