Фея из Преисподней (СИ) - "Ad Astra" - Страница 25

Едва я сделала шаг вперед, как боковая дверь, ведущая в огород, с грохотом открылась, и из неё стремглав выскочил настоящий сатир, что тут же свалился в грядки, пропахав несколько метров своим лицом. Следом за ним выбежала низкорослая пожилая женщина в ядовито-желтом платье и…с ружьем. Нацелившись на сатира, она принялась стрелять солью ему по копытам, и тот, подпрыгивая, принялся зигзагом бежать к лесу. Вслед за ним из дома выбежали страшные мордастые собаки, решившие, видимо, гнать сатира до самой границы.

– Мамаше своей так говорить будешь, ебалайка волосатая! – закричала она вслед волшебному созданию, сделав ещё один выстрел в воздух. Эльфия испуганно взяла меня за черный плащ, и я погладила её по голове, надеясь, что с нами не поступят также…

Заметив новых гостей, женщина задрала подолы платья и, кинув ружье куда-то в сторону, вышла на главную тропинку, осмотрев нас презрительным взглядом и акцентировав особое внимание на масках. Громко хмыкая, она то щурилась, то вновь широко раскрывала глаза, будто бы у нее были проблемы со зрением. Я не решалась нарушить это своеобразное молчание, хотя именно я пришла сюда с просьбой, – уж слишком сильным было впечатление от увиденного.

– Опять Азазель забыл закрыть врата в Ад что ли…– произнесла она, наконец, решив, что мы посланники из Преисподней, – и как зовут вас, деточки?

– Меня зовут Сисиль, – представилась я, решив, что официоз в данном случае будет лишним и даже опасным, – а это Подсолнух и Эльфия.

– Ты не Сисиль, не ври мне, дурная фея, – вдруг огрызнулась женщина, – знавала я Сисиль, она мне цветы иногда передавала для опытов. И ты точно не Сисиль.

Я замолчала, прикусив губу. Она поняла это, лишь взглянув на одетую в костюм фигуру? Как такое вообще возможно?

– Ты глухая? Я спрашиваю твоё имя.

Подсолнух уже собирался было возмутиться и выступил вперед, но я остановила его рукой.

– Я не помню своего имени. Это правда.

– Вижу, что правда, – сощурила глаза женщина, которую, несмотря на морщины, старушкой назвать язык не поворачивался, – у тебя вообще сплошные провалы в башке. Чего приперлись-то?

– В городе…в деревне цветочная болезнь. Я хотела бы узнать, есть ли способ помочь…

– Склеротичка Сисиль. Она уже приходила ко мне с такой просьбой. Вы хотите, чтоб я страдала дежавю? – она закатила глаза, прямо как Лайм, и недовольно цокнула языком. – Ладно, заходите…Только потому, что Сисиль мне когда-то помогла.

Полагаю, Подсолнух и Эльфия посчитала волшебницу сумасшедшей, однако, мне стало не по себе. Впервые с момента жизни в этом мире, ко мне обратились не как к Сисиль, и собственный испуг даже показался странным. Я настолько привыкла и притерлась к дарованному образу, что сейчас попросту села в лужу от сказанных слов.

Я сильно наклонилась, чтобы войти внутрь, но в комнате на удивление оказалось довольно просторно. Она была завалена свитками, книгами, разбитыми склянками и грязными ступками, тогда как на полках теснились многочисленные флаконы с разноцветными жидкостями. Некоторые из растений жили своей жизнью, поворачивая то листья, то цветки к нашей компании, а под потолком висел настоящий улей, рядом с которым медленно порхали синие пчелы. Женщина быстрым шагом исчезла в другой комнате, и мы последовали за ней, оказавшись в похожем помещении, в котором стоял большой чугунный котел. Рядом с ним, медленно помешивая бурлящую жидкость, стоял очень странный…кто?

Кожа его была почти коричневой, а красные волосы длиной до ягодиц дополняли изогнутые кзади черные рога, между которыми полыхало пламя! Склера у него была черной, и на её фоне сверкала алая радужка, пронизанная багровыми узорами. Под губой виднелся, думаю, пирсинг, в сосках висели кольца, а тонкие пальцы украшали длинные ногти. Само создание не обращало на нас никакого внимания, изредка поправляя спадающие черные шаровары, зато Подсолнух и Эльфия позади издали вдох ужаса.

– Меня зовут Грильда, – ответила женщина, ничего не поясняя, – а это мой внучок Азазель, – создание чуть повернулось в нашу сторону и поклонилось.

– Вы…не похожи, – честно призналась я, и Грильда громко рассмеялась, доставая из шкафа огромную, забитую листами папку.

– Если б ты сказала, что мы похожи, я бы тебя ударила, – не менее честно призналась она, хотя даже Эльфия недовольно нахмурила брови, – это вот дочка моя учудила. Нашла себе ифрита как-то для помощи и докувыркалась с ним в постели. Вот итог. Да, Азазель?

– Я не виноват, – холодно ответил полукровка-ифрит.

– А где ваша дочь?

– Померла. Уж лет как двадцать её нет, и муженек за ней следом пошел.

– Простите…

– Чего извиняться-то? Сама ж спросила.

Порывшись в папке, Грильда вытащила пожелтевший листок с порванными краями. Без лишних слов она протянула его мне, и, взяв лист в руки, я вгляделась в рисунок странных цветов, что напоминали жутко потрепанные пионы.

– Редкие цветы. Вырастить их можно, вот только сок ещё дождаться надо.

– Тут написано, что это «плаксы».

– Да, они начинают источать сок тогда, когда им вздумается. Нет никакой закономерности, в этом вся и беда. Этот сок и лечит.

– Спасибо вам огромное, я в долгу перед вами!

– Да погоди ты…Останьтесь на чай.

Азазель поспешил поставить чайник, а Подсолнух и Эльфия послушно сели на диванчик рядом с корзинкой халвы. Закурив трубку и неожиданно предложив ещё одну трубку мне – я, безусловно, согласилась, сняв маску, – женщина вывела меня в огород, где мы сели на лавку, на которой уже дремала черная кошка. Над грядками летали бабочки, и первые светлячки скромно ютились под темной крышей, ожидая сумерек. Сердце почему-то больно защемило, будто бы этот пейзаж был дорог Сисиль, и Грильда, кинув на меня внимательный взгляд, покачала головой, выпуская в воздух кольца дыма. Я сделала одну затяжку, но тут же закашлялась.

– Сисиль никогда не курила, вот и непривычно, – пояснила вместо меня женщина, прикрыв глаза, – ну, и судьба же ей досталась. Уж побереги её тело…

– Откуда вы узнали?

– Слушай, деточка, мне четыреста пятьдесят шесть лет. Я такого повидала на своем веку, что уже ничему не удивляюсь.

Мы замолчали, заполняя воздух дымом трубки. Где-то вдалеке пропели птицы, и небо плавно вливало в себя оранжевые тона.

– Ты им за Сисиль отомсти, – вдруг произнесла Грильда, – я вижу, ты дамочка боевая, тебе палец в рот не клади. Авось, не зря именно ты в теле этом и оказалась…

– Вы знаете, как произошло это…перемещение?

– Знаю только, что промысел это Божественный. Там ответы и ищи. Мне тоже потом расскажи. Уж больно интересно…

– Спасибо.

– Да, пожалуйста. Значит, Мордор поднимается с колен?

– Пока не очень успешно.

– А ты думала, власть – это просто? Тут только отвлечешься, а тебе одну ногу кто-то грызет, другую кто-то насилует.

– Тонко подмечено. А вы…не хотите перебраться во дворец?

– Не, – женщина усмехнулась и махнула рукой, – я половину жизни там просидела. Надоело. Мне и тут неплохо. Но на праздники зови, это дело я люблю.

– Обязательно. Вы очень мне помогли.

– Раз я такая хорошая, то и ты мне подсоби.

– Конечно. Что нужно?

– Дело в Азазеле. Живет он тут со мной уж лет пятнадцать, терпит, но вижу, что ему здесь не нравится. Он, как и мать его, амбициозный, хотя и молчит, не признается, хрен обгорелый. Забери ты его с собой. Пусть хоть мир посмотрит.

– Мне не трудно, нам все равно руки рабочие нужны, но…То, что он ифрит, ничего страшного?

– Люди их боятся, конечно, но оттого мне их и жалко. Ну, выглядят они так, чего уж теперь, жизнь в этом мире и для них предусмотрена. Тебя вон тоже люд наш не любил. А теперь что? Я погляжу, что и нравишься ты им, слушают тебя внимательно, работают.

– Вы правы…

– Я всегда права. Ты, ежели Сисиль встретишь, привет ей от меня передавай. Чую, что есть в этом теле и её часть.

– Обязательно.

– А вы всё продолжаете приводить в замок странных личностей, – сказала Ольха, наблюдая за тем, как ифрит совершенно невозмутимо устанавливал в свою комнату железную дверь. – Хотя, какая Императрица, такие и подчиненные…