Запрещённый приём (ЛП) - Гамильтон Лорел Кей - Страница 89

— Ты слишком зелен, чтобы осознать, насколько это круто. — Возразил Никки.

— Мой контроль далек от уровня новичка.

— Отто, вопрос не в твоем контроле, приятель. А в твоем опыте, которого маловато.

Олаф нахмурился в сторону Никки и всплеск энергии при этом был похож на удар львиной лапы. Не больно, но и приятного мало.

— А вот теперь и твой контроль под вопросом. — Заметил Никки.

Низкий звук, похожий на рычание, вырвался из глотки Олафа.

— Хватит, Никки. — Вмешалась я.

— Как там ваша фамилия? — Поинтересовался Ледук.

— Мердок. — Ответил Никки. — Никки Мердок.

Шериф повернулся ко мне.

— Что ж, Мердок, а ваша энергия такая же мягкая, как у мистера Флинна?

— Нет. — Ответил он.

Ледук посмотрел на меня.

— Мердок — еще один ваш жених, как Жан-Клод и Кэллахан? — Он изобразил в воздухе кавычки, когда произнес слово «жених».

— Нет. — Ответила я.

Про себя я подумала, что Никки был моей Невестой — как Невесты у Дракулы. Невесты Аниты, конечно, не точная копия, да и Никки куда больше походил на жениха, чем на невесту, но «жених» даже рядом с «Дракулой» звучит не слишком круто. Будь я реальным кровососом, Никки тоже стал бы вампиром, но кто-то слабый просто подчинялся бы любой моей прихоти. К счастью для Никки, меня не прикалывает слепое подчинение, и в конечном итоге мы полюбили друг друга, а это явно не то, что следовало бы делать с вампирской Невестой. Потому что Невесты — это что-то вроде пушечного мяса, которым ты легко жертвуешь при необходимости, потому что всегда можешь намутить себе новых.

— Если он не как Кэллахан или Жан-Клод, то кто он для вас? — Спросил Ледук.

— Он — мой любовник. — Ответила я, борясь с желанием скривиться.

Терпеть не могу представлять своих людей подобным образом, потому что для незнакомцев это звучит так, словно между нами нет ничего, кроме секса. Как и другие члены нашей полигруппы, Никки воспринимал слово «любовник» с таким же явным акцентом на любовь, как и на секс, так что мы использовали именно этот термин. Никки вообще не нуждался в каком-то четком определении своего места в моей жизни, но большинство членов нашей группы задумались об этом, потому что свадьба приближалась, и далеко не всем достанутся кольца. Если они не могут быть моими мужьями или женихами, им хотелось быть для меня хоть кем-то.

— А кто ты, Петра? — Поинтересовался Олаф.

Она как будто сжалась от такого обилия внимания к своей персоне. Дома я видала, как они выбивает дурь из ребят во время боевых тренировок, но сейчас она притворялась кроткой мышкой, и справлялась отлично. Меня почти бесило то, насколько хороша она была в этом. Я сомневалась в ней все больше и больше, и в то же время это казалось мне манипуляцией по отношению к Олафу, который вел себя весьма достойно.

— Я — подружка с привилегиями. — Ответила она, как будто озвучила голый факт без примеси каких-либо эмоций. Положение Пьеретты в нашей полигруппе ее вполне устраивало. Она так долго была партнером в битве и постели у своего мастера, что теперь ей не особо хотелось встречаться с кем-то еще. Меня это устраивало. Я и так встречаюсь с кучей народа.

— А что насчет тебя, Эйнжел? — Спросил Олаф. Ее имя он произнес так, словно это было романтическое прозвище или интимная кличка.

Она подарила ему вреднющую улыбку с примесью зловещей, потому что, по ее мнению, именно он заварил эту кашу. А вот я отлично знала, что Олаф не понимает, что делает, когда начинает что-либо.

— У меня все восхитительно. Сам как?

Кастер рассмеялся, я вздохнула. Я не хотела, чтобы Олаф решил, что мы над ним смеемся, но он удивил меня, потому что понял шутку и даже ответил на нее.

— У меня все очень хорошо. — Его голос чуть-чуть понизился, как будто он мог повышать уровень тестостерона в своей крови одним усилием воли. Вряд ли он на это способен.

Уголок рта Эйнжел опустился, и на ее лице вдруг появилось то выражение, которое я уже видала раньше — его она использовала для флирта дома в Сент-Луисе, как с мужчинами, так и с женщинами, потому что была бисексуальна, как и ее брат. Это был заинтересованный взгляд, как будто она спрашивала: «А ты за свои слова отвечаешь?». Она знала, кто такой Олаф, так что ей не следовало смотреть на него подобным образом, но этот взгляд казался искренним.

Будь мы одни, я бы поинтересовалась, о чем, блядь, она вообще думает, но мы не были одни, так что я сосредоточилась на деле.

— Отто, ты поедешь со мной опрашивать свидетельницу?

— Возможно Эйнжел захочет поехать с нами.

— Она нужна здесь. — Возразила я.

— Что насчет Петры?

— А что насчет нее?

— Она могла бы поехать с нами.

— Нет, не могла бы. — Отрезала я.

Олаф улыбнулся, и что-то у него в лице было такое, что мне захотелось добавить: «Нет, я не ревную тебя к другим женщинам, я, блядь, за них боюсь». Но у нас здесь Ледук, да и Ньюман тоже. Не могу же я ляпнуть такое перед шерифом, так что я даже не стала пытаться добавить что-то еще. Я просто направилась к дверям с Никки на хвосте.

Мы почти поравнялись с внедорожником, который арендовал Никки, когда Олаф окликнул нас:

— Это официальное задание для маршалов. Вести должен кто-то из нас.

— У меня нет арендованной тачки, так что ты, вероятно, хотел сказать, что вести должен ты. — Ответила я, разворачиваясь.

Он стоял в лучах солнца, спрятав глаза за стеклами темных очков, и смотрел на меня. Понятия не имею, как долго мы бы ждали, пока кто-то из нас моргнет первым, потому что Никки вклинился между нами, буквально разрывая зрительный контакт.

— Часики тикают. Тебе еще жизнь спасать, Анита. — Он был прав, чертовски прав.

— Ладно, он может повести.

— Анита со мной. — Сказал Олаф так, как это всегда говорил Эдуард.

Вероятно поэтому я и не стала спорить. Я просто села в машину через пассажирскую дверь, которую он для меня придержал. Никки открыл другую дверь и сел позади Олафа.

— Твоим ногам будет удобнее, если ты сядешь позади Аниты.

— У меня они не такие длинные, как у тебя. Мне и здесь хорошо.

— Нет. — Отрезал Олаф.

Никки улыбнулся, но это был почти оскал, как у рычащей собаки.

— Хватит, вы оба. — Вмешалась я.

— Недостаточно четкий приказ, чтобы я перестал. — Заметил Никки.

— Хочешь, чтобы я тебя заставила?

— Не особо. — Ответил он.

— Тогда прекрати, пожалуйста. Хорошо?

— Я — твоя Невеста. Твоя желание — закон для меня.

— Он настолько полный — ее контроль над тобой? — Спросил Олаф.

— Может быть и таким. — Ответил Никки.

— Может, но не является? — Уточнил Олаф.

— Меня не прикалывает рабство, Олаф. — Сказала я. — И в случае с Никки моя сила будто сама это поняла. А теперь, ты поведешь или нам надо сменить машину, чтобы вести мог Никки?

— Я поведу.

— Отлично. Тогда веди.

— Он сядет за твоей спиной, не за моей.

Никки набрал воздуха в легкие, чтобы запротестовать, но я его опередила:

— Никки, пожалуйста, сядь позади меня.

Он сделал это, потому что я так сказала, или потому что я добавила «пожалуйста». Не знаю, почему, да и, наверное, знать не хочу. Я также не знала, почему Никки подкалывает Олафа больше, чем обычно, или почему Пьеретта вздумала максимально приблизить свой образ к профилю его жертв. Что, блядь, за хрень здесь творится, и почему я ничего об этом не знаю? Слишком дохера неизвестности для того, кого считают мастером.

Мы вбили адрес в мой телефон, чтобы тонюсенький голосок направлял нас по маршруту. Это был единственный звук в тишине салона. Обычно мы с Никки без проблем ездим в тишине, да и Олаф тоже.

Я была рада увидеть лес и деревья при свете дня. Это было подходящее место для палаточного лагеря, если у меня когда-нибудь появится время для отпуска, и если я найду кого-нибудь, кто захочет пойти вместе со мной в поход. Если я вообще еще получаю удовольствие от таких вещей. В смысле, если бы это было для меня так важно, я бы давно выбралась на природу с палатками, так? Я уже лет десять не была в походах. Это старое хобби, которое я переросла, и мой интерес к нему — банальная ностальгия, или же мне просто надо тряхнуть стариной и вспомнить, как получать от этого кайф?