Одаренный: кадет (СИ) - Волков Тим - Страница 43

— Странные дела творятся второй день в столице, — произнес Шмыгаль, глядя на толпу. — Народ внезапно вышел, начались забастовки почти на всех заводах и предприятиях. К Императорскому дворцу все ринулись, стоят там с плакатами, орут чего-то. Вот и тут видимо собрались. Как сговорились все!

Я понял, что это были происки Распутина. Таким образом он отвлекал Императора от основных дел, связанных со мной. Когда митингует народ, все остальные проблемы уходят на второй план. К тому же идет обработка Императора со стороны его родни. Он сейчас между молотом и наковальней. Думаю, еще и министры, кто входит в секту Распутина, шепчут Его Величеству нужные слова.

И все ради того, чтобы выиграть для Распутина время, дать ему окончательно совершить задуманное.

Значит, я все сделал правильно. Соваться к Императору было бы глупостью — мне бы просто не дали встретиться с ним.

— Кажется, сейчас будет весело... — загадочно произнес Шмыгаль.

Зная Шмыгаля и его специфичное понятие веселья, я понимал — на горизонте зреют огромные проблем.

Не прогадал. Проблемы не заставили себя долго ждать.

Мы проехали толпу, выбрались на второстепенную дорогу, по которой можно было попасть в храм.

— Пушкин, это что там, за нами? — прищурился Шмыгаль. — «Хвост»?

Я пригляделся. И довольно скоро увидел черную машину, следующую за нами. Да, это был «хвост», и держался он довольно нагло, не скрываясь. Из-за посторонних мыслей я не обратил вовремя на машину внимания. В отличие от Шмыгаля. Тот отказался наблюдательным.

— Признаться, я до последнего не верил в твою историю, — усмехнулся зауряд-поручик. — Думал, ты меня разыгрываешь. Но, кажется, я заблуждался.

Он вновь кивнул на машину, едущую за нами.

А та, словно поняв, что ее приметили, вдруг резво газанула и рванула прямо на нас.

— Лихие парни! — хмыкнул Шмыгаль, внимательно наблюдая за преследователем.

Те обгоняли одно авто за другим, сокращая дистанцию, уже не скрываясь и не прячась. Плохой знак. Игра в открытую ничего хорошего не сулит. Не прогадал.

Из окна вдруг высунулся один из охранников Распутина, достал автомат и дал по нам очередь.

— Едрит в коромысло! — выругался Шмыгаль, пригибаясь.

Я рванул руль, уводя машину в сторону. Но очередь все равно звякнула по боковине.

— Никого не задело?

— Нормально, — ответила Харуко.

— Это кто такие?! — воскликнул Шмыгаль.

— Люди Распутина.

— Сейчас я этих людей в покойников превращу! Держи руль ровно.

Шмыгаль схватил автомат, вылез в окно. Крикнул:

— Ровней руль!

А потом дал две короткие очереди в преследователей. Те немного отстали, но продолжали преследовать нас.

— По колесам дал! — радостно воскликнул Шмыгаль, садясь в своем место.

— Не попал, — хмуро ответила Харуко.

И это было правдой. Машина преследователей вновь рванула к нам, из окна торчал стрелок, намереваясь довершить начатое.

Я рванул руль вправо, уходя на второстепенную дорогу — стрельба по оживленной улице могла привести к плачевным последствиям.

«Хвост» в последний момент успел совершить маневр.

Завизжала резина колес, авто рвануло вперед. Попытался оторваться от охранников, но те сидели плотно.

— Стреляй! — крикнул я Шмыгалю, видя, что вокруг нет людей.

Тот с радостью принялся выполнять приказ. Затрещали автоматы. Стреляли не только Шмыгаль с Харуко, но и охранники. Пули звякали по корпусу. Но все было не то. Попасть в противников не удавалось, и мне вдруг в голову пришла идея.

— Дайте мне автомат! — крикнул я.

Харуко удивленно глянула на меня, но оружие подала.

Я прибавил газу, разогнал машину по прямой. А потом, дождавшись, когда и противник разгонится, вдруг резко вдавил педаль газа и вывернул руль.

Машину повело, резко крутануло. Завизжали колеса, запахло паленой резиной. Занос позволил повернуть авто боком, чем я тут же и воспользовался. Выставив автомат в окно, я дал длинную очередь. Машина противников, не успев сделать такой же маневр, прошла мимо этой смертельной дуги. Брызнуло осколками лобовое текло, боковые окна. Сидящих охранников покрошило сразу всех. Машина, лишившаяся управления, съехала с прямой и со всей скорости врезалась в кирпичную стену дома.

— Япона мать! — выругался Шмыгаль и тут же сконфузился, глянув на Харуко. — Извини, я имел ввиду... В общем, не обращай внимания. Пушкин, ты где научился такому фокусу?

Я пожал плечами. Ответил:

— Импровизация.

— Ничего себе — импровизация!

— У меня хорошие учителя! — улыбнулся я.

Шмыгаль засветился от гордости, кивнул Харуко:

— Слышала? Мой ученик.

Мы вновь выехали на главную дорогу. Довольно быстро добрались до конечной цели.

Машина с визгом остановилась, и мы выскочили на улицу, прямо к входу в храм.

Однако заходить не пришлось — все участники действа уже были на улице.

Мы стояли друг напротив друга — Распутин со своей мощной армией и мы, трое, кто рискнул противостоять им. Две армии, неравные по свое силе, но не сдающиеся до последнего. Я, Харуко и Шмыгаль понимали, что участь наша предопределена — разве можем мы победить такое соперника? Но отступать никто из нас не собирался.

Противник, понимая, что победа скоро будет за ним, откровенно издевался над нами. Адепты смеялись, а Распутин потирал руки, довольный тем, как все складывается. Глаза его горели адским пламенем.

Но радость их была не долго.

За нашими спинами вдруг что-то громко хлопнуло, и по ногам побежал холодный туман. Мы обернулись и не поверили собственным глазам. Еще один солдат примкнул к нашим рядам. Да не простой.

Шмыгаль аж открыл рот от удивления. Он явно не ожидал увидеть здесь такую поддержку. Я, признаться, тоже.

Все-таки почувствовал, каким-то шестым чувством понял, что Империя в опасности — подумал я, глядя на гостя. И пришел, чтобы лично расправиться с врагом.

Из тумана вышел высокий человек. Бесстрашное его лицо смотрело на противника. В глазах — решительность и ничего, кроме нее.

Адепты Распутина, увидев еще одного участника побоища, сразу же скисли. И было от чего. Напротив них стоял не кто-нибудь, а сам Император Российской Империи!

— Григорий Ефимович, немедленно поднимите руки вверх и прекратите всякие попытки использования Дара или какого-либо другого источника силы! — произнес Император, глядя на сектанта.

Распутин зычно рассмеялся.

Императора от такого неуважения аж передернуло. Адепты Распутина тоже начали переминаться с ноги на ногу — долгое служение Его Величеству внесло в их поведение определенные границы, за которые они боялись перейти даже сейчас. Никто не смеет перечить Императору. Император — это власть, закон и порядок. А сейчас эти нормы рушились. И Распутин был тем, кто намеревался уничтожить эти нормы до самого основания. Пришло время другой власти, новой и всемогущей.

— Вы зашли слишком далеко. Неужели вы и сами этого не поняли? Ваша суть растворяется в ярости и злобе, как в кислоте. Скоро ничего не останется.

— Алешенька, отойди! — произнес Распутин и это его унизительно-уменьшительное обращение к Его Величеству словно к ребенку стало точкой невозврата.

Император стиснул кулаки. А потом вдруг выхватил короткую шпагу, висящую у него на поясе мундира.

Распутина это не напугало. Он вновь рассмеялся. Произнес:

— Неужели ты хочешь со мной сразиться? Ты же знаешь, что я сильней тебя.

— Бесноватый! — процедил сквозь зубы Император. — Нужно было тебе сразу урок преподать! Но ничего, еще не поздно все наверстать.

Я тоже выхватил меч, который взял у Шмыгаля в кабинете.

— Император! Я с вами! — выкрикнул я, вставая рядом с Его Величеством.

— Возьми на себя его шавок! — кинул Император. — А я расправлюсь с этим!