Спящие боги Инадзумы (СИ) - Локхарт Лисс - Страница 98

«Неужели не подействовало?»

И в тот момент, когда надежда почти оставила его, сегун Райдэн подняла взгляд. Она казалась уставшей и потрясенной. Но самое главное, в ее глазах снова вспыхнул огонь жизни — песня Венти все же сумела найти путь к ее сердцу и разорвать связь с Кольцом Изнанки.

— Эи, — ласково позвал Венти. — Все уже позади.

Вспыхнула серебристая вспышка, и между ними возникла Яэ Мико. Предоставив заботы о пробудившемся Архонте остальным, она торопливо устремилась к Аято.

Кольцо Изнанки выскользнуло из его рук. Кадзуха хотел метнуться вперед и подобрать его, закончить начатое Аято, но заканчивать было уже нечего: как только связь Эи с артефактом разорвалась, Кольцо Изнанки треснуло. Ударившись о каменные плиты, оно раскололось пополам. В воздух, ознаменовав конец зловещего устройства, вырвалось темное облачко, и больше никто не обращал на него внимание.

Аято слабо улыбнулся. Обратил невидящий взор на Аяку.

А потом упал на мостовую, позволив боли наконец взять над ним верх.

Тома и Аяка бросились вперед, но Яэ Мико их остановила. Кадзуха едва успевал уследить за ее движениями. Рядом опустилась Кокоми, и вдвоем они творили магию, на какую способны были только жрицы Наруками и Сангономии. Неподалеку нарисовался обеспокоенный Горо.

Несмотря на протесты Яэ Мико и Кокоми, все сгрудились вокруг Аято — все, кроме Эи. Она держалась в стороне, и по щекам ее струились слезы.

Кадзуха вздохнул. Припадая на раненую ногу, поравнялся с сегуном и, сделав над собой усилие, мягко прикоснулся к ней. К его изумлению, Эи не отстранилась, хотя неожиданная поддержка ее удивила. Быстро стерев слезы, она отвернулась, но Кадзуха придержал ее за плечо.

— Все закончилось, Ваше Превосходительство, — сказал он. — Больше Кольцо Изнанки вам не навредит.

— Оно уже принесло достаточно вреда, — резко отозвалась Эи. — Я подвела Инадзуму. Позволила Отто взять верх. Я должна была защищать своих людей, но вместо этого…

Она мрачно осмотрела руины Тэнсюкаку. Обломки клинка Кадзухи. Бойцов армии Сопротивления и сегуната, которым не довелось увидеть конец битвы. Израненного Аято, за жизнь которого отчаянно боролись Яэ Мико и Кокоми. Эи закрыла глаза, не желая встречаться с Кадзухой взглядом.

Кадзуха повернул голову в сторону друзей. Венти стоял чуть поодаль, по-прежнему сжимая лиру, и в его взгляде, обращенном к Аято, плескалась печаль. Словно почувствовав чужой взгляд, он поднял голову и легонько улыбнулся Кадзухе.

И этот жест вдруг открыл Кадзухе глаза на то, что было так просто и к чему он до сих пор оставался слеп.

Несколькими минутами ранее Кадзуха был полон решимости убить сегуна, если представится шанс. Ему казалось, только так он сможет положить конец страданиям Аято и своим собственным мучениям — бесконечному кошмару, в котором его погибший друг раз за разом падает к подножию Тэнсюкаку.

Но теперь он, кажется, начал понимать. Боль порождает боль. Это нескончаемый цикл.

Терзаемая горечью после смерти сестры, Эи замкнулась в себе и позволила бесчувственной кукле принимать за нее решения. Не меч сегуна Райдэн, а боль Эи поразила Томо. А Кадзуха, ведомый болью от потери друга, впервые поднял клинок не из чувства долга, а из желания намеренно оборвать чужую жизнь. Лишь потому, что Райдэн обладала божественной силой, боль не превратила Кадзуху в убийцу.

Потрясенный потерей Синьоры, Отто прошел огромный путь из Снежной в Инадзуму и даже вернул ее из мира мертвых. Его поступок привел к новым потерям: Кэтсуо и Тадао, Тэкуми, Юй Шэнь, солдаты Сангономии и сегуната… Новая волна боли.

«Любовь — это обоюдоострый клинок. Она может стать хорошим оружием. Но ты никогда не знаешь, когда она обернется против тебя, если связь, что давала тебе силу, будет разрушена». Так сказал Сяо, когда вспоминал печальный финал жизни своих друзей. И он был прав. Любовь может стать исцелением и путем к свету, но она же порой вынуждает людей совершать ужасные поступки и тонуть все глубже во тьме.

Это порочный круг, и пока он существует, будет проливаться кровь.

К счастью, непоправима только смерть. И пока люди живы, у них остается возможность решать, к какой стороне клинка они хотят обратиться.

Например, начать с того, чтобы отпустить многолетнюю ненависть.

Кадзуха вздохнул и, подняв голову, перехватил взгляд Эи.

— Это не ваша вина. Вы попали под влияние очень умного и опасного человека, который готов был на все ради своей цели. Он бы в любом случае нашел способ подчинить ваши силы себе.

— О, Каэдэхара… — устало вздохнула Эи. — Я не заслуживаю твоей поддержки.

Улыбнувшись, Кадзуха вдруг опустился на одно колено и смиренно склонил голову.

— В таком случае, я не заслуживаю вашего милосердия, Ваше Превосходительство, — твердо сказал он. — Я поднял клинок против сегуна и нарушил за последние дни не один десяток законов Инадзумы. Я, кстати, даже на закрытых горячих источниках побывал. Можете записать это в список моих грехов и вынести соответствующее наказание.

Лицо Эи изумленно вытянулось.

— Встань, Каэдэхара! Что ты такое говоришь? Какие горячие источники? Ты сам понимаешь, как нелепо это звучит?

Кадзуха поднял голову. Заглянув ему в глаза, Эи вдруг расслабилась и улыбнулась. Она наконец поняла, что пытался донести ей Кадзуха.

— Может быть, ничего этого не случилось бы, если бы Отто смог принять слова поддержки и впустить в свое сердце принятие, — смело глядя на сегуна, произнес Кадзуха. — Я не говорю о том, что вы безгрешны, Ваше Превосходительство, и нам всем стоит с этим смириться. Я лишь пытаюсь сказать, что утопая в сожалении, вы ничего не сможете исправить.

Сегун задумчиво хмыкнула.

— Надеюсь, ты понимаешь, что твои слова можно расценить как попытку оскорбить сегуна?

Кадзуха вновь опустил голову, готовый в крайнем случае броситься прочь: теперь он ни за что не хотел отдавать свою жизнь в распоряжение сегуну. Он не будет безропотно принимать свою смерть. Томо научил его главному — бороться. Он умер не для того, чтобы Кадзуха ушел следом.

Он погиб, чтобы Кадзуха выбрал жизнь.

Эи сделала шаг вперед. И наконец, поколебавшись, протянула ему руку.

— К счастью, их также можно расценить как хороший совет. Вставай, Каэдэхара. Твоя мудрость еще понадобится мне.

Кадзуха взялся за протянутую ладонь, и они с Эи присоединились к остальным — молчаливой группе, которая, затаив дыхание, наблюдала за попытками Яэ Мико и Кокоми спасти жизнь Аято.

— Как успехи? — шепотом спросил Кадзуха у Венти.

Тот качнул головой.

— Мико и Кокоми сделали, что могли. Теперь все зависит от Аято. Вопрос не только в том, хватит ли ему выдержки выкарабкаться… — Венти бросил быстрый взгляд на Аяку и, убедившись, что она не слышит, закончил мысль. — Вопрос в том, захочет ли он этого.

От его слов сердце Кадзухи пустилось вскачь. Да быть такого не может. Аято должен вернуться. В смерти нет свободы — только забвение и пустота.

Яэ Мико и Кокоми отстранились, объявив, что их работа окончена, и рядом с окровавленным братом тут же опустилась Аяка. Никто не смел ей помешать. Даже Тома, хоть и держался поблизости, соблюдал вежливую дистанцию, понимая, что эти минуты могут стать для брата и сестры последними.

Кадзухе не хотелось в это верить. Он судорожно вздохнул, и стоявшая рядом Бэй Доу молча стиснула его плечо.

Аяка осторожно взялась за ладонь Аято. Погладила серебряное кольцо на его указательном пальце. А потом, вымученно улыбнувшись, вдруг запела:

Идем, идем, идем! Сыграем в тэмари!

Раз, два, раз, два, три. Тэмари карабкается на Священную сакуру.

Четыре, пять, четыре, пять, шесть. Вжик! И перелетает через Ёго!

Семь, восемь, семь, восемь, девять. Тэмари снова у меня в руках. Да…

Песня не закончилась, но Аяка не могла продолжать. Ее голос пресекся, и она, прижав руку брата к щеке, расплакалась.

Тома зажал рот рукой и отвернулся. Кокоми прижалась к Горо. Она слишком вымоталась для того, чтобы плакать, но на ее лицо набежала тень. Мико еле слышно вздохнула. Она сидела спиной к Аято и Аяке, и Кадзуха вдруг понял, почему. Ей было не все равно. Наоборот. Она просто не могла смотреть.