Семь мармеладных поцелуев (СИ) - Зарецкая Рацлава - Страница 2

— Лена называет меня мускулистой свиньей, — поспешил нажаловаться на сестру Тошка.

— А он мне в кремы краску насыпает, — не осталась в стороне Ленка.

— Так, дети, дайте своей сестре отдохнуть после перелета! — громко произнесла моя подруга Катя, вставая между братом и сестрой.

Дети послушно затихли и отправились к себе в комнату, по пути толкая друг друга. Катя забрала мои сумки, подождала пока я помою руки и переоденусь и привела в кухню, чтобы накормить.

— Суп будешь? Куриный.

— Буду, — с готовностью кивнула я. — Все буду. Есть хочу дико.

— В самолете что, не кормили? — удивилась Катя, достав из холодильника кастрюлю с супом.

— Кормили, но плохо. Я же не в бизнес-классе летела.

Сразу же вспомнился инцидент с мармеладными мишками, и я усмехнулась воспоминаниям.

— А что с коленками?

— А? Ой! — Про содранные коленки я совсем забыла. — Упала по дороге в аэропорт. Еще в Праге.

— Поешь и обработай, — строгим тоном произнесла Катя.

Суп оказался очень вкусным. Накинувшись на него, я остро ощутила, как соскучилась по домашней русской еде. Катя тем временем сходила за аптечкой и, не дожидаясь, пока я поем, начала обрабатывать мне колени. Было немного больно, но невероятный вкус горячего супа с черным хлебом притупил боль.

— К тете поедешь? — спросила Катя, налепив на мои колени пластыри.

Я тем временем уже давно съела суп и теперь задумчиво грызла оставшуюся от куска хлеба корочку.

— Надо бы.

— Я с тобой поеду. Не хочу, чтобы тебя одну грязью обливали.

— Ты думаешь, она все еще такая же?

Подруга посмотрела на меня как на дурочку.

— Наивная ты, Анька. Думаешь, люди меняются? Да никогда! В особенности твоя тетя.

— А я думаю, что меняются. — Доев корку, я подняла крышку стоящего на столе заварочного чайника и понюхала его содержимое. — Мой любимый, с бергамотом. Поставишь чай?

Катя кивнула и, щелкнув кнопкой чайника, продолжила:

— Мы тоже на работе наивно полагали, что наш злющий гендиректор поменяется, когда начал встречаться с дочкой депутата. Но нет, стал еще более злющим! Мы его даже Тирексом прозвали.

— Это который ящер? — уточнила я.

— Угу. И так это прозвище прижилось, что за глаза этого Ларского больше никак и не называем. Кстати, ты про работу еще не думала?

— Думала, — вздохнула я. — Хотелось бы, конечно, попасть в ту же сферу…

— Косметики?

— Не, дизайна. Ну можно и косметики, но только дизайнером.

Щелчок конопки возвестил о том, что вода вскипела. Я встала и разлила кипяток по кружкам.

— Я ведь тоже в косметической фирме работаю. «Элли» — слышала о такой?

— Конечно, — кивнула я, добавляя заварку в кипяток. По кухне сразу же распространился приятный запах бергамота. — В Чехии она на хорошем слуху. Состав натуральный, запахи невероятные, да и действие хорошее.

— Ну вот, хочешь у нас работать? — обхватив бокал обеими руками спросила Катя.

— А у вас есть место дизайнера? — с надеждой спросила я.

— Неа, точно нет.

— Жаль.

Я подула на чай и сделала осторожный глоток. Сегодня отдохну, а завтра начну искать работу. Надеюсь, с моим резюме я недолго буду этим заниматься.

— Зато я знаю, что у нас точно есть вакансия рекламщика в моем отделе, бухгалтера и недавно освободилась должность помощника секретаря заместителя гендиректора.

— Тирекса? — перспектива быть помощником секретаря жуткого начальника меня никак не прельщала.

— Нет, — активно замотала головой Катя. — Тирекс — это наш гендиректор, а его зам — Алексей Демидов, двоюродный брат Тирекса.

— Понятно, — буркнула я, сделав еще глоток чая.

— Чего тебе понятно? — окрысилась на меня подруга. — Знаешь, какой он классный? Полная противоположность Тирекса. Милый, красивый, добрый и обаятельный. А ещё…

— Кать, избавь меня от подробностей, — попросила я. — Если в вашей фирме не появится место дизайнера, мне о ней ничего не интересно.

— Ладно, я буду следить за этим, — пообещала подруга.

Допив чай, она засобиралась домой. Я поблагодарила ее за то, что она эти два дня присматривала за ребятами, обняла и попрощалась. Страшно хотелось спать, но надо было еще разобрать вещи и поговорить с братом и сестрой.

Постучавшись в их комнату, я открыла дверь и спросила:

— Поможете мне разобрать вещи? Я вам несколько подарков привезла.

При упоминании подарков оба сразу же вскочили со своих мест и кинулись к моим сумкам. Остаток дня прошел в уборке моей комнаты и в разговорах. Ленка с Тошкой наперебой рассказывали мне все новости, без конца обнимали меня и радовались, что наконец-то будут жить со мной, а не с противной тетей Валей.

К девяти вечера я уже не могла стоять на ногах. Уборка была закончена, вещи разобраны, а постель застелена чистым свежим бельем. Приняв душ и почистив зубы, я легла на свою родную кровать и сразу же отключилась.

Всю ночь мне снилось, что я бегаю по городу с целой сумкой мармеладных мишек. Кто же знал, что сон этот был вещим.

Прошла неделя, а я не только не нашла работу, но и не навестила свою тетушку. Благодаря моим накоплением, с первым можно было еще немного потянуть, но вот затягивать последнее, увы, уже было нельзя. И вот, перебарывая себя, я решилась на визит.

Поехала в больницу без Кати — не стала отвлекать человека от работы. Тем более, по пути я собиралась заехать в пару мест, чтобы оставить там свое резюме.

В больнице я не без труда нашла отделение кардиологии и, отметившись у медсестры, пошла в палату, где лежала тетя.

После смерти родителей в автомобильной аварии восемь назад, тетя Валя — сестра бабушки — оказалась нашей единственной близкой родственницей, не считая дяди Сережи, который в скором времени нас бросил. Ленка с Тошкой были маленькими, а я училась в универе и подрабатывала, поэтому тете Вале пришлось помогать нам по хозяйству. Делала она это с неохотой и постоянно норовила сделать нам какую-нибудь пакость: то съест детские йогурты и сладости, то забудет забрать Ленку с Тошей из школы, то за квартиру не заплатит.

Она терпеть не могла всю семейную ветвь своей ненавистной сестры, с которой не примирилась даже на ее смертном одре. Да и близнецы ее тоже не любили — она на них всегда кричала и гоняла веником по квартире. Надо было видеть, как ребята плакали, когда я — единственная, кто мог за них заступиться — уезжала в Чехию. Однако к тому времени они были уже самостоятельными и весьма разумными подростками, и тетя Валя нужна была им лишь как факт того, что они находятся под присмотром взрослого.

И пусть наша родственница была чрезвычайно неприятной женщиной, мне было искренне жаль, что она заболела. Во-первых, я даже врагу никогда не пожелаю всяких серьезных болячек, а во-вторых, тетя Валя была моей родственницей и худо-бедно заботилась о близнецах, пока я была в Чехии.

Кстати сказать, в Чехию я, по ее мнению, уехала, чтобы продавать там свое тело. В то, что я была дизайнером в заграничной фирме по производству косметики, она верить не хотела.

— Здравствуй, теть Валь, — произнесла я, заглянув в палату и встретившись взглядом с родственницей.

При виде меня вечно недовольное лицо тети Вали стало еще недовольнее.

— М-м, явилась, — чрезвычайно ехидно протянула она.

— Как самочувствие? — спросила я.

— Сносно, — сухо ответила тетя Валя.

Мой взгляд упал на соседние кровати, где дремали две соседки тети Вали. На тумбочке у каждой стояли миски с фруктами, у моей же тети была лишь бутылка воды. Надо было ей фруктов купить, а я с пустыми руками пришла.

Кстати, на эти пустые руки как раз и смотрела тетя Валя, красноречиво намекая, что я пришла без гостинца. Убрав их за спину, я спросила: