Семь мармеладных поцелуев (СИ) - Зарецкая Рацлава - Страница 28

Крупные тяжелые капли отбивали по зонту быструю барабанную дробь. Зонт был не очень широким, поэтому Катя плотнее прижалась к Подольскому, чтобы не намочить плечо, на котором висела дорогая сумочка.

— Может, ускоримся? — предложила Катя, наблюдая, как дождь только усиливается. Если еще и ветер задует, то зонт уже их не спасет, а в апреле месяце промокать очень опасно.

Никита угукнул и зашагал быстрее.

Вскоре они добрались до метро, миновали турникеты и спустили в подземку.

— Тебе куда? — спросила Катя, стрельнув глазами сначала направо, а затем налево.

— На Электрозаводскую. — Никита махнул рукой направо, подошел к лавочке, сел на нее и привалился спиной к мраморной стене. Вид у него был уставший, а ведь они даже не бежали. Такой слабенький.

— Устал? — спросила Катя, встав напротив.

— Есть немного, — ответил Подольский, прикрыв глаза.

— Надо больше спортом заниматься, — посоветовала девушка, внезапно ощущая преимущество над Подольским. Правда, не моральное, а физическое. — Я вот четыре раза в неделю спортзал посещаю.

— Приму к сведению, — тихо отозвался Никита.

Приехал поезд и Катя, которой было по пути с Подольским, подошла ближе к краю платформы. Двери открылись, и из вагона повалил народ. Катя обернулась, думая, что Никита стоит рядом, но, увидев его все еще сидящим на лавочке, удивилась.

— Эй, ты разве не едешь? — крикнула она ему.

— На следующем, — ответил Подольский.

Пожав плечами, Катя шагнула в вагон. Оставшись у дверей, она снова посмотрела на Никиту и только сейчас заметила, что левая сторона его пальто намокла из-за того, что он наклонял зонт ближе к девушке. Что-то ёкнуло в Катиной груди, и на фразе «осторожно, двери закрываются» она выскочила из вагона и подбежала к Подольскому.

— Не нравится мне твое состояние, — произнесла она, вспомнив, как видела его недавно в больнице. — Может, вызвать скорую?

Никита приоткрыл один глаз, нахмурился и пробормотал:

— Я просто устал.

Катя недоверчиво посмотрела на парня, пожевала нижнюю губу и решительно плюхнулась на лавочку рядом с ним.

— Тогда буду сидеть с тобой, пока ты не отдохнешь.

Никита закатил глаза, вздохнул и встал с лавочки.

— Я в норме, смотри. — Он попрыгал на месте и изобразил искусственную улыбку. — Поехали.

Засунув руки в карманы джинсов, он подошел к краю платформы и уставился в тоннель, откуда должен был приехать поезд.

Катя послушно встала и подошла к Никите.

— Тебе до какой? — спросил Подольский, когда они уже вошли в вагон и заняли свободные места.

— Измайловская, а тебе?

— Дальше.

Размеренный стук колес и легкое покачивание вагона баюкали лучше всякой колыбельной. Не спавшая полночи из-за сериала Катя то и дело впадала в легкую дремоту, но сразу же просыпалась, так как боялась завалиться на Никиту или на сидящую с другой стороны грозного вида женщину. Однако в какой-то момент девушка потеряла бдительность и уснула. Ей даже успел присниться сон, в котором она шла под зонтом с мужчиной, лица которого не видела. Катя крепко держала этого мужчину под руку и всей душой ощущала счастье.

— Станция Измайловская, — донесся до Кати голос из реальности.

Открыв глаза, она поняла, что все это время лежала на плече, которое принадлежало Подольскому. Плечо было удивительно мягким, удобным и приятно пахло свежестью кондиционера.

— Твоя станция, — сказал Никита, коснувшись Катиной руки.

— А, да, точно. — Она резво вскочила, накинула на плечо сумочку и, попрощавшись с Подольским, выскочила из вагона. Затем обернулась, поймала на себе взгляд Никиты и зачем-то помахала ему. Поколебавшись, Подольский медленно поднял руку и тоже ей помахал.

Двери закрылись, и поезд увез Никиту дальше, к станции Первомайская. И когда вагон скрылся в темном тоннеле, Катю как громом поразило: Подольский говорил, что ему надо выйти на Электорзаводской, которая располагалась перед Измайловской.

— Он что, тоже уснул или… — пробормотала Катя, так и глядя в тоннель.

Мысль о том, что, возможно, Никита решил проводить ее, вызвала улыбку на губах девушки. Конечно, это всего лишь домыслы, но ведь он предложил проводить ее до метро и держал зонт так, чтобы на нее не попадал дождь.

Когда Катя вышла из метро и медленно пошла к дому, ее телефон издал звук входящего сообщения.

«Это Влад. Прости, что пришлось так быстро завершить наше свидание. Если ты не против, то давай встретимся в следующие выходные».

Влад почти полностью соответствовал требованиям Кати. Он был бизнесменом, который не тараторил без конца о своем деле, интересовался самой девушкой, выглядел красиво и статно, имел хорошее чувство юмора и, кажется, не был жадным. Но почему же он не вызывал у Кати никакого интереса, в то время как какой-то далеко не приятный ей коллега всего за пару часов заинтересовал ее настолько, что она только о нем теперь и думала, да еще и с улыбкой!

Владу девушка не стала отказывать. Написала, что согласна на встречу в выходные, а сама в этот момент думала о невероятно красивых глазах Подольского, которые были так похожи на мрачное осеннее небо.

Так незаметно прошел еще один месяц моей работы в «Элли». И, надо признать, что был он не таким уж и ужасным. Напряженным — да, но не ужасным. Несмотря на задержку выпуска новой продукции, Ларский пребывал в хорошем настроении, потому что утроенную прибыль начала приносить продукция первых линеек. А случилось это из-за смены упаковки, над которой потрудилась я. После объявления об успешных продажах в первые дни я была уверена, что это мой счастливый билет в ряды дизайнеров, но Ларский не спешил переводить меня.

— Это еще не показатель. Ты должна зарекомендовать себя, — неизменно ответил он на мой очередной вопрос о переводе.

— Я вам, можно сказать, прибыль повысила, и где благодарность? — с досадой произнесла я.

— Премия тебе будет, довольна?

— Довольна, но я хочу быть дизайнером! Александр Сергеевич, ну зачем я вам тут нужна, а? От меня же одни проблемы. Вчера я отправила в шредер несколько важных договоров, а на той неделе нечаянно смахнула со стола ваши наушники и наступила на них…

— Хватит ныть! Лучше скажи, ты принесла мне оладьи?

Я закатила глаза к потолку. После того, как Ларский «погостил» у меня дома, то приобрел отвратительную привычку заказывать у меня еду. Напрасно я напоминала ему его же слова о том, что я работаю не в столовой. Ларский твердо стоял на своем и грозился даже уволить меня, если я не приготовлю ему что-нибудь вкусное. Правда, просьбы эти были не такими уж и частыми — примерно раза два в неделю, — да и к тому же он всегда позволял мне уйти в эти дни пораньше на час или даже два.

— Да, принесла, — ответила я. — Встала на час раньше, чтобы их приготовить.

— Значит, сегодня уйдешь на час раньше, — великодушно произнес Ларский.

— Спасибо.

Блин, надо было сказать, что проснулась раньше на два часа…

О том, что я иногда готовлю для Ларского, знал один Никита. Каждый раз, видя, как я несу в его кабинет контейнер, Подольский загадочно улыбался, что мне очень не нравилось.

Этот раз не стал исключением.

— Что лыбишься? — не выдержав, шикнула я.

— Ничего, просто, — ответил Подольский.

— За тебя, между прочим, работу выполняю.

— В мои обязанности не входит готовить еду начальнику, — тихо, чтобы не услышали Жанна и Оксана, произнес Никита.

— Ты говорил, что всегда следишь за его питанием. Что-то в последнее время это не заметно, — сощурила глаза я.

— Потому что в последнее время Ларский подсел на домашнюю еду, которую раньше ненавидел. Интересно, из-за чего?