Ненависть и ничего, кроме любви (СИ) - Романова Любовь Валерьевна - Страница 40

Марк ничего не предпринимает, пока мы поднимаемся в квартиру, судя по цифре на табло, находящуюся на одиннадцатом этаже — последнем в доме, и я начинаю терзать себя ненужными мыслями, что он, возможно, передумал, но не знает, как сказать об этом? Но стоит нам пересечь порог квартиры, ка он срывается: тянет за руку и прижимает меня к двери, наваливаясь сверху всей тяжестью своего спортивного тела. Его губы, кажется, целуют сразу везде, а ладони проникают под пальто и шарят по платью, словно ища в нем конструктивные изъяны. Пальто летит вниз, сваливаясь бесформенной кучей у ног, туда же падает и его куртка. А потом вся одежда как-то крайне быстро исчезает с тела, руки подхватывают и несут в неизвестность, пока спина не касается прохладных простыней.

— Марк, секунду, — прошу я, пока разум окончательно не отключился и способность говорить не потеряна.

— Ради Бога, — шепчет он хрипло, прижимаясь лбом к моему виску, — не говори, что нам нужно остановиться.

— Нет, не это, — бормочу я, вдруг впадая в непонятное состояние робости, от которой едва волочу языком, чтобы произнести задуманное, — до тебя у меня был лишь один опыт, и его нельзя назвать просто неприятным…

— Один? — перебивает Марк, приподнимаясь на локтях и заглядывая мне в лицо.

— А сколько надо? — мгновенно ощетиниваюсь я. Что за вопрос? И за кого он меня принимает?

Молчание, кажется, длится дольше необходимых приличий и начинает нагнетать, но вод Марк еда ощутимо ведет пальцем по моему лбу, убирая единичные волоски, выбившиеся из укладки, и говорит:

— Не переживай, я буду осторожен.

Это единственное, что я бы хотела услышать, и на смену моей неловкости приходит спокойствие, подкрепляемое полным доверием. Марк осторожничает, где-то сдерживается, выжидает, проверяя мою реакцию, но такое отношение ко мне успокаивает, ведь ему не все равно на мои чувства. Именно поэтому я вскоре полностью расслабляюсь, отдаваясь на волю ощущениям. Они столь естественно прекрасны, что я не понимаю, как же могла жить без них столь долго, равно как и удивляюсь тому, что не утратила их.

Ночь длится неожиданно долго, но утро, что неизбежно наступает, вытягивает меня из сладостного сна. Я уже проснулась, но продолжаю лежать с закрытыми глазами и наслаждаться приятной негой, наполнившей все тело. Этим несомненно прекрасным утром чувствую себя отдохнувшей, несмотря на то, что уснули мы, когда на горизонте появились первые блики, и лишь потому что во мне больше не было ни капли энергии, как в севшей щелочной батарейке.

На моем животе, судя по ощущениям, лежит рука Марка, он прижимает меня к нему, ведь я чувствую, как его дыхание колышет волосы на затылке. Лежу достаточно долго, пока, наконец, не разлепляю глаза. Меня мгновенно ослепляет ярким светом, пробивающимся через огромные панорамные окна. Я бы провалялась в постели еще не один час, но желание принять душ уверенно пересилило. Осторожно выбираюсь из крепкого захвата и сползаю с невероятно широкой кровати. Интересно, ее такую специально приобретали для случайных гостий, или это Марк любитель спать по-королевски?

Моей одежды на горизонте не видно, зато на спинку кресла, что стоит со своей парой у небольшого столика возле окон, небрежно накинута белая рубашка, и я не нахожу причин для отказа себе в желании надеть ее. Мягкая ткань приятно ласкает кожу, наверняка вещь безумно дорогая, обычный хлопок не может быть настолько комфортным. Мельком взгляд падает на запачканную простынь. Неужели тогда не получилось? Неожиданный факт.

Бреду в ванную и не без смеха смотрю на свое отражение в зеркале. Хорошо, что встала, а то бы увидел Марк не красавицу, а домовенка Нафаню. Принимаю душ и быстро привожу себя в порядок, расчесываю волосы, и уже в чистом виде возвращаюсь в спальню. Марк не спит, скорее находится в сладком полудреме. Невольную улыбку вызывают его попытки наощупь найти меня в пустующей постели, а когда этого сделать не удается, он мгновенно открывает глаза.

— Доброе утро, — сама удивляюсь своему непривычно ласковому тону. Марк поворачивает голову, видит меня и улыбается. Он что, успел расстроиться из-за моего отсутствия? Меня посещает новое ощущение самолюбования от этой догадки.

— Доброе, — отвечаю он и протягивает ко мне руки, а я падаю в его объятия.

— Тебе идет моя рубашка! — замечает Марк.

— Да, мне тоже нравится. Пожалуй, одолжу ее у тебя.

Марк возбужден, я чувствую это даже через слой толстого одеяла, стоит ему подмять меня под себя. Он целует медленно, но глубоко и так потрясающе чувственно, что волны горячего возбуждения накрывают и меня. Его рука ползет вверх по бедру, подцепляя край рубашки, поднимаясь выше — к чувствительной груди. Его пальцы провоцируют меня, он мастерски ласкает оголенную кожу, посылая новые и новые волны яркого ощущения вниз живота. Пока руки заняты грудью, губы скользят к шее и жадно впиваются в кожу, очерчивая круг, поцелуи приходятся на чувствительную точку за ухом, и я не сдерживаю блаженный стон.

— До чего же ты прекрасна, — шепчет Марк, — как же я об этом мечтал…

Да, я тоже мечтала! Последние дней десять уж точно, однако его откровения все еще приводят меня в ступор. Умелые ласки спускаются ниже, но наше интереснейшее занятие прерывает телефонный звонок.

— Не бери трубку, — твердит он, возвращаясь к моим губам, — забудь, — повторяет сквозь потоки новых страстных поцелуев.

— Не могу, — успеваю вставить я в короткий миг, когда его губы перемещаются на скулу, — это может быть папа, — я не глядя дотягиваюсь до тумбочки, где вибрирует мой смартфон, провожу пальцем по экрану, даже не вчитавшись в имя звонившего.

— Верка, доброе утро! — от оглушительного крика прямо в ухо едва не роняю телефон.

— Димка! — радуюсь я, немного отстраняя от себя замершего, как каменное изваяние Марка. Он мешает мне говорить, и я, выпутавшись из его объятий отхожу к окнам.

— Сходим сегодня куда-нибудь? Посидим, поболтаем.

— Да, я буду рада, давай в кафе. Часов, скажем… — проверяю время на телефоне, — давай часика в два, — прикинув время на приятное утро, новые водные процедуры, макияж и прическу, нахожу это время лучшим вариантом.

— Тогда заеду за тобой! — радостно отвечает мой друг.

— Нет, не надо, — поспешно реагирую, пока Димка трубку не бросил, — я подъеду к месту сама. Какое кафе выберем?

— Может, чайник? Давно не были, — предлагает друг.

— Идет.

Мы прощаемся, я отбрасываю телефон куда-то в сторону кресла и возвращаюсь к Марку, однако застаю вместо возбужденного красавчика готовящийся к извержению вулкан.

— Кто это был? — требовательно спрашивает он.

— Димка, — я понимаю к чему все идет, но не подаю вида.

— И ты так просто об этом говоришь? — кажется кто-то злиться. И не могу сказать, что меня это не забавляет.

— Не поняла, — старательно удивляюсь, а сама вижу, как его лицо мрачнеет и напрягается.

— Слушай, ты моя девушка! Мы встречаемся! Ты считаешь нормальным ворковать с Фирсовым?

— А… — тяну я, догадываясь к чему идет разговор.

Решаю прояснить все детали на берегу. Надо было конечно это вчера обсудить, но как-то совсем не задалось, — слушай, — присаживаюсь на кровать прямо перед ним и беру его ладони в свои, — прошедшая ночь была классной, — не вру, — возможно, лучшей в жизни, — чистая правда, — и мы даже можем повторить как-нибудь или продолжить на постоянной основе…

— Разумеется, — активно кивает Марк, но я не даю ему продолжить и обрушиваю свою мысль:

— Но мы не встречаемся. Мы просто спим вместе.

— Чего? — нужного эффекта мои слова достигли. Он явно ошарашен. Между тем, я продолжаю:

— Мне было хорошо, тебе тоже, и почему бы не оставить все так, как есть?

— Это, прости, как? — уточняет Марк, прищуриваясь.

— У меня есть Димка, у тебя тоже, наверное, кто-то есть, пусть все так и остается. А мы можем иногда встречаться.

— Ты знаешь, как это называется?

— Свободные отношения, — с готовностью отвечаю я, — чтобы проводить время вместе не обязательно встречаться. Просто секс, просто снять напряжение.