Джентльмен с Харви-стрит (СИ) - Бергер Евгения Александровна - Страница 13

Розалин, проводив служанку глазами, торопливо захлопнула дверь и оделась. Беспокойство не отпускало – на Анри это было мало похоже. Может, он пошел искать в парке ежика... Прошлым днем они видели одного, скрывшегося в кустах, и мальчик загорелся идеей непременно поймать беглеца.

Прибирая постель, она тоскливо вздохнула, увидев вчерашнее платье: все еще мокрое и заляпанное в грязи, оно выглядело совершенно испорченным. Прачке придется приложить немало усилий, чтобы вернуть ему прежний вид... Если и это поможет. Внимание Розалин привлекли пятна на юбке: коричнево-ржавые, бурые. Что это? Кровь? Она с недоумением покосилась на них, а потом, бросив затею разгадать эту тайну, поспешила из комнаты, чтобы узнать, отыскался ли мальчик.

Проходя мимо детской, она увидела Грейс де Моранвилль, хозяйку дома, с опрокинутым, совершенно безумным лицом метавшуюся по комнате.

Едва завидев ее, женщина вопросила:

– Где ребенок? Где мой маленький мальчик? Кто унёс его? И колыбельку тоже убрали. Почему нет колыбельки?

– Колыбельки, мэм? – растерялась мисс Харпер.

Кроватка Анри стояла разобранной здесь же, слева от матери, а она спрашивала о колыбели, словно Анри все еще был годовалым младенцем.

– Да, где колыбель с моим мальчиком? – в экзальтации, как будто бы разозлившись ее недогадливостью, вскинулась леди де Моранвилль.

– Мэм, я... – начала в полной растерянности Розалин, не понимая, как и что говорить.

Хозяйка выглядела ужасно: наспех накинутый пеньюар, распахнувшийся на груди, волосы в беспорядке, сбились колтуном на затылке, глаза безумные. Мечется из угла в угол, как запертое в клетке животное...

– Кто ты такая? – оборвал ее нерешительный лепет странный вопрос. – Что вообще делаешь в моем доме? – Подозрительный взгляд уперся в нее, как рапира.

Розалин совершенно смешалась.

– Мэм, меня зовут Розалин Харпер, я гувернантка маленького Анри.

– Гувернантка?! – презрительно переспросила хозяйка. – Ты лжешь. Мой мальчик еще слишком мал, чтобы иметь гувернантку! – И снова: – Куда унесли колыбельку? Кто забрал моего ангелочка?

В тот момент Розалин допустила тот факт, что хозяйка, как бы ей не хотелось в подобное верить, в самом деле лишилась рассудка. Досужие языки оказались правы... А ведь она неизменно ее защищала и в разговорах с кухаркой и с Ридли, и в собственной голове, полагала миледи эксцентричной, чуточку взбалмошной, но отнюдь не лишившейся разума.

А теперь видела, что ошиблась...

– Мэм, – обратилась Розалин к женщине, мягко касаясь ее руки, – быть может, вам лучше присесть, успокоиться? Я уверена, мальчик найдется. Давайте приведем вас в порядок! – Хозяйка остановилась, позволив ей оправить свой пеньюар и затянуть поясок на тоненькой талии. – Смотрите, у вас что-то есть в волосах... Хвоинка. – Розалин продемонстрировала иголку сосны на ладони. – Пойдемте к вам комнату, я причешу вас.

В других обстоятельствах, ясное дело, она ни за что не решилась бы так снисходительно-кротко, словно с ребенком, говорить с миледи де Моранвилль. Этот тон хорошо действовал на маленького Анри, когда он, заигравшись в саду, не желал идти в дом, или кривился при виде тарелки овсянки, но и миледи неожиданно поддалась: кивнула, готовая идти за ней следом.

Но застонала вдруг:

– Как ужасно болит голова. Просто невыносимо! – И стиснула голову.

В этот самый момент и раздался истошный, полный ужаса крик, отрезонировавший, казалось, от всех стен и поверхностей в доме. Кричали с улицы...

– Что это было? – тут же вскинулась женщина.

– Кто-то кричал...

Они обе кинулись к подоконнику и поглядели в окно. Там, среди вечнозеленых кустов бересклета, маячило платье камеристки хозяйки... Та как будто застыла над чем-то, не шевелясь, и словно вовсе окаменев.

– Это Поттер, – сказала миледи. – Что она делает там?

– Ищет Анри, полагаю.

Миледи окинула Розалин уничижающим взглядом.

– Что моему малышу делать в саду? Поттер – круглая дура. – И высказав эту нелестную характеристику, она торопливо направилась прочь из комнаты, гувернантка – за ней.

– Кто кричал? – раздавалось со всех сторон разом.

Растревоженные слуги толпились в холле у лестницы; из кабинета показался Мишель де Моранвилль, и те при виде него разом смолкли.

– Дорогая, на вас лица нет. Что происходит? – подошел он к супруге, с заботой на нее глядя.

– Вы слышали, кто-то кричал? – откликнулась женщина. – Это Поттер, мне кажется. – И сразу без перехода: – Я потеряла Анри.

– Потеряли Анри? – переспросил муж, для пояснения глянув на Розалин.

– Его нет в своей комнате, – подтвердила она. – И миледи волнуется.

А женщина подалась ближе к мужу и пожаловалась в сердцах:

– Они унесли его колыбельку, Мишель. Зачем они это сделали? Нашему мальчику непременно нужна колыбелька.

Де Моранвилль растерялся, Розалин видела это, и опять поглядел на нее.

– Госпожа очень волнуется... – осторожно подбирая слова, сказала она, – и несколько потерялась в своих ощущениях.

Мужчина, кивнув, поджал губы – понял, о чём она говорила. Миледи «терялась в своих ощущениях» не впервые, но именно так – в первый раз.

– Дорогая, ребенка найдут, вот увидите... и колыбель возвратят, – сказал он, увещевая супругу. – Не лучше ли вам отдохнуть в своей комнате? Вы очень бледны.

Он хотел было взять ее за руку, но жена воспротивилась:

– Нет. Я хочу знать, почему Поттер кричала.

– Уверен, из-за какого-то пустяка. Ваша Поттер, миледи, боится собственной тени!

– И все же...

– Но вы не одеты. – Муж все-таки взял ее за руку и попытался развернуть к лестнице, но Грейс де Моранвилль дернулась.

– Я хочу видеть Анри! – закричала она. – Где мой мальчик? Кто унес его? – И побежала к двери, ничуть не заботясь ни о собственном виде, ни о том впечатлении, которое производила на слуг своим поведением и словами.

Гувернантка с хозяином переглянулись и последовали за ней. Догнали уже на садовой дорожке, ведущей вглубь сада: именно там, у фонтана, из окна они и заметили Поттер. Та, кажется, так и стояла, не двигаясь с места, и глядела на что-то в траве... вернее, на... кого-то в траве.

Розалин сбилась с шага, когда разгадала на что именно она смотрит: на человека. Под ложечкой засосало... Потемнело в глазах. Она замерла больше не в состоянии сделать ни шагу, и крик леди де Моранвилль оглушил ее на мгновенье. Распахнув вдруг глаза, она поняла, что зажмурилась, избегая невыносимой реальности, распростертой у ног камеристки.

– Мисс... – Ее подхватили по руку, и она узнала лакея, нанятого недавно.

– Спасибо, – прошептала одними губами, ощущая, что ноги не держат ее.

А миледи истошно то ли рыдала, то ли стенала как раненое животное, прижимая к себе мертвое тело своего маленького ребенка. И граф, отец мальчика, с неживым, будто враз омертвелым лицом, наблюдавший эту ужасную сцену, вдруг рухнул подле обоих, вцепившись пальцами в землю...

– Мальчик мой! Мой малыш! Мой маленький ангелочек! – рыдала Грейс де Моранвилль таким жутким голосом, что у слуг волосы на затылке зашевелились. От всей этой сцены веяло безысходностью и тоской, и впечатление лишь усилилось, когда они разглядели на шее маленького хозяина отчетливые следы крепких пальцев, сдавивших тонкую шейку.

Анри де Моранвилль умер не потому, что упал с дерева или ударился головой о бетонный бортик фонтана, – кто-то намеренно сжал его шею и лишил мальчика жизни.

– Такого кошмара я в жизнь не видывала! – тем же вечером отозвалась кухарка, подавая мисс Харпер лавандовый чай. – Бедный мастер Анри, он был таким славным, незлобивым ребенком... Кто мог решиться на подобное злодеяние?

Ответа у Розалин не было, как не было его и у полиции, наводнившей дом, словно прилив – морской грот. Жизнь в доме на Кинг-стрит восемнадцать в то утро изменилась до неузнаваемости...

– Мисс Харпер, вы успокоились? – обратился к своей компаньонке Фальконе. – Сможете продолжать обсуждение? Для нас очень важно ваше присутствие, но мы не хотим, понимаете сами, принуждать вас.