Френдзона: Выход (СИ) - Волкова Дарья - Страница 32

— Ладно-ладно, ну буду трогать твою прелесть, — пробормотала Марфа. И у нее дыхание тоже уже совсем не размеренное. То, что начиналось с явным оттенком спортивного азарта, уже превратилось в чувственное приключение для двоих.

Оказывается, в любимом мужчине прекрасно все. И даже стопа. Пусть и немаленького размера и волосатая. Марфа устроилась удобнее и обхватила ладонями стопу.

— Мне кажется, ты заходишь очень издалека, — снова донеслось со стороны подушки приглушенное. Марфа не стала спорить. Она провела большим пальцем по внешнему своду стопы.

Вот, то-то же.

Роман вздрогнул, когда она добралась до той самой зоны. Которая проекция. Надо же, не соврали. Марфа принялась мягкими круговыми движениями гладить зону между третьим и четвертым пальцами. Рома смешно засопел в подушку, но все еще молчал.

Какой стойкий. Вот у нее уже стойкости ни черта не осталось. Марфа резко встала.

— Ты куда?!

— Никуда. Лежи и не шевелись. Я выключу верхний свет.

И заодно разденусь. Пора приступать к основному действию. Ох, а руки-то дрожат…

Но, несмотря на дрожащие руки, удалось раздеться быстро. А потом Марфа щедро вылила на себя половину бутылька. Ох, уляпают маслом все… Да пофиг!

И Марфа, не давая себе времени на сомнения, скользнула по Роме. Легла на него сверху и прижалась.

Он замер. Она слышала, как часто и глубоко он дышит. И сердце наверняка колотится.

Да, милый, и у меня тоже.

Включите фантазию, писали они. Ну хорошо, ок, попробуем. И, прогнувшись, Марфа заскользила грудью по мужской спине. Нарисовала восьмерку, еще одну. Прикусила губу, чтобы самой не застонать — потому что это было так… так… так…

И еще… еще…еще… Боже, тот, кто продумал боди-массаж — гений! И садист одновременно.

В голове у Марфы совершенно мутилось, но она продолжала скользить, двигаться вдоль, поперек, тереться о Ромину спину. А когда она, скользнув еще ниже, прижалась и потерлась грудью о его ягодицы — вот тогда Рома не выдержал. И застонал.

Массаж. Ну, подумаешь, массаж. Будто ему массаж не делали.

Такой — нет.

И ноги ему до этого как-то никто не массировал.

Знал бы заранее — побрил. Ай, тут не надо, я боюсь щекотки!

А потом Ромку прошило такой чувственной стрелой от стопы до паха, что он чуть не задохнулся.

Эй, ты что там делаешь, а?!

А она только начала. Делать. Творить. Вытворять.

Рома и предположить не мог, что это так… так безумно возбуждающе — когда женская грудь прижимается к твоей заднице. Догадаться невозможно, в какой безумной версии Камасутры может быть такая поза — чтобы женская грудь и мужские ягодицы оказались в непосредственном контакте.

А это, оказывается… это так, оказывается…

Марфа об него терлась, а у него отказывали все предохранители в голове. От того, что он чувствовал ее грудь, соски — и самой неожиданной частью своего тела. От того, что представлял себе, какая она там, за его спиной — прогнувшаяся, голая, скользкая, вся в этом чертовом масле. В нем наверняка какие-то специальные вещества, и именно от них у Романа так сносит крышу!

В какой-то момент Рома поймал себя на том, что прогибается в пояснице и поднимает таз — чтобы прижаться к ней плотнее. Как какой-то мальчик с бледно-синим отливом! Нет, это никуда не годится!

— Мрыся… — прохрипел он, пытаясь перевернуться.

Не тут-то было. Воспользовавшись тем, что он приподнял бедра, эта коварная женщина скользнула ладонью под него и…

… и тут Рома пропал окончательно. Горячая скользкая ладонь обхватила его и заскользила вверх и вниз.

Все, счет пошел на секунды. Он уже не выплывет из этого горячего морока вожделения.

Или, все-таки можно постараться…

— Так детей не делают, госпожа.

Каким чудом он умудрился перевернуться — непонятно. Как смог удержать скользкую Мрысю — тоже вопрос вопросов. А самый главный парадокс — как смог не кончить в тот момент, когда увидела ее — блестящую от масла, с румянцем на щеках и такими шальными глазами…

В общем, она все равно оказалась сверху. Но, по крайней мере, теперь и он был лицом вверх. И мог смотреть.

Ох…

Как умереть с достоинством? Рецепт прост и состоит из двух пунктов.

Первый. Обхватите рукой достоинство.

Второй. Умрите.

Пункт первый исполнила Марфа. А он сам был близок ко второму. Потому что даже не представлял, что так бывает.

Это уже не секс. Это, черт возьми, что-то другое. Когда кажется, что ты уже отдельно от своего тела. Телу кайфово, да. А тебя просто уносит.

Марфа прижимала его раскрытой масляной ладонью к себе, к своему горячему влажному естеству. И двигалась. И терлась об него. На это можно смотреть бесконечно — как двигается ее матово блестящая грудь, как она прогибается, как прикусывает губу. А вот чувствовать давление ее горячей ладони, прикосновение ее упругой, истекающей желанием плоти — это скоро кончится. Потому что финал накатывал горячими волнами неизбежно.

Милая моя, это все необыкновенно прекрасно. Но кончать я буду в тебя.

И ведь едва успел. Успела и она.

Господи, главное потом ее в руках удержать. Скользкая ведь. Нет, это масло придумали садисты. Хотя пахнет вкусно.

Они оба дышат тяжело, сбито, но, кажется, в унисон. Марфа чувствовала, как Ромкина дрожащая рука гладит ее волосы. В масле же оба… Да пофиг.

— Девочка моя… — теплый вздох коснулся ее уха. — Девочка моя прекрасная. Девочка моя любимая.

Марфа замерла. А вот и они. Те самые слова. Господи, ну она же знала! Она же чувствовала! Но тогда почему в носу щиплет и в горле комок?!

— А как же определение суда? — прошептала она, едва сумев сглотнуть этот дурацкий комок в горле. — Про свидетельство о браке, штампы в паспорте и прочую ересь?

— А я свидетельство о заключении брака сегодня получил, — Марфа почувствовала, что на них уже привычно наползает одеяло. — Так что твой паспорт теперь недействительный, имей в виду. Надо срочно менять.

— Рома, ты о чем?! — Марфа попыталась приподняться, Ромина рука прижала ее поверх одеяла.

— О, вот так ты не выскальзываешь. Кстати, мусь, а ничего, что я весь в этом масле… и в тебя? Оно не вредное?

— Оно специальное и как раз для этих целей, — автоматически ответила Марфа. А потом шлепнула его по плечу. — Так, не переводи разговор! Что значит — ты получил свидетельство?! Какое?!

— Свидетельство о заключении брака между Романом Ростиславовичем Ракитянским и Марфой Тихоновной Тихой. После заключения брака супругу присвоена фамилия «Ракитянский», супруге «Ракитянская». — Марфа смогла на это ответить только невнятными междометьями, Рома их интерпретировал по-своему и добавил: — Ну и свидетельство о твоем разводе с херром Штибером у меня тоже, само собой, есть.

— Как?! — завопила, наконец, Марфа. — Как я могла стать твоей женой, не зная об этом?! Я должна была написать заявление!

— Ты его написала.

— Когда?!

— Я могу назвать тебе точную дату, но не прямо сию секунду. Это надо копии документов поднять.

Марфа тяжело дышала. Еще несколько минут назад она сходила с ума от чувственного удовольствия. А теперь напряженно думала. И поняла.

— Ты подсунул мне документы на подпись!

— Ты сказала, чтобы я делал, как считаю нужным. Я так и сделал.

— Рома! — выдохнула Марфа беспомощно. Она не понимала, что сейчас чувствует. Она вообще не представляла, что такой дикий коктейль эмоций в состоянии испытывать. У Марфы нынче голова-шейкер.

Ромины ладони обхватили ее лица. От них по-прежнему одуряющие пахло иланг-инангом и нероли. А глаза его смотрели очень внимательно, серьезно и нежно.

— Прости меня. Прости меня, моя любимая. За то, что не сказал вчера, как положено. И за то, что…что сделал вот так. Это не очень правильно, признаю. Но понимаешь… У меня какая-то фобия образовалась, что ли… Мне просто край надо было тебя в официальном порядке… Да как же объяснить! Понимаешь, когда ты уехала… Когда ты вышла замуж… Когда я осознал, что… нет, кого я потерял… Слушай, я не знаю, как я тогда не чокнулся. От того, что ты — чья-то жена! А должна быть моей! Только вот сообразил я это… ну в общем, ты в курсе. Мне было так плохо. Я чуть не сдох! Мне казалось, что уже ничего невозможно сделать, что ты любишь другого, что ты его жена и… Но я не смог смириться. И поперся в этот сраный Мюнхен! А там в итоге оказалось… В общем, я как-то умудрился в последний, уже вроде бы упущенный момент, вывернуться. Ну, так я тогда думал. Так мне тогда казалось. А потом… — Ромка вздохнул, погладил ее скулы мягким, нежным движением. — Потом ты потеряла ребенка. А мне казалось, что я теряю тебя. Знаешь, мне на самом деле было не важно, чей это был ребенок, я бы…