Угнетатель 2 (СИ) - Ра Юрий - Страница 25

По большому счету, бойцы только сейчас выдохнули, как мне потом объяснили. Здешние мечники как та окопная пехота второй мировой войны по косвенным признакам и слухам давно научилась определять, что и как идет на их фронте и других театрах военных действий. Мой приезд в замок для всех означал — слухи не врали, боевые действия против монарха Мерсалии окончены, граф замирился с королем.

Но была в замке и вторая баталия, и не меньшим числом. Проигравшие компанию дружинники содержались в подвалах уже два месяца. И пускай их нормально кормили, нормально для тюрьмы, пускай тут было не холоднее, чем в окружении на зимнем ветру, настроение у вояк было как… как у приговоренных. Слухи, доходившие до них, были противоречивы и обрывочны, похоже никто не знал, что ждет проигравших бойцов. Складывалось ощущение, что их забыли.

Погожим мартовским утром заключенных начали уводить из камер сразу десятками, как оказалось, чтобы строить в замковом дворе в окружении дружинников дер Приста, под взглядами лучников на стене. Что-то назревало. А потом на стене появился виконт Дорд. Семнадцатилетний щегол взлетел на стену по лестнице как на ветку, его лицо украшал свежий шрам. Видать где-то нашла коса на камень, пощипали щеглу перья. Может, и сейчас споткнется, да со стены упадет, да шею свернет на глазах у всех… не сложилось. Он приложил за каким-то лядом ко рту воронку из медного листа и неожиданно громко начал говорить:

— Пленники, слушать сюда! Кто не в курсе, я вернулся из Луарта, мы помирились с его величеством Якобом Третьим, а чтоб больше не ссориться, выпили столько, сколько вашей сотне и не снилось! — неясный гул прошел по толпе пленных. — Кто не верит, может спросить у моего личного десятка, они нас потом разносили по кроватям. Кстати, пьянствовали в моём доме!

Естественно, гул усилился. Виконт помолчал, давая прокричаться тем, кто не смог удержать удивления или недоверия внутри. Потом продолжил, всё также крича в свою воронку:

— Якоб третий вами охренеть как недоволен! Вы почти опозорили своего короля поражением, он сам мне это сказал! Ему было настолько грустно от понимания вашей никчемности как бойцов, что он отказался вас выкупать. Кто захочет платить за мусор?

А вот теперь повисла гробовая тишина. Это не могло быть правдой, но это всё объясняло: и добродушно-расслабленное поведение дружины графа, явно не готовящейся к осаде, и появление тут Дорда, и их двухмесячное сидение в подвалах. Слово «обреченность» оказалось наиболее подходящим для описания выражений лиц толпы людей, еще недавно бывших бойцами, не боящимися смерти.

— Что замолчали?! Задумались? То-то же! Так вот, мне вы не нужны в качестве обузы и пленников, которых я вынужден кормить в ожидании выкупа, которого не будет! Кто за вас заплатит? Жена и дети? За лучника Томаса придет заплатить его родня?! Да он белки им ни разу не прислал за всё время службы!

— Брехня! Я матери денег давал два раза! И я не лучник! — какой-то вояка начал оправдываться, думая, что виконт его знает. Остальные в голос заржали над недотёпой. Всякий понимал, что аристократ ляпнул первое попавшее на язык имя.

— Что, Томас, подождать пару лет, пока твоя родня привезет выкуп?! А пока кормить тебя?! Хрена там! На рудники все пойдете выкуп отрабатывать! А кто не согласен, говорите сейчас, только руку при этом поднимайте, чтоб мои лучники не промахивались — и снова повисла мертвая тишина. И в этой тишине продолжал лязгать страшный голос виконта как голос самого посланника смерти:

— Кто за три года, кто за пять погасите долг. Кто-то помрет на рудниках, кто-то окажется ленив, и его казнят через полгода! Но есть другой вариант для тех, кто ни в рудники не хочет идти, ни умереть прямо сейчас.

— Какой?! — разом крикнула сотня глоток так громко, что снялись с веток все окрестные птицы.

— У меня есть планы на этот год, я опять пойду воевать! Мне нужны будут бойцы. Хорошие бойцы, не ваш сброд. Есть тут те, кто согласен учиться убивать по-новому?!

— ДА!!!!! — снова как прибой о скалистый берег грянул хор, звучащий особенно громко в тесном каменном колодце.

— Тех, кто хочет и готов воевать за меня, я приму под свою руку. Вымочу, вздрючу, высушу, а потом снова вымочу. И буду делать так, пока мои бойцы не перестанут умирать на тренировках и разучатся умирать в бою. Сучата, вы готовы выживать всегда и везде?!

— ДА!!!

— Вы пойдете на рудники или за мной?!

— За тобой!!!

Стоящие рядом шевалье Крутон и барон Жан дер Брубек морщились от каждого крика толпы.

— Жан, вот что это было?

— Это немагия сэра Жоржа, моего рыцаря. Видел бы ты, как он с королем разговаривает. А главы гильдий ему сапоги чистят, еще и спорят из-за очереди.

— Почему Жоржа, он же Дорд.

— Ему так больше нравится.

— Странный у тебя наставник.

Встреча с рядовыми колхозниками прошла в теплой дружеской атмосфере. А вот на вечер я собирал партактив, то есть благородных пленников. Им так запудрить мозги не удастся, им надо говорить чуть больше правды. Или даже так — еще больше правды, чтоб им от неё тошно стало. Беседу я назначил на послеобеденное время в столовой. Отставить столовую, раз кормить не будут, значит в переговорной. Как обычно, за моей спиной стояли оруженосец и начальник замковой охраны, неожиданно спевшиеся в этот раз.

Ну да, Жан теперь полноправный боец, хоть и хлипенький телом, зато с актуальной боевой магией. Нашему Крутону он напоминает себя в юности, такого же младшего сына, не получившего в наследство ничего кроме имени. Всей разницы — Жан сын графа, потому у него баронский титул. Эдакий барон без баронства. Но это все так думают, а мой оруженосец полон планов. Например, он себе уже составил пяток сценариев, когда я, его сюзерен и граф оказываюсь в бою на краю неминуемой гибели, и тут Жан на лихом коне своевременным ударом спасает меня и заодно исход всей битвы. А я такой ему баронство в награду! Угу, словно мне в моём графстве нужен барон-вояка, а не эффективный управленец. Хотя по нынешним временам, бывает и так, что выгоднее иметь под своей рукой волчару, а не крепкого хозяйственника.

Когда Присты приглашают благородных пленников к столу, то получаются посиделки аристократов и даже родственников в каком-то очень далеком колене. Сегодня всё иначе, я вызвал в зал пленников решать их судьбу, так что сижу один, а все остальные стоят.

— Господа, наверняка вы уже слышали то, что я вещал простолюдинам-пленникам сегодня утром.

— Виконт, им вы можете говорить что угодно, ваше право. А что происходит на самом деле?

— Ровно тоже самое. Я собрал вас сейчас, не дожидаясь приезда графа по двум причинам. Во-первых, чтоб не томить благородных господ в неведении более положенного. А во-вторых, чтоб до его приезда смогли определиться с тем, что вам делать. У вас два варианта, выкупиться или дать вассальную присягу мне, если нет денег на выкуп.

— Что, король на самом деле отказался нас выкупать?

— Да, это чистая правда.

— А если кому-то не подходит ни один из вариантов?

— Вариант с отработкой на рудниках суммы выкупа ни я, ни граф не предложим. Это унижает достоинство благородного и невозможно чисто технически — выкуп за боевого мага в руднике не отработать за всю жизнь. Так что остаётся казнь.

— Ты совсем зарвался, мальчишка! — это Седерик не выдержал.

— Да уж, даже если кто и согласится на личный вассалитет, то не вам, юноша.

— Ха! Забавно вышло, Якоб Третий как раз по этому поводу написал меморандум. Тайный, между прочим. В нём расписано, кто и почему должен дать мне присягу и даже на какой срок. Можете ознакомиться. Скорее, не можете, а обязаны — на стол полетел свиток с королевской печатью на сургуче. — Господа, на сём вынужден вас покинуть, важные дела. Как прочтете, я вас более не задерживаю в зале. Жан, как господа ознакомятся, прошу тебя занести свиток в кабинет графа. Я сам буду там.