Чингисхан. Пядь земли (СИ) - Ибрагим Нариман Ерболулы "RedDetonator" - Страница 12

— Пойдём тогда, когда придёт время, — ответил Эйрих, осматривая вывески на встречаемых зданиях. — Напрасно и бездумно торопиться — давать врагу дополнительные шансы на победу.

— Чего ты так пялишься на эти таблички? — недоуменно спросила Эрелиева.

— Что написано там? — указал Эйрих на стоящее с левой стороны улицы здание.

— П-е-к-а... пека... р-н-я... С-т-а-б-и-я, — напряжённо вглядываясь в вывеску, прочитала сестра, а затем довольно заулыбалась. — Пекарня Стабия! Значит, здесь что-то печёт какой-то Стабий!

— Здесь пекут римский хлеб, а Стабий — это имя владельца или основателя, — поощрительно улыбнулся ей Эйрих. — А следующая вывеска?

— Сук... Суко... валь-ня... Ве-тт-и-я... — прочитала Эрелиева. — Не знаю, что такое «суковальная», но написано, что она Веттия.

— Сукновальня, — поправил её Эйрих. — Неужели ты не знаешь, что такое сукно?

— А-а-а, так сукно делают здесь?! — удивилась сестра. — А как?

— Идавада знаешь? — спросил Эйрих.

— Знаю, живёт рядом с сухим дубом, — кивнула Эрелиева.

— Он сукновал, — сказал ей Эйрих. — Думаю, у них тут тоже есть чаны для мочи, где днями топчут шерсть.

— Так поэтому от Идавада всегда так воняет?! — выпучила глаза сестрёнка.

— А ты думала? — усмехнулся Эйрих.

— Я думала, что это он просто человек такой... — призналась Эрелиева. — Не знала...

— Работа грязная, вонючая, но без неё у нас не было бы своего сукна, — сказал на это Эйрих. — Все работы нужны.

Идавад не единственный сукновал у них в деревне, есть и другие, но они прибыли недавно, по причине роста деревни. А вообще, кое-кто до сих пор самостоятельно валяет шерсть в домашних условиях, не желая платить Идаваду и его коллегам по промыслу. Поэтому, когда приходит пора изготовить сукна, из некоторых готских домов несёт так, что даже просто пройти тяжело — таков их быт.

И это сукно, изготавливаемое из шерсти, роднит готов с монголами. В прошлой жизни, когда он ещё не стал непобедимым ханом ханов, ему приходилось иметь дело с этим промыслом. Родных нужно было во что-то одевать, поэтому они запасали всю производимую мочу, после чего занимались очень неприятным действом. Деваться было некуда, потому что иного способа получить тёплую ткань просто нет.

«Надо будет что-то менять в этом укладе», — подумал Эйрих, с недовольством вспоминая запах «ещё не готового сукна».

— Тут нет запаха, — произнесла Эрелиева.

— Скорее всего, мастерская в другом месте, а здесь сидит лавочник, принимающий заказы, — предположил Эйрих. — Ладно, идём дальше.

Торговцы оружием обнаружились на смежной улице, упирающейся в реку. Здесь было несколько представительств от мастерских, расположенных за городом — Эйрих уже видел подобное в Афинах. Римская жизнь потрясала воображение не тем, что производила, а как она это делала.

В прошлой жизни Эйрих никогда не видел, чтобы кузнецы делали что-то одно и больше ничего. В римских мастерских же целые группы мастеров сосредотачивались, например, на протягивании проволоки для кольчужных колец, другие группы сосредотачивались на изготовлении самих колец, а третьи — на сборке готовых доспехов. Именно так достигается единообразие готовых кольчужных доспехов, чего невозможно достичь готским кузнецам.

Как делают кольчугу готы? А у них всё просто: один кузнец с помощниками перерабатывают руду в железо, тянут из него проволоку, делают кольца и собирают из них доспех. Эйрих интуитивно чувствовал, что это дольше и сложнее, чем если бы группы кузнецов делали отдельные детали и только их. Но это можно будет проверить позже.

Они вошли в лавку, где, если верить надписи, закупаются легионеры. Внутри было полно стоек с однотипным оружием, преимущественно короткими мечами, а также особые стойки с копьями различной длины. Оружие мог купить любой свободный гражданин, только вот, насколько знал Эйрих, большинству горожан это не нужно — все они надеются на несокрушимые легионы, которые защитят их, если возникнет такая надобность.

Ещё тут есть боевые топоры и кинжалы. Последние Эйриха не интересовали, но сильно заинтересовали первые, ведь за ними он и пришёл.

— Можно мне меч? — спросила Эрелиева.

— А ты умеешь им пользоваться? — поинтересовался у неё Эйрих.

— Нет... — ответила сестра.

— Тогда купим тебе новый топор, — покачал головой Эйрих. — Мечом надо уметь пользоваться, иначе это будет очень дорогая безделушка на поясе.

— Чем могу помочь? — спросил торговец за прилавком, успевший оценить платежеспособность Эйриха по дороговизне одеяния.

Судя по всему, однозначного вывода он не сделал, потому что Эйрих был очень молод и одет не сказать, чтобы богато, но и не бедно.

— Меня зовут Эйрихом, сыном Зевты, — представился Эйрих.

— Валентин... сын Геты, — на его манер представился торговец, а затем обвёл рукой стойки с оружием. — Интересует что-то?

— Мне нужно четыреста вот таких копий, — указал мальчик на копьё, примерно на пару голов длиннее, чем Альвомир.

— Это ланцея, — сказал торговец. — В таких количествах продать не могу, потому что...

— Вот разрешение, — Эйрих показал ему табулу от Соломона.

Римлянин принял табулу и прочитал текст, после чего скрупулёзно рассмотрел печать викария.

— Четыреста ланцей продать могу, — кивнул он, оторвав взгляд от табулы. — По пятнадцать силикв за единицу. Что-то ещё?

— Четыреста топоров, вот таких, — Эйрих указал на образец.

— Такие мы не производим, — покачал головой Валентин. — Это...

Римлянин ещё раз, но уже с некоторой настороженностью, оглядел Эйриха.

— ... это товар из другого города, — сказал он.

Эйрих понял, что это приведённые в порядок боевые трофеи. Скорее всего, то, что теоретически можно продать хоть за какие-то деньги.

— Сколько возьмёшь за все топоры? — спросил Эйрих.

— Это считать надо... — почесал затылок римлянин.

— Считай, — потребовал Эйрих, беглым взглядом пробежавшись по стоящим на стойках топорам.

Есть несколько топоров, типичных для вандалов, есть пара-тройка из готских, если верить характерным особенностям, имеется несколько образчиков гуннского ремесла, но основную массу трудно как-то чётко определить — инструменты войны стремятся к простоте и скромности.

— Всего восемьдесят четыре единицы, каждая по пять силикв, — насчитал Валентин. — Это значит, что итоговая сумма...

— Четыреста двадцать силикв, — произнёс Эйрих.

— А ты хорошо считаешь, — похвалил его торговец. — Да, четыреста двадцать силикв.

Шесть тысяч четыреста двадцать силикв — столько Эйрих оставит в этой лавке. Цены неважны, ведь сталь — это сталь. Сталь помогает получать больше денег, чтобы купить ещё больше стали. Так работает варварская экономика.

Щиты нашлись в соседней лавке, у мастера Клавдия Седула. В лавке, очень кстати, присутствовал сам мастер, поэтому обсуждать сделку пришлось с ним.

— Я, обычно, с варварами не торгую, но раз у тебя разрешение... — произнёс гладко выбритый русоволосый римлянин зим сорока. — По двенадцать силикв за скутум, но это я прямо от груди отрываю.

Скутумом римляне называли овальный щит, (4) хотя Эйрих читал, что раньше они были другими. На представленном образце в лавке жёлтой краской была нанесена хризма, что не противоречило арианству, а напротив, подчёркивало связь готского арианства с другими направлениями христианства. Ну и воины Эйриха являются благочестивыми христианами-арианами. Официально, конечно же.

— Четыреста единиц, — произнёс Эйрих, которому не понравилась надменность римлянина, но ему с ним не брагу пить, а торговать. — Когда будет готово?

— А у меня уже есть четыреста щитов, — усмехнулся Клавдий Седул. — А у тебя есть деньги?

— Деньги есть.

Вечером этого же дня Эйрих заседал в стабуле и считал приобретённые товары военного назначения. Пусть у римлян не в ходу боевые топоры, в лавку попали отменные образцы, всяко лучшие, чем у многих воинов в отряде Эйриха. Это была хорошая покупка, о которой он ничуть не жалел.