Вор вне закона - Алов Сергей - Страница 48

— Доедешь, тогда и побалуешься своим балычком, — сказал он. — А в дороге и попоститься не грех. Попы и доктора рекомендуют.

В соседней камере-купе забарабанили по решетке:

— Эй, начальник, воды давай!

Молодой узкоглазый солдат остановился перед нарушителем спокойствия, нагло ощерился:

— А чай не хочешь? Или пивка холодного?

— Дайте же людям пить, волки! — заорали на него из всех камер, но конвойный лишь продолжал усмехаться.

Яхонт ткнул пальцем в сторону решетки:

— Понял теперь, почему я тебя от этой хавки удержал? На этапе надо меньше есть и больше спать. Это ведь только начало представления. Сейчас мусора их часок-другой без воды продержат, потом пару ведер мутной грязи принесут, но они и такую в минуту выпьют. Тут их на дальняк по малой нужде потянет. Это будет второе действие. А к ночи чекисты пережрутся и начнут действие третье. Под аплодисменты. Понять их можно. Служба у них тяжелая, нервная. На ком еще оттянуться, как не на нашем брате-терпигорце. Хорошо хоть с нами баб этапируют.

Ночью вагон ходил ходуном. Конвойные перепились, из их купе раздавались крики, брань. Потом, судя по звукам, началась общая драка и все закончилось выстрелами. Утром Лях обнаружил, что у них полностью сменился конвой.

Оказалось, что двое охранников, "дедушек", призванных в войска из южных горячих краев, попытались отодрать в задницу салабона-латыша. Тот возмутился, за что был избит и изнасилован. Придя в себя, пострадавший взял у пьяного начальника конвоя пистолет и перестрелял всех, кто находился от него в прямой видимости. И тех, кто его насиловал, и тех, кто смотрел. Пользуясь моментом, заключенные из соседнего купе-камеры попытались выломать решетку и рвануть в бега. Яхонт усмехнулся.

— С этапа бежать легче легкого. Кусок обычного ластика в замок перед закрытием засунь — дверь сама откроется. А уж из вагона выйти — проще простого.

— А почему сам не бежишь? — спросил Лешка.

— Зачем? Я в тюрьме полжизни провел, здесь мой первый дом. А там, на воле, второй. Прежде чем туда бежать, его сперва подготовить надо. Знаешь, кто чаще всего на рывок идет, без подготовки бежит? Петушня обиженная, да и то лишь с беспредельных зон — с малолетки, с общего, да с усиленного режимов. Потому как на строгом и петух свои права имеет. Хочешь его жопой попользоваться — заплати. А на общем и на усиленном их дерут все кому не лень, с утра и до вечера. Бывает и мусора грешат, не брезгуют. Вот от такой заботы обиженка и бежит. Мусоров конвойных режут почем зря, своих же однокрытников-зеков в заложники берут и тоже мочат. Да, много зла в мире.

— Волоха так же говорил, — сказал Лешка.

— Волоха мудрым человеком был, — подтвердил Яхонт. — А для меня все равно как сыном. Знаешь, какое у нас ним первое дело было? У Василия Сталина генеральский клифт увели, пока он на блатхате в Гагаринском переулке зависал. Ну ладно, давай покемарим децал, дорога впереди длинная. Успеем набазариться.

Наутро Лешка обнаружил Яхонта тасующим колоду самодельных карт.

— Шпилишь? — поинтересовался старый вор.

— Нет. Не люблю, да и Призрак не советовал.

Старик вздохнул мечтательно.

— А я люблю, грешным делом, короля за бороду потянуть. Только играть тебе все равно придется. На зоне одно из двух — или работаешь, или играешь. Больше средств к существованию взять неоткуда. Работать ты вряд ли согласишься и в пристяжь, к авторитетам шестерить, не пойдешь. А на одной баланде сидеть — ноги протянешь. Так что хочешь-не хочешь, а играть придется. Карты для тебя — это хлеб. И я так тебе скажу. Лучше меня ты учителя в этом деле не найдешь.

— Вот, гляди.

Старый вор тщательно перетасовал карты. Причем делал он это предельно просто. Даже, как показалось Ляху, неумело.

— Сними, попросил он Ляха. Тот ткнул пальцем наугад в середину колоды.

— А теперь следи.

Яхонт сдал сначала четырех тузов, за ними пошли короли, следом дамы и так далее в порядке убывания мастей. Потом он продемонстрировал варианты игровых комбинаций. Сдал себе очко, потом трех тузов — буру. Затем выложил "восьмерик" — восемь карт червовой масти в необычной последовательности — валет, девятка, туз, десятка, король, дама, восьмерка и семерка.

— Это "терц", — пояснил Яхонт. — Старая каторжная игра. Сейчас в нее редко играют.

Затем старый вор перешел к общему обзору карточных игр.

— Вот, к примеру, сика — игра фраерская. Есть и шпанские — рамс, терц тоже, но терц требует игры спокойной. Стос — самая авторитетная. В стос сама Пиковая Дама играла. Да и Пушкин его уважал. Я тебя всему научу. И как мутузки накрапить, и как колоду грамотно зарядить, и много чему еще. Согласен?

— А зачем тебе надо учить меня? Что взамен потребуешь?

Яхонт усмехнулся.

— Пацан ты правильный, старика накалывать не будешь. Верить тебе можно. Предлагаю договор. Едем мы с тобой на одну зону. Дорога долгая, ты парень толковый, успеешь многим примочкам выучиться. На зоне ты играешь, выигрыш пополам. Со мной-то давно никто играть не садится. Боятся. Знают, что раздену. А ты парень новый. Пока тебя раскусят, ты ползоны ободрать успеешь. Главное — с выигрыша на общее отстегивать не забывай. Карцера и больнички греть. Кто ради наживы играет, долго не живет. До первого серьезного косяка. Карты существуют для того, чтобы ты своим выигрышем другим арестантам жизнь облегчал. Так это будет по-божески.

За обучением дорога пролетела незаметно. Наконец вагон загнали в тупик и в коридоре послышались отрывистые как лай команды. Они прибыли.

Из вагона Лешкин этап погрузили в машину — сварной железный ящик, поставленные в кузов "КамАЗа". Спустя еще два часа тряской дороги их выкинули в предзоннике "Силикатной".

Кум "Силикатной" капитан Храпов пересекал жилую зону. Навстречу ему попался повар-фуфломет Чушка. Его жирную рожу Храпов заметил и узнал издалека.

"Интересно, — думал Храпов, — почему на холявных должностях и в теплых местечках — в столовке, санчасти, в каптерках-биндюжках, всегда работает жулье? Наверно с ними проще и легче. Честного поставишь — его свои тут же обдурят. Интриги начнутся. К тому же у честного принципы. Кто знает, чего от него ждать? А с подонками все ясно. Ты знаешь, что они хотят — украсть побольше, они знают, чего от них хотят — чтобы крали поменьше. В результате — полный консенсус при обоюдной выгоде".

Храпов начинал службу на собачьей должности мальчика для битья — начальником отряда. Потом должность режимника и вот теперь зам нач по оперчасти. У "кума" служба хлопотная, но уважаемая. Вон как жирномордый повар издалека шапку ломает. Это тебе не беспонтовая должность, на которой, будь хоть генералом, зеки тебя в упор не замечают.

Храпов зевнул во вест рот. Выспаться так и не удалось. Всю ночь зона стояла на ушах. Вчера с предзонника при возвращении с "промки", рабочей зоны, заломил рога один из петухов. В локальных секторах отрядов всю ночь шел шмон. Людей то строили, то распускали по шконкам, чтобы спустя полчаса поднять снова.

В принципе, Храпов за годы службы привык к бессоннице и к бардаку. Да и работа у него была на сегодня несложная. Выдернуть из пришедшего этапа нескольких авторитетов и запереть до времени в "кондей" — штрафной изолятор. А там можно и спать идти.

Ворота предзонника распахнулись, но это был не этап. После охоты за беглецом с триумфом возвращался главный "чекист" зоны — начальник отдельного батальона охраны капитан Жук по прозвищу Канарис… Храпов, как и любой "внутренний" сотрудник колонии, терпеть не мог "чекистов", внешнюю охрану, хотя и пил иногда с Жуком конфискованную у солдат и зеков водку. Судя по довольному виду Канариса, беглеца они взяли. То ли живым, то ли мертвым.

Комбат гордо возвышался в кузове грузовика. Храпову махнул рукой: