Холод в ее глазах (СИ) - Сдобберг Дина - Страница 4

Прошло две недели со дня похорон. Работа и новый проект, набиравший обороты, забирали у меня всё свободное время, не оставляя и минуты на тяжёлые мысли и сомнения. А они были. Чувство вины росло в геометрической прогрессии, я часто, возвращаясь домой почти уже ночью, заходил в комнату с вещами Алисы. Стоял на пороге и уходил.

Десять лет прошло. Все эти годы я считал её актрисой, тварью и шалавой. А кем меня считала она? Можно конечно её найти, поговорить, попросить прощения… И что? Предложить жить вместе? Сейчас, когда я знал о том, что она меня не обманывала, я мог себе признаться, что хотел бы всё вернуть назад.

Но у меня-то чувства к той девочке с удивительными глазами. Что с ней стало за десять лет? Да и может от её кукольного личика ничего не осталось. Время, возможные травмы. Я ведь в ту ночь бил, желая причинить как можно больше боли, а куда не думал. И я бы не захотел ещё раз в своей жизни встретить человека, с которым связаны такие воспоминания.

А ещё, иногда сквозь рабочую суету пробивалась мысль, что моя мать, тот фотограф и я не просто виноваты перед Алисой, а в большом долгу перед ней.

Фотограф однозначно сядет, и надолго. Мать погибла, живя перед этим несколько лет в постоянном страхе разоблачения. Не по тому ли счëту расплата? И чем тогда заплачу я сам?

Негромкий звонок, просигналивший об остановке лифта на нужном мне этаже, меня словно встряхнул, напомнив, что раскисать у меня времени нет. Иначе мой проект, над которым я не спал днями и ночами, может остаться без тендера.

— Дядя Рома! — встретил меня криком мой тëзка и внук Лидии Львовны, юное хоккейное дарование.

Я давно вырос, и из спорта ушёл. Но сделал его делом своей жизни, своим бизнесом. И охотно спонсировал родной клуб, когда-то бывшим моим убежищем.

— Вернулся, хоккеист? С победой? — улыбнулся я мальчишке.

— Нет, — сразу насупился Ромка. — Продули канадцам в финале. Мы вторые.

— Так это хорошо. Вы первые соперники победителя, в тройке сильнейших. К тому же Канада и Россия сражаются за лидерство столько лет, что и не сосчитать. — Решил поддержать его я.

— Это да, там сильная команда. Новый тренер, сам из национальной сборной. И одна пятёрка почти полностью поменялась. — Тут же начал делиться новостями со спортивного фронта парень. — Один вообще бешенный. Алекс Маккейн. Хвалёный белый медведь. Медведь это вообще-то наш символ!

Сказано это было с хорошо читаемой спортивной ревностью.

— Ну, не переживай ты так! В следующий раз встретитесь и возьмёте реванш. — Подмигнул я тёзке. — Парень сильно старше?

— Да не-е. Он вообще младше меня на год. — Ромка тяжело вздохнул. — Но играет он и правда классно. Сразу видно перспективы.

Я еле удержался, чтобы не рассмеяться, видя с каким серьёзным выражением на лице рассуждает о спортивных перспективах этот эксперт десяти лет отроду.

— Вот и готовься! Чтоб значит эти перспективы перекрыть. — Растрепал я ему волосы на макушке.

— А куда мы денемся? Только и остаётся, что тренить. Канадцы приглашали к себе, на совместные тренировки и дружеские матчи вне соревнований, но Стас Димычу на это денег не дали, а к вам он только если важные соревнования ходит. — Вздохнул Ромка.

— Лидия Львовна, я думаю, что вам сегодня просто необходим короткий день. Нашей будущей звезде хоккея помимо тренировок нужен ещё и отдых. — Улыбнулся я, прикинув, что ничего важного на вечер не планируется, и я вполне обойдусь без секретаря.

Я обложился документами и отчётами, лично проверяя и перепроверяя готовность к старту. Тендер, конечно, поможет нам резко взлететь, но и на случай его отсутствия я тоже готовил решения.

— Ром… — в кабинет без стука, впрочем, как и всегда, зашёл Глеб. — Помнишь, после похорон, ты просил пробить по больнице, что там было с Алисой?

— Я? Если честно, то не помню, видно уже хорошо на тот момент выпил. — Удивился я.

— Я бы тоже не вспомнил, если бы записи в заметках периодически не проверял. — Он включил голосовое сообщение, где он себе диктует найти больницу, куда отправили Алису и узнать, что с ней было. На заднем фоне было слышно мой пьяный голос.

— Да я верю, с чего ты мне тут доказывать решил, что не сам додумался полезть? — неуверенное выражение на лице друга будило нехорошее подозрение. — Что с ней? Инвалидность? Была необходима пластическая операция?

— Вот. — Глеб протянул мне мед. карту Вознесенской Алисы Михайловны. Ведь до развода она носила мою фамилию.

Я выдохнул и открыл карту. Строчки бежали перед глазами. Ушибы мягких тканей, гематомы, кровотечение, переломы и трещины. Последней строкой добавлена другой рукой и другими чернилами надпись, от которой у меня земля ушла из-под ног. Беременность семь-восемь недель. И отказ Алисы от прерывания беременности.

В ушах загрохотало, галстук резко начал сдавливать горло.

— Ром… Ром! — в лицо мне прилетает холодная вода,

— Что это? — я и сам читать умею, но это… Это тогда пиз@дец.

— Освидетельствование. Не знаю что они там делали, рентген или УЗИ, но вот обнаружили. — Кивает Глеб на документы.

— А разве рентген во время беременности можно делать? — почему-то сейчас это единственная мысль, что есть в голове.

— А кто знал? Им девочку переломанную привезли, наверняка без сознания. И я так понял, что Алиса до больницы сама не знала. — Второй раз друг воду мне подаёт уже в стакане, а не выплеснув в лицо.

— А потом? Что случилось с ней и с ребёнком? — жду продолжения.

— Выписалась. На момент выписки ещё была беременна. Потом ты получил документы на развод. Дальше я не узнавал. — Ответил Глеб.

— Да какого хрена ты не узнавал? Ты что не понимаешь… — срываюсь я на крик.

— Я понимаю! Я охренеть как понимаю! И это ты похоже не понимаешь, что из-за пиз@ежа твоей матери ты отх@рачил почëм зря беременную девочку. — Заорал в ответ друг. — После больницы она прислала тебе документы на развод. По-моему, более чем красноречивый ответ на то, стоит ли тебе узнавать про жену.

— Глеб, ты дебил или так прикидываешься, что не отличишь? Это моя жена, которая беременна моим ребёнком! — эмоции рвутся наружу, выплескиваются словами.

— Была, Ром. Была твоя жена, беременная твоим ребёнком. Десять лет назад. Что произошло за эти годы? Ты знаешь? — Глеб меня даже пальцем не трогает, но у меня ощущение, что я пропустил хороший такой джеб, в лучших традициях дяди Влада. — Ты даже не знаешь, где её искать…

— Знаю! — подскакиваю я. — У неё же дом. Ей как детдомовской дали… Надо архив бухгалтерии поднять. Я после свадьбы там ремонт делал. Думал, будем как дачу использовать, не продавать же. Там и бригада работала, и крышу меняли, и окна, и коммуналку всю. А платил я через фирму.

— Смотри, какой молодец. — Съехидничал Глеб.

— Глеб, ну что теперь? Я виноват. Не послушал умного тебя, копать и разбираться не стал. А ты себя на моё место поставь. Ты был бы таким правильным? — снова срываюсь на крик.

— А зачем теперь лезть собрался? Ты что делать будешь? — с какой-то усталостью произнёс друг.

— В смысле зачем? — не понимаю я.

— Ты ещё час назад не думал её искать. — Прилетает в ответ.

— Сомневался. Две недели как маятник в башке. Да-нет, да-нет, да-нет. — Признаюсь я. — Не знаю я, что теперь делать! Вроде смирился. Десять лет прошло, тут ты прав. Мы давно друг другу чужие. Может у неё другой мужик уже. Ну, виноват и виноват. Чего теперь ворошить… Подумаешь, считает она меня муд@ком! И пусть считает, что мне от этого? А тут… У меня, оказывается, ребёнок есть. Никогда не думал, не представлял. А прочитал и как по башке вдарило. Кто у нас родился, как живёт, как растёт?

— Ну, как минимум живёт и растёт в отремонтированном доме, с новой крышей, окнами, и чем там ещё? — опирается задницей на край стола Глеб, а у меня в голове мысли друг с другом на перегонки понеслись.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍