Моя фиктивная жена (СИ) - Петровичева Лариса - Страница 28

— Не стоит так дрожать.

Хельга тотчас же насупилась и стала совершенно очаровательной.

— Я и не дрожу. Чего бы это мне дрожать?

Помоги мне Господь, я ведь в нее влюблюсь. Тут нельзя не влюбиться. Я никогда не думал, что в ком-то увижу такое убийственное сочетание смелости, энергии, искренности и неподдельного целомудрия.

— Спи, — произнес я. — Привидение сегодня не придет. И поскрипун тоже.

Хельга даже села, забыв про свое одеяло. Я невольно отметил, что на ее ночной рубашке столько кружева, что хватило бы всем здешним девушкам на платья. Все по гномьей моде.

— Не смей меня пугать! — воскликнула она и призналась: — Я и так себе места не нахожу от всего этого!

Да, по гномьим меркам Хельга была тростинкой — видимо, у меня изменился взгляд, когда я смотрел на очертания ее фигуры под ночной рубашкой, потому что моя фиктивная жена снова залилась румянцем, фыркнула и снова нырнула под одеяло, укутавшись им с головой.

Нет, ее нельзя не полюбить. Кажется, я пропал.

Хельга

Долгая дорога на север, новый дом и то, что теперь мы с Анареном спали в одной постели, взволновали меня настолько, что я была уверена, что не смогу заснуть. Меня наполняло бодростью, словно я выпила несколько чашек крепкого кофе.

Да и как тут спать, когда рядом с тобой лежит такой мужчина, о котором только что в книгах писать — протяни руку и дотронешься до него. Конечно, я бы не стала этого делать, ни за что, лучше эту самую руку откусить по плечо. Но мы с Анареном лежали рядом, я чувствовала, как от него веет сухим теплом и едва заметным травяным запахом, и моя душа сейчас была словно струны, туго натянутые на колки.

Анарен, кстати, заснул почти сразу — положил руку под голову совершенно детским жестом и засопел. А мне хотелось и плакать и смеяться.

У меня ведь нет и быть не может никаких шансов — просто потому, что я гномка, а он эльф. Да, мы можем быть друзьями, мы можем сблизиться, но полюбить такую, как я? Маленькую, некрасивую и тощую? Разве Анарен сможет когда-нибудь полюбить меня всем сердцем? Об этом и мечтать незачем…

Над нами сгустилась ночь. Где-то на улице залаяла собака, умолкла, и я услышала тоскливую песню без слов, что летела откуда-то издалека, из-за гор и лесов, от седого северного моря. Наверно, это пели привидения и русалки, которые собрались праздновать Хемиговы вечера: тянули и тянули бесконечное най-на-най, най-на-най … Под этот тихий жалобный стон я и уснула.

Сон пришел без сновидений — он был тихим, теплым и очень уютным. Я качалась на его волнах, и он мягко влек меня куда-то сквозь тьму. Наверно, на юге такое море — оно ласково охватывает тебя волнами, и все печали, сомнения, горести утекают безвозвратно. Не было ни страха, ни печали, только тишина и уют.

Потом что-то звякнуло над ухом, я открыла глаза и поняла, что Анарен обнимает меня.

Кажется, в эту минуту во мне что-то оборвалось. Анарен. Обнимает. Меня. Я чувствовала тепло и силу его рук, его дыхание щекотало мне шею за ухом, он крепко спал, и я застыла, как заколдованная, не зная, что делать. Не шевелиться до утра? Попробовать выбраться из его объятий? Что?

Потом я увидела, что над нашей кроватью нависает серое облако с черно-красными мазками, и завизжала так, что, наверно, проснулся весь поселок. По серой громадине скользнули молнии, и я увидела, как в пыльной глубине проступают очертания человеческого лица с разинутым в вопле ртом, и в мою сторону тянется дымная лента, в которой я сумела разглядеть очертания пальцев. Анарен, мгновенно проснувшись, закрыл меня от нее и выбросил вперед правую руку.

Комнату наполнил запах гари, который тотчас же сменился нежным дуновением ландыша. От страха я могла только всхлипывать и икать — и не сразу поняла, что Анарен снова обнимает меня, гладя по плечам. Казалось, от его пальцев бежали искры, проникая под кожу, казалось, я сейчас вспыхну, взорвусь, взлечу.

— Тихо, тихо, — негромко говорил он. — Тихо, маленькая. Испугалась? Ну все, его уже нет. Он ушел.

В спальню постучали — заглянула встревоженная Кейси. Анарен только рукой махнул — мол, иди, тут нечего делать — и вновь обнял меня. Страх, который скрутил мне внутренности, когда я увидела тучу над собой, постепенно отступал — и я начинала думать, что вела себя, как полная идиотка. Испугалась, закричала — а надо было держать себя в руках! Подумаешь, привидение. Что теперь Анарен обо мне подумает, что я истеричка, которая испугалась жалкого облачка так, что едва не мочит постель?

— Это не жалкое облачко, — откликнулся Анарен. Легонько поцеловал меня в висок, и от этого желание провалиться куда-нибудь стало еще ярче. — Кейси права, это настоящее привидение.

— Ты мои мысли прочитал? — спросила я. Отстраниться было невозможно — но я все-таки преодолела себя, села, провела ладонями по раскрасневшимся влажным щекам. Ну вот, еще и выгляжу, как полное чучело.

— Нет, — Анарен улыбнулся, осторожно заправил выпавшую прядь мне за ухо. — Ты просто сказала об этом вслух. Жалкое облачко…

Он сейчас смотрел с таким теплом и сердечностью, словно и в самом деле мог бы однажды полюбить меня. Наверно, надо было поблагодарить его за то, что он прогнал призрака, а потом пойти привести себя в порядок, но я смогла лишь проговорить:

— Ты меня обнимал. Во сне.

Анарен бросил быстрый взгляд куда-то в сторону, кончик его носа дрогнул, и я удивленно поняла, что мой фиктивный муж смутился от этого еще сильнее, чем я. Господи, как же хорошо, что он не ловкий и умелый соблазнитель, как в театральных пьесах! Тогда я бы точно стала мушкой в паутине… А так он живой, он не притворяется, он…

— Да, обнимал, — признал очевидное Анарен. — Мне снилось, что я иду через зимний лес, но вдруг повеяло теплом. И я к нему потянулся.

Мне захотелось зажмуриться. Только бы он не вздумал извиняться за это, как и полагается джентльмену.

— Куда делось привидение? — спросила я, решив перевести разговор на другое. Вот бы еще у меня сердце не так стучало…

— Я его отогнал, — ответил Анарен, и в приоткрытую дверь спальни снова заглянула Кейси.

— Барин, я тут чаю мятного заварила. Ох, Господи, что ж за страхи-то такие! Да еще и в такое время! Как оно полетело-то по лестнице! Я услышала крик, выбежала — а оно навстречу. Ну, Господи, думаю, пришел последний час! Как же хорошо, что вы приехали!

Чай, подумала я. Отлично. Сейчас только это меня спасет.

Анарен

После чая с ромашкой мы все-таки смогли снова заснуть. Я старательно держался на краю кровати, пытаясь не думать о том, что обнял Хельгу сразу же, как только мы оказались под одним одеялом. Пусть это было во сне, но все же.

Чтобы отвлечься, я какое-то время думал о привидении. Они не приходят просто так — любое привидение это знак того, что умерший оставил на земле нечто очень важное и просит, чтобы оно было раскрыто. Так преступник, мучимый совестью, приходит на место преступления — надо будет узнать об истории дома, возможно, тут и в самом деле кого-то убили.

Неудивительно, что Енко поселил нас в этом доме. Кто еще справится с привидением, кроме артефактора?

Утром Хельга проснулась раньше меня. Сквозь сон я услышал, как она выскользнула из-под одеяла и, взяв из шкафа какие-то вещи, отправилась приводить себя в порядок. В этом медвежьем углу, конечно, нет ничего особенного, но все равно надо будет придумать для нее какой-нибудь подарок.

На улице моросил дождь. Я потратил несколько часов до завтрака на жар-удар — видел такой артефакт в столице, он помогал дороге оставаться сухой в самую дождливую или снежную погоду. Выйдя с золотой пластинкой на улицу, я остановился на мостовой и довольно убедился в том, что у меня все получилось — камни высыхали прямо на глазах. Немолодой господин в простеньком костюме, который шел мимо в сторону школы, даже рот приоткрыл от удивления.

— Надо же! — воскликнул он. — Вот чудеса науки! А зимой снег растопит?