Путь воина - Абдуллаев Чингиз Акифович - Страница 51

• Предыдущая
• 51/59
• Следующая

— Я вас слушаю, — наконец раздался голос Удзавы.

— Господин Удзава, — сказала Фумико, — извините, что беспокою вас так поздно. Мне срочно нужно с вами поговорить.

— Госпожа Одзаки? — изумился Удзава. — Вы звоните так поздно? Что случилось?

— Мне срочно нужно с вами встретиться, — повторила Фумико, — это очень важно. Со мной господин Цубои из полиции и господин Дронго.

— И он тоже? — Удзава явно был не в настроении. — Спросите, как он себя чувствует? Это из-за него сегодня в гараже банка произошла стрельба. Может, ему не нужно больше вмешиваться в наши дела? Мы как-нибудь сами без него разберемся.

— Вы можете с нами встретиться?

— Да. Где вы сейчас находитесь?

— В районе Синдзюку, — сообщила Фумико. — Куда к вам приехать?

— Вам далеко ехать, — сказал Удзава. — Я живу возле порта, в районе Коотооку, на другом берегу. Вам ехать минут сорок. Может, мне лучше самому приехать на встречу?

— Нет, мы приедем. Скажите, где мы можем встретиться?

В отличие от вице-президентов, имеющих роскошные дома, Удзава жил в скромном портовом районе и явно не собирался приглашать к себе ночных гостей.

— Тогда встретимся в порту, — предложил Удзава. — Там есть небольшой бар «Акамон». Выше Харуми-пристани. Сумеете найти?

— Он приглашает нас в бар «Акамон» в порту, — повернула Фумико голову к Цубои. — Вы знаете, где этот бар?

— Знаю, — сказал Цубои. — Поедем, я вам покажу.

— Хорошо, — согласилась Фумико, — мы приедем, господин Удзава. Через сорок минут мы будем там. Бар будет еще работать?

— Он работает до утра, — сообщил Удзава. — До встречи.

Фумико убрала аппарат, взглянула на часы.

— Кажется, сегодня ночью мы обречены ездить из одного конца города в другой.

Машина направилась в сторону окружной дороги.

— Не понимаю, — сказала Фумико, — для чего Удзаве стрелять в Симуру и Такахаси. Только потому, что его не сделали вице-президентом? Он и без того стал начальником управления. Неужели честолюбие было для него выше всяких человеческих принципов? Не может быть.

— Может, он собирался взять под контроль и управление Мори? — предположил Дронго. — Тогда он приобрел бы очень большое влияние.

— Поэтому Симура был против, — сказала Фумико. — Тацуо Симура доверял Вадати. Он знал, что тот был любимым учеником его брата, и поэтому не возражал против подчинения обоих управлений Вадати. А когда Вадати погиб, он решил, что не стоит доверять одному человеку так много власти. Может, поэтому он не захотел назначить Удзаву на должность Вадати. Тот был еще не готов к такой должности.

— Тогда выходит, что Удзава решил доказать обратное. Ты в это веришь?

— Нет, — ответила Фумико. — У Инэдзиро Удзавы двое детей. Он поздно женился, и я видела его жену. Он обожает ее и детей. Ради них он готов работать двадцать четыре часа в сутки. У него маленькие дети, и он никогда не пойдет на преступление.

— Дети — это не гарантия от преступных наклонностей, — возразил Дронго, — как раз наоборот. Многие оправдывают свои преступления именно заботой о детях, полагая, что могут пойти на любые нарушения закона во имя собственной семьи.

— Ты осуждаешь такой взгляд?

— Не знаю. В молодости осуждал. А сейчас не знаю. Я стал мудрее, опытнее. Наверно, нужно идти на какие-то компромиссы в жизни, но не изменять самому себе. Человек всегда знает, когда он поступил правильно, а когда нет.

Раньше боялись бога, а теперь ничего не боятся. Но все равно сам человек знает, когда он поступает нормально, а когда нет. У каждого свой потолок нравственности.

— И даже у тех, кто убил Сэцуко?

— Что-то человеческое в них, безусловно, есть. Но боюсь, не очень много. Они сами исключают себя из списка нормальных людей, переходя в разряд хищных зверей, на которых разрешен отстрел. Хотя я стараюсь относиться к людям снисходительно. Каждый имеет право на ошибки. Только бог может смотреть на нас сверху. Человек не имеет права ни на кого смотреть сверху вниз. Она молчала, глядя перед собой. — Мой любимый писатель Габриэль Гарсиа Маркес обратился по Интернету ко всем своим читателям, — вспомнил Дронго. — Он сообщил, что умирает. Сообщил в своем последнем обращении. В этом обращении есть изумительные слова. «Человек только тогда имеет право смотреть на другого сверху вниз, когда он наклоняется, чтобы помочь другому человеку подняться».

Она улыбнулась. На глазах блеснули слезы. Оценить красоту фразы могла истинная японка.

— Он настоящий гений, — сказала она. — А гений имеет право на сострадание. И на такую фразу.

Дронго смотрел, как мелькают огни за окном автомобиля.

— Если даже ты не сможешь ничего найти, — вдруг произнесла Фумико, — то и тогда я буду считать тебя одним из самых выдающихся людей, с которыми я когда-либо встречалась.

— Это преувеличение, — возразил Дронго. — А если я не найду преступника, значит, я всего-навсего неудачный аналитик, который должен заниматься другим делом.

После этой фразы они надолго замолчали, и Фумико заговорила первой только тогда, когда автомобиль въехал в район порта. Цубои начал направлять ее действия, показывая, куда ехать. Через несколько минут они подъехали к бару «Акамон», находящемуся в конце небольшой улицы. Машина остановилась недалеко от бара. Цубои вышел из машины, огляделся. Здесь было довольно тихо.

— Выходите, — сказал Цубои, — мы приехали. Он не успел договорить, как раздались два громких хлопка. Две пули попали в Цубои, и он упал на тротуар, еще несколько выстрелов пришлось в автомобиль. Они были беззвучные и поэтому особенно страшные.

— Ложись. — Дронго пригнул к себе Фумико, закрывая своим телом. Затем вытолкнул ее из автомобиля и прыгнул следом за ней. Раздались еще два выстрела поверху. И пыль оседала на их головы от попаданий в здание за их спиной. Дронго взглянул на инспектора. Тот лежал рядом с автомобилем и пытался достать свое оружие.

— Держи пистолет. — Дронго протянул Фумико пистолет. — Стреляй в ту сторону, только не поднимай головы и не высовывайся. Главное, чтобы ты отвлекла их хотя бы на несколько секунд. Но не поднимай головы, Фумико.

— Почему нет полиции? — спросила она.

— Мы с ней приехали, — зло крикнул Дронго и пополз к Цубои. — Стреляй!

— закричал он Фумико.

Она подняла руку и несколько раз выстрелила. Грохот выстрелов наполнил всю улицу. Воспользовавшись паузой, Дронго затащил тело Цубои за машину. Тот тяжело застонал, что-то пробормотав по-японски.

Дронго склонился к Цубои, чтобы осмотреть его раны. Одна пуля попала в ногу, вторая в грудь.

«В других странах полицейские хотя бы носят бронежилеты», — подумал Дронго. Он вытащил его пистолет, но, когда поднимал руку, Цубои схватил свой пистолет и снова что-то пробормотал.

— Что он говорит? — спросил Дронго, высвобождая руку.

Фумико подползла ближе. Туда, где она только что была, ударили две пули. Одна пробила бампер автомобиля, вторая стекло. И оно рассыпалось.

— Он говорит, это его оружие, — перевела Фумико, — ты не должен его забирать. И еще он извиняется. Говорит, что должен был тебя раньше предупредить.

— О чем предупредить?

— Он еще в день смерти Сэцуко понял, что ее убили. И сообщил об этом прокурору, который позвонил второй раз Симуре. Они знали уже тогда, что смерть Сэцуко была подстроена.

— Нужно было сразу принимать меры, — проворчал Дронго. — А они потеряли время.

Он чуть приподнял голову. С полицейским «магнумом» он чувствовал себя гораздо увереннее, чем раньше. Сейчас он попытается поиграть с этими двумя убийцами.

— Будь здесь и никуда не уходи, — предупредил он Фумико.

— Ты думаешь, это организовал Удзава? — спросила она.

— Не знаю, — ответил Дронго. — Но, кроме него, никто не знал, где мы должны были встретиться. Постарайся поднять руку и выстрелить еще два раза в их сторону. Только с интервалом в несколько секунд.

Он пригнулся и пополз к другому автомобилю.

«Хоть бы они стреляли из обычных пистолетов, — подумал Дронго, — это не так опасно. А тут не можешь услышать выстрел и не знаешь, откуда прилетит смерть. Хотя, кажется, на другой стороне улицы, за темно-зеленым „Ниссаном“, стоит кто-то из стрелявших».

• Предыдущая
• 51/59
• Следующая