Наши попаданки лучше всех! (СИ) - Бриз Фреш - Страница 24

— Пойдём домой, сынок. Вам завтра уже отправляться.

— Я должен Киру найти. Нармаз сказал, Сири ей грубостей наговорила и Кира убежала куда-то в эту сторону.

— Сири давно уже в тебя влюблена.

— Я знаю, — ответил Тэваз, тяжело вздохнув.

Потом я услышала, как Далая ушла, а следом за ней поднялся Тэваз, только он пошёл не в направлении деревни, а в противоположную сторону. Мне было видно сквозь расщелины между камнями, как он прошёл мимо моего убежища. Выждав пару-тройку минут, я медленно встала, чтобы идти в дом. Раз нам уже завтра снова выдвигаться, то ночью лучше выспаться в постели. Я высунулась из-за камней и в этом была моя ошибка. Теперь я находилась с подветренной стороны, и ветер мгновенно оповестил Тэваза о моей близости. Он резко оглянулся и, развернувшись, направился ко мне. А я побежала от него прочь — в спасительный лес. Но, как бы я не старалась бежать быстро, с оборотнем мне не тягаться. Он нагнал меня возле первых же деревьев и, прижав к стволу дерева спиной, наклонил ко мне голову и, глядя в глаза, спросил:

— Ты всё слышала?

— Да, — ответила я, отводя глаза.

Тогда он наклонил голову ещё ниже к моему лицу и почти в самые губы выдохнул:

— Забудь! Всё, что ты слышала — забудь! Я не хочу и не могу тебя отпустить, Кира. Ты нужна мне. Кира, я люблю тебя, слышишь? Я тебя люблю и готов сделать что угодно, лишь бы ты согласилась остаться со мной. Мне плевать на то, что там у тебя есть мужчина! Плевать на тот мир. А если захочешь, — на мой плевать. Только выбери меня, детка!

Я снова смотрела ему в глаза и тонула в них. Как же я хотела услышать от него эти самые слова! Я потянулась к его губам, и он ответил мне таким жадным, таким жарким поцелуем, что мне тоже стало на всё остальное наплевать. Мы целовались долго и страстно, словно с цепи сорвались, изголодавшись друг по другу за прошедший месяц. А потом Тэваз подхватил меня на руки и понёс в сторону деревни. Его дом, который закончили без него родители, стоял недалеко от края деревни, и нам не пришлось посвящать всю стаю в подробности примирения. Открыв и закрыв дверь ногой, он занёс меня в этот дом и, оторвавшись от моих губ на пару секунд, осмотрелся. Дом был достроен, но абсолютно пуст. Мебели нет вообще никакой. Только деревянные стены и такой же пол, наполняющие пространство блаженным ароматом свежей древесины. Со мной на руках Тэваз пролетел лестницу на второй этаж, но и там кровати мы не нашли. Тогда, извиняясь передо мной глазами, он осторожно опустил меня на пол и накрыл сверху своим телом. Думаю я, что всё-таки деревня узнала этой ночью о том, что у нас любовь.

— Ты останешься со мной? — спросил Тэваз ещё раз, подвигая меня так, чтобы я лежала сверху на нём, а он — спиной на полу.

— А что, если твои родители будут против?

— Это не имеет никакого значения! Только я решаю, с кем хочу провести свою жизнь, — я тихо млела от его слов, но он, наверное, решил, что я сомневаюсь, и добавил: — Любимая моя, если хочешь, я пойду за тобой в твой мир. Будем жить там. Мне всё равно куда идти, лишь бы знать, что ты рядом и ты — моя.

Господи! Вот для чего я тут оказалась! За пару секунд в голове пронеслись мысли о том, что в мой мир Тэвазу никак нельзя. Если здесь таких, как я, обычных людей тысячи и миллионы, то там один единственный оборотень на всю Землю — ему не дадут спокойно жить. Нам! Нам там жизни не дадут. Простите меня, мама с папой! Но я остаюсь!

— Я останусь тут, с тобой. Потому что я тоже тебя люблю!

Заснули мы ещё не скоро, наслаждаясь близостью тел и разговорами о ближайшем будущем. А утром, одевшись и кое-как приведя себя в приличный вид, поспешили в родительский дом. Когда мы вошли в гостиную-кухню, его родители уже сидели за столом в ожидании нас. Вид у обоих был не самый жизнерадостный, потому что понять, чем мы с их сыном всю ночь занимались, можно было и не по запаху, а лишь по нашему виду, особенно по моим искусанным, распухшим губам, и руке Тэваза, которая крепко прижимала меня к нему за талию.

— Это твой выбор, — только и сказал отец, жестом руки запретив матери хоть что-либо сказать против.

— Кира — мой выбор, — в тон ему повторил Тэваз, и больше ничего не нужно было говорить.

Мы поднялись в комнату Тэваза, и вдвоём залезли в горячую ванну. А после ванны целый день не вылезали из постели, на словах и на деле доказывая друг другу нашу любовь. После того, как мы поели то, что Тэваз принёс нам сюда, он усадил меня к себе на колени, обхватил руками и прижал спиной к своей груди. Пока он целовал моё ушко, я спросила:

— Тэваз, а ты точно уверен в том, что я не пахну, как твоя суженая пара?

На секунду его руки напряглись:

— Уверен, — ответил он. А затем, прижав меня к себе ещё сильнее, добавил, — Ты пахнешь лучше. Ты пахнешь моей любовью.

А дальше мы активно занялись переездом в дом Тэваза. И не только мы — нам помогало такое число оборотней, что мне казалось, вся стая решила принять участие в нашей судьбе. Мужчины за два-три дня сделали нам приличную деревянную мебель, в том числе и широкую мощную кровать, а женщины делились кто чем мог: нам приносили посуду, продукты, постельное и прочее, и прочее. В общем, дом был полон и обставлен, я была счастлива и благодарна, а мой любимый настаивал на том, что каждую свободную минуту я должна его благодарить известным способом за то, что у нас так чудненько и славненько всё есть.

К моему удивлению больше всех мне помогала именно мать Тэваза. Она вместо меня взяла на себя ведущую роль в руководстве всем этим процессом, раздавая остальным женщинам указания на счёт того, чего ещё тут не хватает и что ещё нужно сделать. Не знаю, поменяла ли она своё мнение относительно выбора сына, но ни разу она не дала мне понять, что плохо ко мне относится. Когда уже всё было закончено, все разошлись, в доме остались только я с Тэвазом и его родители. Я подошла к Далае и от всего сердца поблагодарила:

— Спасибо! Я бесконечно вам благодарна за помощь и за то, что вы меня приняли.

В ответ Далая обняла меня со словами:

— Я желаю вам счастья. Такого же бесконечного, какое я испытываю с Тейвансом, отцом Тэваза.

Казалось бы, чего ещё нужно? Но Тэваз уже следующим утром собрался ехать зачем-то в Сармидос, так как это был ближайший город. Он предлагал мне отправиться с ним, но я, вспомнив, как мы сюда добирались, решительно отказалась. Лучше я подожду его здесь, тем более, что общий язык с Далаей и другими женщинами, помогавшими нам, я уже нашла.

Время без Тэваза тянулось медленно и мучительно, хоть я почти всё его проводила в общении с новыми знакомыми. Далая даже предложила мне спать у них, пока её сын не вернётся. Но я упрямо уходила каждый вечер в наш дом, где каждая вещь и каждый угол наполняли меня родным спокойствием и вдохновляли на светлые мысли о дальнейшем. Тэваз вернулся через две недели, когда уже землю покрыл первый снег. Когда он занёс в дом свои покупки, я полюбила его ещё сильнее, потому что всё, что он привёз, предназначалось мне. Тут была самая разная одежда и обувь, от летней до зимней. И надо же, глазомер какой, ни в одной вещи с размером не ошибся. А также он купил ещё много чего полезного для женщины: косметика, расчёски, заколки, украшения, бельё. Привёз и свечи с лампами, похожими на наши старые керосиновые, тоже для меня, ведь ему нет нужды освещать для себя дом по вечерам.

Зима выдалась снежной и холодной. Но это была самая счастливая зима в моей жизни! Не смотря на мороз, мужчины часто ходили на охоту, а с ними и Тэваз, а потом, разделав добычу и отнеся по своим подвалам её часть, большими шумными компаниями и здесь и там мы собирались вокруг костров, жаря на них мясо и предаваясь веселью.

Лишь единожды за долгие недели пребывания здесь моё настроение омрачилось. Олика, одна из тех двух человеческих женщин, что жили тут, как и я, со своими мужчинами-оборотнями, успела стать мне подругой. Со своим любимым она познакомилась, когда он спас её из бурной реки. Пойдя купаться с односельчанами людьми, Олика не смогла устоять перед сильным течением, и её унесло далеко от друзей. Захлёбываясь, зовя на помощь, приближалась она с бурным течением к каменным порогам, с которых вниз водопадом падал поток. Девушку вытащил оборотень ещё до того, как течение разбило бы её тело об эти камни. Так они и не смогли потом расстаться. Хоть и просили Олику родители не уходить к оборотням в поселение, но она выбрала зов сердца. Тут она прожила уже больше четырёх лет и ни разу не пожалела о том, что пошла тогда купаться. Детей у них не было. Её любимый Марин пару раз в году нанимался сопровождать в дальние походы караваны людей-торговцев, а Олика, как и большинство женщин, оставалась дома ждать его. И вот, вернувшись в очередной раз после такой работы, её любимый привёл с собой другую женщину. Это была его пара. Так получилось, что караван, который охранял Марин, на середине пути присоединился к другому такому же каравану с товарами. И там, в качестве одного из наёмников-охранников, была молодая девушка-оборотень Найдари. Эта девушка своим манящим запахом заставила его сердце биться сильнее. Теперь для Марина существовала лишь одна-единственная Найдари. Как ни плакала Олика и не взывала к былой любви, Марин, хоть и чувствовал какую-то вину перед ней, но всё же попросил её покинуть поселение. Недалеко от родной деревни Олики он купил ей дом и перевёз туда. И хоть я не имела ничего против Марина и Найдари, ведь они друг для друга суженые, я оплакивала судьбу Олики и невольно примеряла её на себя.