Запрещённый приём (ЛП) - Гамильтон Лорел Кей - Страница 83

— На что ты отреагировала сейчас? — Спросил Олаф.

— Так, возможности всякие. — Ответила я и улыбнулась, понимая, что это, скорее всего, тоже была улыбка кушай-не-обляпайся.

— Тебя не волнует, что Никки занимается сексом с другими женщинами?

— С Эйнжел я сексом занимаюсь. — Поправил его Никки. — С Петрой — нет. Такие вопросы решаются в индивидуальном порядке.

Олаф посмотрел на меня.

— И тебя не волнует, что Никки трахает другую женщину?

Понятия не имею, что заставило меня ответить ему честно. Может, ощущение руки Пьеретты в моей ладони, или воспоминание о том, как оно было с Никки и Эйнжел.

— Это происходит в моем присутствии, так что — нет.

Олаф уставился на меня.

— Теперь ты шутишь надо мной.

— Я тебе чистую правду сказала, Олаф… Отто. — Ответила я, стараясь переключиться на другое имя, потому что мы вернулись к работе с копами.

Олаф перевел взгляд с Никки на меня, потом на каждую из девушек, а потом снова посмотрел на меня. Наконец, он уставился на Итана.

— Ты тоже решаешь этот вопрос в индивидуальном порядке?

— Я занимаюсь сексом только с Анитой и со своей девушкой. Мне этого хватает.

— Одновременно? — Уточнил Олаф.

Итан издал нервный смешок.

— Только не с Нильдой и Анитой. Нет, просто… нет.

Мы все согласились с этим, потому что Нильда была древней вермедведицей с таким темпераментом, который просто кричал о необходимости в психотерапии. Я радовалась, что они с Итаном любят друг друга до последнего кусочка, потому что она была одним из самых неадекватных членов Арлекина. Тот факт, что они были парой, помогал остальным из нас чувствовать себя в безопасности.

— А Петра занимается сексом только с тобой, Анита?

До меня вдруг дошло, что Олаф задавал вопросы мне и другим мужчинам, но он ни разу не обратился ни к одной из девушек. Именно так он общался со мной, когда мы впервые встретились: разговор был вроде как обо мне, но обращался он скорее к Эдуарду.

Будь это кто угодно другой на планете, я бы заставила его спросить об этом у девушки лично, но если Олаф, увидев меня с другими мужчинами, открыл для себя мир других женщин, меня такой расклад вполне устраивает. Может, мы разрешим ему поговорить с ними в присутствии кого-то из нас. Лично я не хочу, чтобы он болтал с Пьереттой тет-а-тет.

— Не только со мной.

— Значит, если я захочу обсудить с ней вопрос секса в индивидуальном порядке, ты не станешь возражать?

Мой пульс подскочил и забился на шее. Олаф не сказал ничего ужасного. Он был изумительно вежлив, так какого черта я испугалась?

— Я не желаю спать с ним, моя королева. Пожалуйста, не заставляй меня. — Сказала Пьеретта.

В ее голосе был страх. Я так удивилась, что уставилась на нее, и ее лицо соответствовало голосу. Она боялась Олафа. В смысле, он, конечно, пугающий, но она веками охотилась на существ гораздо страшнее него. Даже если он действительно напугал ее, она не должна была показывать свой страх так явно. Что она творит и какого черта? Она шагнула мне за спину, будто я была ее щитом, что странно для человека, который, вроде как, значился моим телохранителем.

Я знала кучу старых вампиров, которые относились к своим moitiés bêtes, звериным половинам, как к рабам, но Пьеро себя так с ней не вел, ну, или я не думала, что вел. Я была уверена, что они были любовниками, как мастер и слуга. Теперь я задумалась, не была ли она жертвой абьюза. В старом вампирском сообществе звери зова вообще не имели никаких прав. Мы с Жан-Клодом изменили это правило, и пресекали все издевательства, о которых нам становилось известно, но некоторые животные зова веками пребывали в статусе вещи, а не партнера для своих мастеров. Я была лучшего мнения о Пьеро, но реакция Пьеретты дала мне понять, что я вполне могла ошибаться.

— Никто не заставит тебя заниматься сексом с кем-либо, Петра. Мы тебе уже объясняли, что у нас это так не работает. — Я погладила ее по щеке, все еще сжимая ее ладонь в своей руке. В глаза она мне не смотрела. Она вся сгорбилась, будто пыталась спрятаться. Вот дерьмо.

Я ощутила жар льва — он пах травой, выжженой лучами безжалостного солнца. Я посмотрела на Олафа. Он наблюдал за Пьереттой, как лев за газелью у водопоя. Блядь, блядь, блядь. Ее реакция сделала ее еще более идеальной жертвой.

Ледук вышел из офиса и направился к нам так, словно у него был для этого веский повод. Поводом, вероятно, было его желание наорать на нас. Либо Эдуарду с Ньюманом не хватило сноровки, чтобы увлечь его надолго. Или просто Эдуард решил, что прервавший нас с Олафом Ледук — это меньшее из зол. Я, конечно, надеялась, что шериф не видел, как я целовала девчонок, но…

— Что за хрень, Блейк? Вы их тут всех перецеловать намерены? Если вам нужен перепихон, то проваливайте из моего города и езжайте домой.

Блеск, просто блеск, он видел как минимум кусок этого действа. Эдуард был на хвосте у Ледука, но по тому, как он двигался, я поняла, что он нарочно выпустил шерифа, чтобы отвлечь Олафа, а может, он боялся того, что мы с ним сделаем, раз уж большой парень остался с нами в одиночестве. Он что, серьезно верил, что мы убьем Олафа и такие типа: «Понятия не имеем, куда он делся»? Или Эдуард уже сам сомневался в том, что хочет это сделать? Спрошу позже, если мы хоть когда-нибудь на этом блядском деле сможем остаться наедине.

Я отошла от своих, и Никки попытался последовать за мной, но я отрезала:

— Стоять. Это всех касается.

Я злилась, ужасно злилась, и прежде, чем я проработаю свой гнев, я должна была спустить его на Ледука и все испортить, но у меня не было такого права. Если бы я спалила другого офицера за чем-то подобным посреди расследования убийства, когда на кону стоит жизнь Бобби, я бы и сама порвала этого типа в клочки, так что мне теперь делать? Я решила сказать правду, потому что не могла придумать такую ложь, которая вытащила бы меня из той задницы непрофессионализма, в которую я сама же себя и загнала.

— Прошу прощения, шериф. Я вела себя непрофессионально, мне очень стыдно. — Затараторила я, пока он набирал в легкие побольше воздуха, чтобы наорать на меня.

Он замешкался, как будто не мог решить, что сказать — по крайней мере, так я надеялась.

— Проклятье, Блейк, вы извиняетесь за перегиб с публичным проявлением чувств, и тут же делаете это снова.

— Я знаю, мне жаль, но… У вас ведь есть жена? — Спросила я.

Ледук нахмурился.

— Да.

— Как бы вы поступили, если бы она появилась у вас на работе и захотела, чтобы вы ее обняли?

— Моя жена никогда бы такого не сделала. Она знает, что на работе я занят делом.

— Она знала об этом, когда вы начали встречаться?

Он нахмурился сильнее.

— Понятия не имею, к чему вы клоните, Блейк.

Я наклонилась к нему, будто хотела посекретничать, а он наклонился ко мне. Сделаем это для прокачки социальных навыков.

— Я вела себя непрофессионально с Никки. Я это признаю. Но я не стала в той же манере приветствовала девушек, потому что могла позволить себе лишь маленькую шалость.

— Тогда зачем вы их поцеловали? У меня в голове не укладывается, как вы можете встречаться с таким количеством людей.

— Их даже по моим меркам до хрена, шериф, поверьте.

— Тогда зачем вы это делаете?

Я покосилась на девушек и Никки.

— Кого из них вы бы вышвырнули из своей постели за то, что они накрошили в ней печеньем?

Ледук посмотрел мне за спину и на его лице появилось задумчивое выражение. Потом он усмехнулся и покачал головой. Он подарил мне этот взгляд парня для других парней — я его получала от некоторых копов дома, когда они встречали женщин моей жизни. Двое из них мне сказали: «Ах ты собака». Я знала, что это комплимент, но не думаю, что когда-нибудь смогу его принять.

— Что ж, и правда, но когда перед тобой столько соблазна, это чертовски отвлекает. — Глаза Ледука сузились, когда он состроил лицо скептичного копа. — Вас это не слишком сильно отвлечет от работы?