Семь мармеладных поцелуев (СИ) - Зарецкая Рацлава - Страница 40

— Аня дома?

Кате понадобилось две секунды, чтобы обдумать ответ на его вопрос и уверенно сказать:

— Да, спит. А что?

— Да так, ничего. — Демидов с трудом поднялся и, шатаясь, пошел вдоль дорожки.

— Ну Анька, ну дает девчонка, — восторженно произнесла Катя, глядя на уныло согнутою спину Демидова.

Первое, что я увидела, когда проснулась, было яркое солнце, светящее мне в лицо сквозь панорамное окно коттеджа Ларского, где я провела ночь и где мы…

О, боже, я в коттедже Ларского!

Провела ночь!

И мы целовались!

И мне понравилось!

Сцена поцелуя вновь и вновь проигрывалась у меня в голове. Кажется, вчера я даже постанывала от удовольствия и отвечала на поцелуй.

Так, а потом что было?

Кажется, Ларский что-то мне говорил. Что-то насчет его нового лекарства от панических атак и о том, что теперь ни за что меня не отпустит. Потом я захотела спать, положила голову на его плечо и вырубилась. Проснулась на диване в гостиной, укрытая пледом.

Хлопнув себя по лицу, я пробубнила в ладони:

— Ох, блин!

Со стороны кухни послышалась тихая возня. Я замерла, притворившись, что сплю. Кто бы ни был на кухне — Ларский или Никита, — встречаться с ним я не хотела.

— Я вижу, что ты не спишь! Хватит притворяться, — донесся до меня довольный голос Ларского.

О! Мой! Бог!

— Вставай, Птичка, завтрак стынет!

— Птичка? — оторопело повторила я сове новое прозвище.

Неожиданно надо мной нависло улыбающееся лицо Ларского. От испуга я вскрикнула и чуть не свалилась с дивана.

— Воу, осторожно! — сказал он, придерживая меня за спину.

— Простите… я… — Резко сев, я пригладила спутанные волосы и хриплым после сна голосом продолжила: — Я не должна была уснуть здесь, простите… Я уже ухожу.

Улыбка сошла с лица Ларского, и теперь он выглядел растерянным и грустным.

Откинув плед в сторону, я встала с дивана и хотела было направиться к выходу, но Ларский схватил меня за запястье.

— Аня, — тихо произнес он мое имя, от чего мое сердце сжалось. — Зачем ты так со мной?

Я устремила на него непонимающий взгляд.

— Этой ночью ты… Мне показалось, что наши чувства похожи. Я думал мы станем ближе и…

Он долго не мог подобрать нужные слова, его взгляд бегал по сторонам, руки взволнованно жестикулировали. Такого Ларского я еще никогда не видела. Ранимый, потерявший любимого человека, снедаемый виной.

Внезапно я вспомнила, что было между поцелуем и моментом, когда я уснула.

— От поцелуев с тобой мне и правда становится лучше, — сказал тогда Ларский. — Кажется, ты стала моим лекарством.

Даже сейчас, всего лишь вспомнив эти слова, я ощутила огромную волну нежности, а тогда я просто утонула в ней и в глазах Александра Ларского. Прижала его к груди и принялась гладить по шелковистым волосам.

Я снова посмотрела на Ларского, но уже другим взглядом — в нем больше не было страха и неуверенности. Я не смотрела на него, я им любовалось, и это стало началом конца для нас обоих.

— Ну и что ты смотришь на меня таким загадочным взглядом? — шепотом спросил Ларский, внимательно рассматривая мое лицо.

— Хочу обнять, — не стала скрывать свое желание я.

— И в чем проблема?

— Стесняюсь…

— Тогда можно я сам это сделаю?

Я кивнула. Он расставил руки в стороны и притянул меня к себе. Тепло его тела окутало меня, словно плед, под которым я спала. Мне стало уютно как дома. Уткнувшись носом в плечо Ларского, я подняла руки и осторожно обвила его талию.

— Знаю, все это странно и неожиданно, но, пожалуйста, не уходи, — зашептал Ларский мне на ухо. — Ты нужна мне, как воздух. Впервые за три года мне перестали сниться кошмары. И пусть я еще не совсем понял свои чувства, прошу тебя, позволь мне в них разобраться. Я в полной растерянности, но одно могу сказать наверняка — меня со страшной силой тянет к тебе, Птичка.

— Почему «Птичка»? — спросила я.

— А ты хочешь быть Попугаем?

Я активно замотала головой. Ларский пожал плечами.

— Не знаю. Я так тебя в телефоне записал. С недавних пор.

— А раньше я как была записана? — стало любопытно мне.

— Вредительница.

Я усмехнулась.

— А я как у тебя записан?

Такого вопроса я не ожидала. Отстранилась от Ларского, шмыгнула носом и, отведя взгляд в сторону, резко сменила тему:

— Пить хочу.

— Чай? — попался на мой крючок Ларский.

Я кивнула.

Мы выпили чаю и съели приготовленную сотрудниками отеля овсянку с фруктами.

— А где Никита? — спросила я, отметив про себя, что на подносе было лишь две порции. Может, он ночевал в другом коттедже?

— Уехал на моей машине, — ответил Ларский, выскребая из тарелки остатки каши.

— Что за спешка такая? — удивилась я.

— Он поехал в след за твоей подругой Катей. Она тоже уехала раньше остальных.

Удивление мое выросло в два раза. Почему Катя уехала раньше, не предупредив меня? И почему Никита поехал за ней? Что такого произошло между ними, пока я плутала в лесу, а потом просиживала ночь у камина вместе с Ларским?

— Кстати, ты не хочешь задержаться здесь еще на день? — доев, наконец, свою овсянку, спросил у меня мой начальник.

— Зачем? — не поняла я, все еще думая о странном поведении Кати и Никиты.

— Ну, побыть здесь… — Ларский кашлянул в кулак — …вдвоем. Без коллег.

— Так они же еще здесь.

— Они все уехали час назад на автобусе, — открыл мне страшную правду Ларский. — Остались только мы с тобой.

— Что? — ошалела я. — Да сколько же я спала?

— Довольно много, уже первый час…

Сыпля ругательствами, я соскочила со стула и принялась бегать туда-сюда в поисках сама не зная чего.

— Тебе надо уехать? — предположил Ларский, наблюдая за моими метаниями.

— Да! — воскликнула я. — У меня дети дома без еды! Я им ничего не приготовила! Думала, приеду рано и все успею…

— Я видел твоих детей, и они далеко не маленькие. Особенно твой брат, — заметил Ларский.

— На вид они здоровые, но на деле ни на что не способны, — пояснила я.

Хмыкнув, Ларский понаблюдал за мной еще некоторое время, а потом сказал:

— Если ты искала свою сумку, то она в коридоре. Я забрал ее у Марии.

— О! — Я подняла на него голову. — Спасибо!

— Я вызову такси, — объявил Ларский и направился к лестнице на второй этаж.

Спустя полчаса мы уже ехали в такси. Я одолжила у Ларского телефон и пыталась вспомнить номера Кати, Лены или Антошки. Пару раз попала на других людей и только с третьей попытки дозвонилась до сестры. Она заверила, что все у них хорошо и что я могу не приезжать, они сами справятся. Я прикрикнула на нее и, сказав, что скоро буду, отключилась.

— Заедем в одно место и сразу же к тебе, — предупредил меня Ларский, когда мы въехали в город.

«Одним местом» оказался торговый центр. Оставив меня в машине, Ларский исчез минут на двадцать и вернулся с небольшим пакетиком.

— Держи, — сказал он, сунув мне пакетик.

— Что это?

— Открой.

Я послушно открыла пакетик и ахнула. В нем лежала коробка с телефоном — весьма дорогим телефоном последней модели.

— Я не могу это принять! — сразу же объявила я.

Водитель косо взглянул на меня через зеркало заднего вида.

— Ой, Соловей, вот только не надо мне тут, — произнес Ларский свои прежним, недовольным тоном. — Обижаешь, правда.

— Он же дорогой…

— Я тебе должен. Твой телефон сломался из-за меня, так что получи теперь новый, за счет фирмы. Кстати, он водонепроницаемый и очень прочный.

— Спасибо. — На глазах навернулись слезы. — Мне еще никто не делал таких дорогих подарков.

— Это мелочи, — отмахнулся Ларский, довольно улыбаясь.