Люби меня, девочка (СИ) - Пырченкова Анастасия - Страница 49

— Игрушка, — закончила я за него со злым сарказмом.

— Нет. Для этого я ее слишком уважаю.

Нет, он точно надо мной издевается!

— Ну так и возвращайся к воспитанной и покладистой Теоне, какого черта ты за мной-то бегаешь? Скатертью дорога. Удерживать не буду, обещаю. Могу даже счастья пожелать. Совет да любовь вам.

И если начинала я более-менее спокойно, то последнее почти прокричала. Просто терпения не осталось его слушать. Но то у меня. У него его явно с избытком было. Ибо продолжил он выдавать свои признания в любви к другой с завидным спокойствием.

— Как я и сказал, Теона замечательная девушка. И действительно станет идеальной женой.

Ссссууукаааа!!!

Аж суставы заболели, так сильно я сжала кулаки.

Один из них и запустила ему в рожу. Молча. Со всей дури. До прострелившей запястье боли.

На словесные баталии больше ни сил ни терпения не осталось.

Дышать и то получалось через раз.

И слезы. Эти проклятые слезы опять полились из меня, словно кран открыли. Так больно и унизительно мне еще никогда не было. И как только в одном человеке помещается нежность и жестокость? А главное…

Зачем?!

Он мне все это говорит…

Почему просто не отпустит, если все для себя решил?

Для чего мне знать о том, как он относится к другой?

Ему и того мало. Руки, прежде покоящиеся на моей талии, разжались, а затем мягко обхватили мое лицо, проводя большими пальцами по щекам, стирая слезы. К ним присоединились губы.

— Вот только не мне. Кому-то другому. Потому что она — не ты, ванильная, — прошептали они, сцеловывая каждую соленую капельку с ресниц, после чего мужчина вовсе уткнулся лбом в мой. — И ни одна другая никогда не сможет тебя заменить. Не для меня. Для меня в этом мире давно существует только одна женщина — ты. И только ты. С той минуты, как я увидел тебя в том клубе, все остальные померкли. И если я когда-то на ком-то и женюсь, то только на тебе.

Он говорил, а я по мере его слов все больше удивлялась, позабыв о злости и обиде. Просто смотрела в его глаза, в которых светилась знакомая мне нежность, и удивлялась. Насколько же умело он играет на чужих чувствах. Я ведь почти поверила. На одно ничтожное мгновение. В следующее — рассмеялась. Боль и отчаяние выплеснулись в настоящую истерику. Я смеялась и не могла остановиться. Честно, пыталась успокоиться, но смех накатывал снова и снова. А потом…

Поцелуй.

Отрезал все желание веселиться на корню.

Глубокий, жадный, на грани смертельной пытки. Потому что само прикосновение губ Дамира — это как восхождение на эшафот. А мой стон наслаждения — лезвие гильотины. Поддалась, да. В последний раз. Чтобы запомнить и не забывать сотворенное предательство. Ядом останется на моих губах. Чтобы больше никто не мог к ним прикоснуться. Дамир в том числе. В числе первых.

— Ненавижу, — выдохнула, когда он отстранился, растворяясь в ледяном вихре его потемневшего взора.

— Я знаю, — прошептал он в ответ. — Ненавидь, — слегка кивнул. — Я согласен и на это. На что угодно, ванильная. Только не смей уходить от меня. Не пущу. Ты только моя. Никому не отдам. Поняла?

Усмехнулась. На этот раз не скрывая горечи.

— Как тебе это удается? Так быстро переобуваться? Этому где-то учат, на каких-то профессиональных курсах по сволочизму? — уточнила устало.

Никаких сил не осталось бороться.

Вообще странная пустота поселилась в душе, разъедающая все внутренности, превращая их в кашу.

— Просто позволь объяснить.

Повторно усмехнулась.

— Зачем? Ты уже объяснил. Хотя ни черта это не служит оправданием, Дамир. Ты, будучи связанный с другой, встречался со мной. Еще и о детях что-то говорил. Да и вообще удобно устроился. Уверена, уже и дни недели расписал для встреч с нами. Ты ведь так любишь все заранее планировать…

Не договорила.

А все потому, что одна обнаглевшая морда кавказской национальности с тиранскими замашками со словами: “Достала, зараза!”, перекинул меня через плечо и понес ко входу в ЗАГС.

Ну уж нет!

Я против!

Еще бы кого-нибудь интересовало мое мнение.

Дамир на мое сопротивление только отвесил шлепок по моим нижним девяносто.

— Не вертись, а то уроню, — заметил довольным тоном.

И ни одна сволочь даже не попыталась помочь!

Шли и улыбались, глядя на нашу композицию.

Прям как в одно злопамятное утро.

Долбанное дежавю какое-то.

______________________________Да-да, упрямая и недоверчивая Ира)))

— Пусти меня! Пусти! — требовала я, колотя Дамира по спине. — Я не пойду за тебя замуж! Вообще никуда с тобой не пойду!

Смешное заявление, с учетом в каком положении я пребывала.

Вот и мой похититель не проникся. В полнейшем спокойствии вошел в холл Дворца Бракосочетания, свернул куда-то влево и направился дальше в одну ему известную сторону.

— Я все равно скажу тебе «нет». И подписывать ничего не буду.

И опять мои предостережения были проигнорированы.

А потом мы пришли.

В какой-то кабинет, который, будучи на плече, я даже разглядеть не могла. Вообще ничего не видела, кроме задницы Дамира и захлопнувшейся за нами двери.

— Добрый день, милые дамы, — проявил формальную вежливость Дамир. — Мы, как понимаете, к вам. Жениться.

— Видим, — послышалось насмешливое от работницы ЗАГСа. — Девушку может отпустите?

— Отпущу, конечно, — отозвался Дамир милым тоном.

И я тут же приготовилась драпать из этого места со всех ног.

Вот только сказать-то он сказал, а отпустить не отпустил!

— Сволочь! — ударила его по заднице кулаком.

— Это она так любовь выражает. Вместо зайки и солнышка, — пояснил Дамир ласково, предупреждающе погладив меня по заднице.

Я в ответ ущипнула его собственную.

— Вот и отпусти меня, гад, я тебе по полной всю свою любовь выкажу, — предложила самым милым голосом, на который сейчас была способна.

Видимо, вышло не очень, так как положение мое совсем не поменялось.

— Конечно, выкажешь, как иначе? — деланно удивился мужчина. — Я даже обещаю ночи не ждать.

— Правильно, Валихалов, тебе со мной вообще ждать нечего. Ни дня, ни ночи, ничего. Тебе это все твоя настоящая невеста предоставит. Не я.

— Увы, ее рядом со мной нет. Но зато есть ты. Но ничего, я парень не гордый…

Он еще не договорил, а я уже вцепилась зубами ему в левый филей прям через ткань брюк.

Вот на это Дамир сразу среагировал. Зашипел от боли и ослабил хватку, чем я тут же воспользовалась. Упала на пол, но это так, ерунда. Сложнее было увернуться от мужских рук, которые попытались вернуть меня обратно.

Ага, конечно!

Бегу, спешу и падаю, да сразу в его объятия!

Благо сбоку от входа стол стоял, и я по нему скользнула на другую сторону. Снесла попутно большую часть всего, что на нем лежало, но да ладно. Потом извинюсь. Сейчас главное не подпустить к себе одного в край охамевшего козла, потерявшего совесть.

— Не прикасайся ко мне, кобелина треклятая! — закричала на него, схватившись за первое попавшееся под руку.

Этим оказался степлер внушительного размера и веса. Его я и запульнула в обнаглевшего мужика. Жаль, он увернулся. Но ничего. Где наша не пропадала? Степлер заменила линейка. Длинная такая, металлическая, еще советских времен. Ею я и принялась махать перед собой, не позволяя к себе приблизиться. Та со свистом рассекала воздух. Дамир попытался ее перехватить, но я вовремя отвела руку, ударив по его ладони, оставив на ней царапину. Мимолетное сожаление от поступка задушила на корню. Надо будет, всю морду располосую, но ни за что больше не позволю ему ко мне прикоснуться.

— Пошел ты на хрен, Валихалов! Я ни за что и никогда не выйду за тебя замуж! Да я лучше за Костика выйду! Но только не за тебя!

Сперва сказала, потом нервно сглотнула. И отступила на всякий случай. Пальцы до боли вцепились в длинную полоску тонкой стали. На Дамира вовсе боялась смотреть. Хотя все равно смотрела. А он… весь будто потемнел, словно его мраком окутало, в противовес этому на губах расплылась жесткая ухмылка. Его шаг и мое отступление. Еще один, и я упираюсь спиной в стену.