Э клана Мишельер (СИ) - Мах Макс - Страница 43

Что тут скажешь? Титул у него был не из последних, но презренного метала было явно недостаточно. И заработать таких денег, какие потребуются для содержания женщины подобной Анаис, он не мог, даже если бы работал сутки напролет. Хорошее приданное легко решало эту проблему, и стоит сказать, что он не будет ни первым, ни последним среди тех, кто принимает финансовую сторону брака всерьез.

— То есть, ты согласна? — Задал он необязательный вопрос.

— То есть ты не передумал? — Усмехнулась она в ответ.

— Я не передумал.

— Тогда, я согласна. Когда объявим?

— Первого января в праздник Юноны я сделаю тебе официальное предложение во время бала в императорском дворце. А шестнадцатого в день Конкордии можем провести обручение в ее храме[3].

— Ты должен сегодня же объявить о выходе из Турнира!

И в самом деле, Турнир был приостановлен, но не отменен. Число соискателей руки и сердца Эвы Сабинии сократилось, но в списке претендентов все еще числилось около дюжины не самых последних в империи мужчин. Зандер был в их числе, но, разумеется, никаких планов относительно принцессы больше не строил. У него, если честно, имелась теперь своя собственная принцесса.

— Я объявлю об этом сегодня же, — кивнул он. — Возможно, вечером будет возможность увидеться с принцессой…

— Ну, разумеется, дорогой! — перебила его Анаис. — В девять вечера меня ждут во дворце. Пойдем вместе.

— Отлично! — резюмировал Зандер. — И, если позволишь, у меня есть еще два деликатных вопроса.

— Задавай! — прищурилась женщина. Трудно сказать, чего она ожидала, но, судя по ее реакции, совсем не того, о чем спросил Зандер.

— У нас могут быть дети? — спросил он.

— Любопытно, что ты спросил об этом только сейчас, — покачала головой Анаис. — Могут и будут. Дюжину не обещаю, мне еще жить хочется, но двух-трех обязательно рожу.

— Тогда, второй вопрос, — спросил Зандер. — Нельзя ли выписать из Брабанта хотя бы дюжину бойцов для создания нашей службы безопасности и дружины? Хотя бы для начала…

— Завтра мы идем в гости к твоим родителям, — безапелляционно заявила Анаис в ответ, — а послезавтра летим в Антверпен — к моим. Оттуда вернемся уже с полным штатом службы безопасности. Позаимствую у отца…

***

До Замкового бульвара Зандер доехал на такси, однако последний отрезок пути прошел пешком. Шел неторопливо по широкой липовой аллее, протянувшейся на добрые полторы мили, а слева и справа от него — отделенные от старых деревьев бульвара — проезжей частью, стояли городские замки имперской знати. И одним из них был его отчий дом — палаццо Ноэн, принадлежавшее его отцу герцогу. В этом доме Зандер родился и вырос, но сейчас, как ни пытался, так и не смог вспомнить о нем что-нибудь хорошее. Большой, сложноустроенный городской замок. Темные холодные коридоры и лестницы, древняя роскошь, портреты великих предков и полное отсутствие домашнего тепла. Правила и ритуалы вместо любви и заботы, заветы старины вместо свободы воли. Еще недавно он без каких-либо сожалений, — и даже с определенным облегчением, — забыл бы и об этом доме, который не дом, и об этой семье, которая ему не семья. Однако новые обстоятельства требовали от Зандера соблюдать приличия, и, значит, герцоги Ноэн не имели права уйти в забвение. Князь Трентский, женатый на баронессе д’Антиньи, обязан иметь семью. Друг герцога Перигор-Мишильера и принцессы Эвы Сабинии должен иметь корни, глубоко уходящие в недра истории франков. Теперь ему было не отделаться от своей как бы семьи во веки веков. Такова была плата за успех. И сейчас он шел к отцу и матери, чтобы объясниться с ними и прийти к некоему консенсусу, к соглашению, которое устроит обе стороны. В их кругу сор из избы выносить не принято, обычно его заметают под ковер и забывают навсегда. Это, собственно, Зандеру и предстояло сделать. Поэтому еще накануне Зандер послал отцу записку с просьбой о встрече. Причину не указал, но зато попросил, чтобы вся семья, если это возможно, была в сборе. Конечно, старый герцог мог взбрыкнуть и отказать от дома или еще как, но, по-видимому, не теперь, когда Зандер стал частым гостем в императорском дворце и, как минимум, в полудюжине самых известных домов столицы. Герцогиня Бофор, Анаис д’Антиньи, тан Мишильер и его знаменитая сестра, кто только не привечал ныне князя Трентского. Так что в такой необременительной просьбе, — к тому же единственной на памяти всех членов герцогской семьи, — отказать ему, по идее, не должны, даже если захотели бы. Не те обстоятельства, не тот случай.

Впрочем, предполагать, не означает — знать наверняка. Могло, разумеется, повернуться и так, и эдак. Однако, на удачу Зандера, анализ ситуации оказался верным, и расчеты оправдались. Его ждали и приняли в одной из приватных гостиных южного крыла. Стены, обитые набивным шелком, картины старых мастеров и позолоченная бронза дверных ручек, оконных шпингалетов и электрических бра. Тяжеловесная мебель из темного резного дерева и навощенный наборный паркет. Все в стиле старых франкских семей, даже, если захочешь, придраться не к чему. Ну, и мизансцена, выстроенная в лучших традициях семейных драм. Герцог сидит в покойном кресле, герцогиня застыла слева от него, а старший сын — позади кресла, почти за спиной, но скорее все-таки за правым плечом. Виктуар же и сестры стояли отдельной группой у дальней двери, готовые, если будет нужно, тут же покинуть сцену.

Зандер зашел в открытые лакеем двустворчатые двери, оглядел присутствующих и, сделав пару шагов навстречу, остановился прямо напротив отца. Что называется, лицом к лицу.

— Я пришел говорить и договариваться, — сказал негромко после короткой, но выразительной паузы. — Так что можете расслабиться: скандала не будет.

— Кто же тебя знает… — попробовал было выступить Валентин, но Зандер его быстро заткнул.

— Помолчи, пожалуйста! — попросил он, и, что любопытно, брат заткнулся.

— Теперь о деле, — сказал Зандер, снова изучив всю мизансцену, от и до. — Я женюсь. Завтра приду знакомить вас с невестой, и надеюсь, что обойдется без эксцессов. По мне так и вовсе не стоило бы приходить, — в этот момент он вспомнил поговорку о свиньях и бисере, — но политес должен быть соблюден. Апропо[4], моя невеста знает, кто организовывал на меня покушения. Принцесса Эва Сабиния тоже знает, так что, если Виктуар не угомонится, вас всех просто вычеркнут. И, возможно, не только на бумаге.

— Да что ты мелешь! — не выдержал Виктуар, хотя все остальные были настолько потрясены словами Зандера, что не успели даже понять, что следует на это сказать и как ответить.

— Помолчи, убожество! — потребовал Зандер и снова посмотрел на отца. — Копию уголовного дела на вашего сына, герцог, доставят вам из Секретной Службы ближе к вечеру. Оправданий от вас не ждут, извинений тоже. Там все кристально ясно — ни прибавить, ни убавить, а что касается меня, мне ваши извинения попросту не интересны. И учти, Виктуар, — повернулся он к брату, — я отговорил ее императорское высочество принцессу Эву Сабинию от того, чтобы свернуть тебе в профилактических целях шею, не из жалости отговорил и не по доброте душевной. Мне просто не хочется омрачать свадьбу похоронами. Ты жив только поэтому, но, если сделаешь любой необдуманный шаг, тебя сотрет в порошок уже не принцесса, а моя будущая жена. Тебе все ясно?

— Я…

— Не надо, — снова остановил его Зандер. — Я же сказал, вам доставят копию следственного дела. Почитаешь вместе с родней, и, если найдешь, что возразить, возражай! Но лучше будет, мне кажется, промолчать. Чем меньше будешь отсвечивать, тем целее будешь!

— На ком ты женишься, сын? — герцог вступил в разговор как нельзя кстати. Почувствовал, верно, что ничего хорошего из пикировки Зандера и Виктуара не получится.

— Моя невеста — баронесса Анаис д’Антиньи.

— Младшей сонаследница короны герцогов Брабантских? — едва ли не с ужасом спросила мать.

— Цикада империи? — с восторженным придыханием вторила ей Элиза.