Беата умрет последней (СИ) - Алимова Светлана - Страница 5

— Отлично. Значит, сам вылезешь, скотина, — с ненавистью прошипела она.

А как только объявится, пожалеет, что на свет родился. Даже ленивые, мягкие, незлобливые ведьмы с белыми кошками умели мстить. Беате же было за кого.

За Голди.

За Валери.

За Адалинду.

И за саму Беату, которая умрет последней из них.

Тридцать лет назад хисширский лес не был опасен. Дети играли в нем постоянно, а для четырех маленьких ведьмочек это было место, где можно обучаться колдовству, тайком от взрослых. Других ведьм в деревне не водилось, и их матери не были ведьмами. Деревенские относились к ним с уважением и опаской, чем способствовали задиранию носов, хотя они почти ничего еще не умели. Адалинде отец заказал дорогущую книгу заклинаний, но запрещал выносить ее из дома, а в доме запрещал колдовать. Так что Беата взяла на себя обязанность перерисовывать все чары и ритуалы в тетрадку, которую постоянно носила с собой. Ада, Вэл и Голди были довольны, что им не пришлось заниматься этим, Беата же радовалась, что у нее есть своя «книга заклинаний». Иногда услужливость приносила ощутимую пользу. Колдовали в лесу, вдали от чужих глаз. И там же наткнулись на демона: он был огромный, двухголовый, с зубами, как у акулы, кривыми рогами и огромными, как плошки, желтыми глазами. Девочки сразу замерли, словно оцепенели. Беата крикнула: «Бежим!» и бросилась прочь, но демон схватил ее когтистой лапой и швырнул назад. А подружки даже не пошевелились.

Демон растянул два рта в жутких синхронных улыбках.

— Они спят. А знаешь, почему не спишь ты? У меня сегодня хорошее настроение, и я решил, что отпущу одну из вас живой. Сюрприз! Это будешь ты. Но уйдешь только после того, как я замучаю их до смерти. Ты будешь смотреть.

— Не надо! — заплакала Беата.

Ей было всего десять, и она обмерла от ужаса, не зная, что теперь делать. Как в их лесу оказался демон? Зачем напал на них? Они же ничего ему не сделали!

Он злобно расхохотался, наслаждаясь ее страхом.

— Надо, милая, надо. Я ведь демон. Не могу же я отпустить тебя, совсем не навредив? Меня перестанут уважать.

— Я никому не скажу! Не надо убивать девочек!

— Хм, хочешь их спасти?

— Да!

— Но за все надо платить. Во сколько ты оценишь их жизни?

Беата порылась в карманах. Там, как назло были лишь одна конфета, фантик и пара мелких монет. Затем ее взгляд пал на «книгу заклинаний», и она без колебаний протянула ее демону.

— Мало. Да и ни к чему она мне. Жизнь нужно оплачивать жизнью. Сколько лет своей жизни, ты отдашь им, Беата?

— С-сколько лет? Я не понимаю…

Демон одновременно склонил головы набок. А затем вдруг потянулся ими к ней. Его шеи все удлинялись и удлинялись, превращаясь в толстых мохнатых змей. Они обвили дрожащую Беату и зашептали ей на два уха:

— Они умрут сейчас. Но если…

— …отдашь год — через год.

— …отдашь два — через два.

— …дашь десять — проживут десять лет.

— …но ты умрешь на десять лет раньше. Сколько должна прожить наша маленькая Беата?

— Восемьдесят один год.

— …сколько отдашь подружкам?

— Десять! — отчаянно крикнула Беата.

Этот срок казался ей огромным и одновременно незначительным. Подумаешь, умрет в семьдесят, а не в восемьдесят, так и так — старухой! Зато Аду, Вэл и Голди тоже отпустят!

Демон ослабил хватку и втянул головы в плечи.

— Значит, у нас с тобой договор, да? Я не убиваю их сейчас, и они проживут еще десять лет?

— Да!

— А ты умрешь в сорок один год.

— Что? Почему?

— Так ведь каждой надо отдать по десять лет, — ухмыльнулся демон. — А ты что подумала? Что одной десяткой всех выкупишь?

Беата всхлипнула и посмотрела на подруг, погруженных в колдовской сон.

— Тогда должно быть пятьдесят один, — сглотнула она, — если из восьмидесяти одного вычесть тридцать, будет пятьдесят один.

— Гляди-ка, заметила, — демон ощерился острыми зубами, — а этого спасать не будешь?

Он сделал шаг в сторону и показал Беате деревенского мальчишку, застывшего, как и ее подруги. Мелкий дурак вечно таскался за ними, дразнил, что их надо сжечь на костре, следил и иногда швырялся грязью. Противный мальчишка! Опять притащился их доставать!

— Он мне не друг! Не буду я ему помогать!

— Молодец! Правильно решила, — одобрительно заявил демон, — он сам виноват: раз ты обрекаешь его на мучительную смерть, значит, есть за что. Кстати, он все слышит. Сейчас вы все уйдете живыми, а его я запытаю до смерти. Но кому он, в самом деле, нужен?

Беата замерла. Деревенский мальчишка в ужасе смотрел на нее. Она будто слышала его беззвучный вопль о помощи. Совесть вцепилась в нее острыми зубами. Беату растили доброй девочкой. Погубить человека, даже такого паршивого, как этот дурак, было немыслимо. Да и что такое десять лет? Это ведь много, а тридцать — еще больше! Она проживет долгую жизнь и будет гордиться сделанным. Все будут ее хвалить за спасение подруг и этого недокормыша.

— Я согласна. Пусть он тоже живет десять лет.

Демон явно читал ее мысли.

— Ах, да, ты никому об этом не расскажешь, иначе сделке конец, и вы все немедленно умрете. Никто не узнает, что ты сделала, понятно? Ни подружки, ни родители. Добрые дела требуют тишины, а настоящим героиням признание не нужно, верно ведь?

Беата опустила голову.

Никто не узнает о ее благородстве? О том, что она спасла подруг, ценой своей жизни?

— Никто. Совсем никто и никогда, — ухмыльнулся демон.

Она прикусила нижнюю губу, чтобы не расплакаться от обиды, и кивнула.

— Пусть. Только отпустите их.

— Доброта бесполезна и наказуема. Скоро ты это поймешь. Сорок один год, Беата. И двадцать — для остальных. А потом вы умрете. Увидимся в аду, малышка.

Демон щелкнул пальцами и исчез. Девочки очнулись и с криками бросились домой. Боясь проболтаться, Беата больше молчала, а подружки рассказывали о страшной встрече с демоном. Они не заметили погружения в сон. Демон «ничего им не сделал, только напугал». Разумеется, родители увезли их из деревни и несколько месяцев водили по сильным ведьмам, пока не убедились, что никаких смертельных проклятий демон не наложил. Обратно возвращаться не стали: родители Беаты и Ады переехали в Ринстоун, мать Валери — в Лакфурт, ну а Голди отправили в ковен ведьм в Туре. Их детская дружба потихоньку развалилась, не выдержав расстояния.

Тридцать лет пролетели незаметно.

Противный мальчишка был первым, кто заставил Беату пожалеть о своей щедрости: паршивец не оценил спасения и перед самым их отъездом испортил сохнувшее на веревках платье Адалинды, через окно запустил ужа в комнату Валери и облил грязной водой Голди. Рассерженная Беата искала его, желая расцарапать лицо и вытрясти обратно свои десять лет, но не нашла. Он прятался от нее, как от чумной, хотя мог бы сказать спасибо за спасенную жизнь.

Но люди всегда были неблагодарными. С радостью принимали и не отдавали ничего взамен. Тот, кто жертвовал собой, всегда оставался в проигрыше. Умеющий использовать других — в выигрыше.

Пуховка громко замурчала, прижавшись к ней. Она изо всех сил пыталась успокоить хозяйку. Беата расслабилась и поцеловала ее в белоснежную мордочку.

— Я не о тебе, хорошая моя. Ты умеешь любить, и я счастлива, что ты со мной. И умрем мы с тобой в один день. Немного жаль, но жизнь у нас с тобой выдалась неплохая, правда? Веселая. Яркая. Интересная. Я бы еще пожила, честно говоря.