Ненависть и ничего, кроме любви (СИ) - Романова Любовь Валерьевна - Страница 6

— Неужели есть кто-то еще? — показательно гогочет Радецкий.

— Представь себе. Ты даже его где-то видел, — многозначительно улыбаюсь.

— Где? — он явно удивлен моему заявлению.

— В зеркале, — секунда и гуляющие по асфальту голуби разлетаются в стороны, испугавшись громкого и закатистого смеха. Знала, что так отреагирует, не удивлена.

— Я? На тебя? Бредишь что ли?

— Ну а как еще объяснить то, что ты столько лет меня в покое оставить не можешь?

Марк затихает и как-то очень пронзительно на меня смотрит. Настолько пронзительно, что вновь начинают трястись колени и мне становится жарко, но при этом по коже бегут ледяные мурашки.

— Верка! — мне на плечи ложатся тяжелые Димкины ладони и круто разворачивают на сто восемьдесят градусов.

— Привет, спортсмен! — как же я ему рада. Он обнимает меня, крепко прижимая к себе, а я позволяю себе обвить руками его торс. Ничего криминального, мы и раньше так делали, но сейчас у нас есть зритель и все это шоу для него.

— Марк, — отстраняясь от меня, Дима протягивает ладонь тому, кто стоит за моей спиной и судя по всему, парни жмут друг другу руки, — вы знакомы? — мне приходится повернуться лицом к школьному кошмару.

— Даже не представляешь насколько близко, — произношу и томно смотрю в глаза Радецкого, — мы вместе учились в школе, а сейчас — вот счастье, в одной группе.

Он хмурится, я замечаю, как сжимаются его кулаки, когда Димка кладет свой подбородок на мою макушку и еще крепче сжимает в объятиях.

— Правда? — удивляется Димка. — Впервые слышу.

— Правда, — подтверждает Марк, — о тебе я тоже слышу от нее в первый раз. Давно вы знакомы?

— Мы почти с пеленок вместе, — отвечаю прежде, чем Дима успевает открыть рот, но он тут же подтверждает мои слова.

— Да, но я учился в спортивном интернате, поэтому в школе ты меня и не видел.

Радецкий молчит, сверлит меня и Димку своим ледяным взглядом, а я-то по опыту знаю, что готовится сказать какую-нибудь гадость. Но нет, молчит, и молчание затягивается.

— Ну, пойдем? — говорю я другу, — до пары всего полчаса.

Димка согласно кивает, бросает Радецкому мимолетное «до встречи» и мы уходим. Я снова чувствую опускающийся по спине холод — значит сверлит взглядом. Ну чего тебе надо? Иди куда шел!

Мы с Димой садимся на лавочку в парке недалеко от корпуса. Друг покупает нам кофе и пару круасанов в небольшой кофе-точке. Мне все еще прохладно, и не только из-за сентябрьской погоды, но горячий напиток словно скапливается внутри меня шаром тепла, и это мягкое, словно шерстяной плед тепло распространяется по всему телу. У меня начинают покалывать кончики пальцев и нос.

— Я и не знал, что вы с Марком в школе учились. Ты никогда не говорила, — замечает Димка, пока мы неспешно потягиваем свой кофе.

Ну а о чем тут говорить? Что меня всеми силами изводит какой-то идиот? Что я мечтаю сменить школу, чтобы никогда его не видеть? Что я за шесть лет превратилась в закомплексованную девочку с кучей проблем? Вслух же произношу другое:

— Да не о чем рассказывать. Это был плохой опыт.

— Он тебя доставал? — понимающе произносит Димка и добавляет, улавливая мой удивленный взгляд, — характер у него такой, по нему видно.

— Доставал, да, — тяну задумчиво, а непрошенные воспоминания снова лезут в голову. Вспоминается все сразу: открытая бутылка с водой в моей сумке и несколько дней восстановления школьных тетрадей, дохлый таракан, подброшенный мне на парту и мои едва сдерживаемые содрогания при виде его, издевательские записки, подставы с учителями… Черт!

— А сейчас как? — друг врывается в мое сознание, прерывая череду картинок из прошлого.

— А сейчас я взрослая девочка и могу за себя постоять, — уверенно отвечаю, хотя знаю, как нелегко мне дается общение с ним, — а ты то с ним как оказался знаком?

— Так в команде в одной играем. И он и Егор и Миха, — Димка говорит таким тоном, словно я с другой планеты свалилась, но потом лицо его приобретает хмурый вид, и он добавляет, — Вера, если вдруг он полезет — скажи мне, ладно? Я с ним разберусь.

Я молчу несколько секунд, с подозрением глядя на Димку, но вижу хитрый блеск в его глазах и облегченно смеюсь:

— Хорошо, спортсмен. Если будет обижать, мы его вместе уделаем, да? — и привычно склоняю голову ему на плечо.

Кофе закончился, я сыта и даже спокойна, Димка что-то рассказывает про грядущие соревнования, но честно, я не вникаю, просто наслаждаюсь спокойствием, пока не вспоминаю про нещадно подходящие пары. Мы лениво плетемся в институт и недолго прощаемся в коридоре. Димка обнимает меня и целует в щеку, напоминает о том, что, как настоящий супермен может решить все мои проблемы, и мы расходимся в разные стороны.

Глава 5

Первые две пары — это лекция и семинар у одного и того же преподавателя. Когда я захожу в аудиторию, Ира уже находится там. Она машет мне рукой, и я отвечаю ей тем же, а потом иду прямо к ней и сажусь рядом.

— Я уж думала, ты не придешь.

— Не стоит начинать учебу в новом месте с пропусков.

— Ну да, слушай, у тебя нет жвачки? Или чего-нибудь съестного. Не успела позавтракать, чувствую, что сейчас живот к спине прилипнет, — жалобно просит Ира, а ее желудок в подтверждение слов начинает громко урчать, от чего она тушуется и нервно сглатывает.

— От жвачки еще сильнее есть захочешь. Но тебе повезло, — я отдаю ей круассан, купленный для меня Димкой.

— Господи, спасибо огромное, ты не дала мне умереть!

Ирка с аппетитом ест выпечку и удовлетворенно выдыхает.

— Теперь дотянуть бы до обеда! — бормочет она и медленно откусывает кусочек круассана, как будто тянет удовольствие.

В аудиторию заваливаются трое нелицеприятных мне одноклубников, нарушая мирное течение последних минут перед лекцией громким хохотом. Если до их прихода все тихонько занимались своими делами, то с их появлением, как-то оживились, закопошились, начали копаться в сумках, и в один миг в тихой аудитории поднялся неописуемый гам.

Я стараюсь их не замечать, но боковым зрением улавливаю, что вся троица вместо того, чтобы подняться по крайнему проходу намеренно идет к центру. И я бы поверила в то, что они просто заприметили места получше, если бы не проучилась с Радецким несколько лет. Я вся подбираюсь от медленно накатывающего напряжения, пока Марк не спеша поднимается к верхним рядам. Но вот они доходят до нас, и на мое удивление начинает разговор отнюдь не герой моих кошмаров, а его белобрысый друг:

— Рыжая, аккуратнее с углеводами, — Ира едва не подавилась кусочком, когда услышала это. То, что она сразу же застеснялась было видно невооруженным глазом и так же до боли знакомо, — и так щеки как у хомяка! — продолжает белобрысый, а Ира заворачивает остаток булочки в пакет и откладывает его в сторону.

— Боже мой, какое остроумие! У тебя голову не колет? — произношу я нарочито громко, чтобы расслышали все вокруг, ведь то, что я собираюсь сделать предназначено для широкой публики.

Белобрысый переводит свой взгляд на меня и как-то недовольно прищуривается в ответ на мою недовольно скошенную физиономию.

— Ты что-то сказала?

— Господи, ну как можно быть таким подонком? Я открою тебе секрет, — заговорчески наклоняюсь через Иру ближе к удивленному парню, — если тебе нравится девушка, то есть более продуктивные способы привлечь ее внимание. Советую воспользоваться всемирной паутиной или пройти курсы пикапа.

Его брови ползут вверх Ирка дергает меня за рукав, но я бросаю ей короткое: «секунду» и продолжаю свой монолог, успевший привлечь целую аудиторию зрителей.

— Но в твоем случае, как, впрочем, и в случае твоего друга, просто стоит подождать пару лет, когда отступит запоздалый пубертат, сойдут затянувшиеся юношеские прыщи, и вот тогда мозг достигнет нужного уровня развития и сам подкинет полезные идеи. А пока, пожалуйста, оставь нас в покое, нам не интересны парни уровня «навязчивый младший брат».

Тишина, что царила до прихода троицы, ничто, по сравнению с той, что возникла после моих слов. Кажется, внимание общественности мне привлечь удалось. Я прикусываю язык и мысленно ругаю себя за то, что упомянула Радецкого, ведь молчал же человек, не трогал меня, чего я его то приплела? Но сказанного не вернуть — слышу, как зарождается громкий смех моих зрителей, который, впрочем, быстро стихает, стоит Марку зыркнуть на смеющихся.